Краем глаза я заметила тень. Повернулась к дверям и с изумлением увидела, как порог кабинета – по обыкновению неожиданно и без предупреждения – переступает Аарон Блекфорд собственной персоной, оказываясь в самом центре бури.

– Лина? – издалека донесся голос матери.

Аарон в два шага пересек разделявшее нас расстояние и положил на стол стопку бумаг.

Что он здесь делает?

Мы не ходим друг другу в кабинеты. В этом нет ни надобности, ни желания.

Ледяной синий взгляд прошелся по мне, и Аарон опять нахмурился. Видимо, гадал, отчего у меня такой вид, будто я в панике. Так оно и было. Разгребать последствия вранья сложнее, чем врать.

Аарон удивленно вскинул брови. В глазах почудилось осуждение.

Почему изо всех людей именно его угораздило зайти ко мне в кабинет?

Почему, господи? За что?!

– Аарон, – с надрывом прошептала я.

И сквозь туман услышала, как мать зачем-то повторяет его имя.

– Аарон?

– Sí[16], – буркнула я, уставившись на него во все глаза. Какого черта ему надо?

– Хорошо, – ответила Mamá.

Что значит «хорошо»?

Я вытаращила глаза.

– Qué?[17]

Аарон, услышав испанскую речь, тут же понял, что к чему.

– Личные разговоры на работе? – Он покачал головой.

Мать, по-прежнему висящая на линии, спросила по-испански:

– Это его я сейчас слышу? Того самого Аарона, с которым ты встречаешься?

Меня сковало от страха. Вытаращив глаза и разинув рот, я уставилась на Аарона. Слова матери эхом бились в опустевшем черепе. Как, черт возьми, я умудрилась так вляпаться?

– Лина? – повторила она с нажимом.

Аарон нахмурился сильнее обычного и вздохнул, стоя на прежнем месте.

Почему он не уходит?

– Sí, – буркнула я, не догадываясь, что она воспримет это как ответ на предыдущий вопрос. – Нет, – торопливо поправилась я, идя на попятную.

Аарон цокнул языком и покачал головой, и все, что я собиралась сказать, вылетело из мыслей.

– Я… – Господи, отчего в кабинете так жарко? – No sé, Mamá[18].

Аарон одними губами произнес: «Твоя мать?»

– Cómo que no sabes?[19] – в тот же миг раздалось в трубке.

– Я… – Я замолчала, не понимая толком, с кем говорю. С недовольным мужчиной напротив или с матерью. Было такое чувство, будто я на неисправном самолете с головокружительной скоростью несусь к земле и ничегошеньки не могу поделать, чтобы избежать крушения. Ни одна из кнопок не работает.

– Ay, hija[20], – со смешком сказала мама. – Да или нет? Это тот самый Аарон?

Я чуть было не взвыла в голос.

Захотелось расплакаться или открыть окно и швырнуть телефон к чертям под колеса нью-йоркских машин. Или сломать что-нибудь. Желательно голыми руками. Затопать ногами от разочарования. А лучше – все и сразу. Одновременно.

В синих глазах напротив мелькнуло любопытство. Аарон склонил голову набок, наблюдая за тем, как отчаянно я пытаюсь отдышаться.

Я прикрыла телефон ладонью и звенящим шепотом спросила у мужчины передо мной:

– Чего тебе?

Он небрежно махнул.

– Ничего страшного, рабочие дела подождут, пока ты поговоришь по телефону.

Аарон сложил руки на широкой груди и уперся кулаком в подбородок.

– Я не тороплюсь, не стесняйся.

Если бы из ушей можно было выпустить пар, у меня над головой взвилось бы густое облако.

Мать, до сих пор висящая на линии, наконец опомнилась:

– Кажется, ты занята, поэтому не буду отвлекать.

Я, прожигая Аарона взглядом, не сразу услышала, как она добавила:

– Ох, что начнется, когда abuela узнает, что у тебя служебный роман. Догадываешься, что она скажет?

На том же автопилоте я ответила:

– Uno no come donde caga[21].

Аарон дернул губами.

– Eso es[22]. – Мама хихикнула. – Иди, занимайся делами. Когда приедешь на свадьбу, расскажешь нам про своего мужчину, хорошо?

«Нет», – чуть было не ответила я. Иначе захлебнусь своим же враньем.

– Конечно, мама, – вместо этого сказала я. – Люблю тебя. И передай папе, что его я тоже люблю.

– Я тоже тебя люблю, cielo[23], – произнесла мама перед тем, как повесить трубку.

Набрав в грудь живительного воздуха, я уставилась на человека, который только что в сотню раз усложнил мне жизнь. Телефон я как ошпаренная бросила на стол.

– С матерью говорила?

Я кивнула, не в силах сказать ни слова. Лучше молчать. Одному богу известно, что еще я могу ляпнуть.

– Дома все хорошо?

Вздохнув, я снова кивнула.

– А что это значит? – спросил Аарон с искренним любопытством. – Та испанская фраза, которую ты произнесла в самом конце?

Голова после ужасного катастрофического разговора все еще шла кругом. У меня нет времени играть с Аароном в переводчика. Вдобавок он последний человек, с которым я готова общаться.

Господи, и как ему это удается? Появиться на глаза и в считаные секунды довести меня до белого каления.

Я покачала головой и огрызнулась:

– Зачем тебе знать?

Аарон вздрогнул. Самую малость, но я заметила.

Чувствуя себя дурой, я закрыла лицо руками, пытаясь успокоиться.

– Прости, – прошептала я. – Я слегка не в себе. Аарон, чего ты хотел? – негромко спросила я, глядя на столешницу. Куда угодно, лишь бы не на мужчину напротив. Не хотелось показывать, как мне плохо. Если было бы можно, я бы забилась под стол – только бы спрятаться с глаз.

Я не видела его лица и перемену в настроении заметила, только когда он заговорил.

– Я распечатал кое-какие документы, их можно использовать при подготовке одного из семинаров, которые мы запланировали.

Аарон говорил на удивление мягко. Для сухаря вроде него, разумеется.

– Я положил их тебе на стол.

Ох.

Я скользнула взглядом по деревянной поверхности, увидела папку и почувствовала себя откровенной идиоткой.

Это чувство забурлило в животе, еще сильнее утягивая меня в пучину отчаяния.

– Спасибо. – Я потерла пальцами виски и закрыла глаза. – Можно было просто отправить по почте.

Тогда ничего бы не случилось.

– Ты любишь делать пометки от руки.

Да, люблю. Если задачка попадается особенно заковыристая, я распечатываю бумаги и просматриваю с маркером в руке. Но Аарону-то откуда знать?.. А, ладно. Неважно. Наверное, заметил, что я попусту трачу бумагу и загаживаю окружающую среду. Все равно это не отменяет того факта, что я полная дура и зря набросилась на него с обвинениями.

– Да, ты прав. Это… – Я замолчала, не отрывая взгляда от стола. – Очень мило с твоей стороны. Обязательно посмотрю на выходных.

По-прежнему не поднимая головы, я потянулась за папкой и подвинула ближе к себе.

Повисла долгая пауза. Мы оба молчали.

Аарон стоял на месте, не двигаясь. Ничего не говорил и не давал повода на него посмотреть. Я не сводила взгляда с бумаг, которые он любезно для меня распечатал.

Пауза растягивалась на мучительную вечность. Я была готова сдаться и поднять голову, но тут почувствовала, что он уходит. Выждав целую минуту, чтобы убедиться, действительно ли он ушел, я дала волю чувствам.

С глухим стуком уронила на стол голову. Точнее, не на стол. На пачку бумаг, принесенных Блекфордом перед тем, как я открыла рот и ляпнула матери, что моего вымышленного парня зовут Аарон.

Из горла вырвался стон. Визгливый и жалкий.

На душе стало откровенно тошно.

Я стукнулась лбом о столешницу.

– Estúpida. – Еще раз. – Idiota. Tonta. Boba. Y mentirosa[24].