- Почему?
Кажется, мой вопрос поставил его в тупик, в красивом лице на мгновение промелькнула растерянность и я воспользовалась паузой, чтобы продолжить говорить.
- Мой отец не был парой моей матери, но чувствовал себя счастливым рядом с ней. Единственная причина, почему они были вместе - потому что они хотели быть вместе. Могли расстаться в любой момент и, если бы не родилась я, наверное, даже не вспомнить о существовании друг друга.
- Посмотрел бы я на твоего отца, если бы он встретил свою пару, - мрачно хмыкнул Бран.
- Я думаю, даже тогда он бы не бросил маму, - я, и правда, была уверена в этом, - он любил её. А мы с тобой… мы ведь даже не подходим друг другу. Образ жизни, цели, привычки, представления о том, что правильно, а что нет… как два человека с разных планет… из параллельных миров. И ничего общего между нами. Мне кажется, если бы не наша связь и, если бы у тебя была возможность выбора, ты бы и сам в качестве своей пары выбрал кого-то другого.
Вспомнилось, насколько сильно Лита хотела быть с ним и как бы я не относилась к ней, не могла не признать: она, и правда, больше подходила на роль его спутницы.
Прерывая мои мысли, Бран медленно подошёл ближе, снова оказался рядом со мной. Несколько секунд почему-то внимательно вглядывайся в моё лицо, как будто рассматривал там что-то.
- Нет, - наконец ответил и осторожно провёл кончиками пальцев по моей щеке, - будь у меня такая возможность, я не выбрал бы никого, кроме тебя. Даже зная, что всё сложится именно так. Что я буду нужен тебе гораздо меньше, чем ты мне. И что однажды ты захочешь уйти.
Если я и ожидала услышать ответ, то точно не этот. Кажется, теперь пришла моя очередь растеряться, а что сказать, я даже не представляла.
- Мина, мы нужны друг другу.
Я резко отрицательно качнула головой.
- Нам нужен секс друг с другом. А это другое, - снова на несколько секунд замолчала и повторила вопрос, единственный, который в тот момент был важен для меня, - ты отпустишь меня?
Какое-то время Бран смотрел мне прямо в глаза, затем впервые за то время, что я знала его, первым отвёл взгляд, опустил голову, тяжело вздохнул, а, когда снова поднял её, в глазах отразилась такая боль, что мне самой вдруг стало холодно. Кажется, от обычной сдержанности и непроницаемости в нём уже не было и следа.
- Если я сделаю это, ты ведь уже не вернёшься, - он не спрашивал, просто констатировал то, в чём был уверен, - что ж… - едва касаясь, провёл рукой по моей спине, - будь по-твоему. Ты снова свободна, Мина.
Глава 21
И он, действительно, позволил мне уехать.
Почти сразу отдал распоряжение собрать мои вещи. И хотя речь, конечно, шла о том, что купили для меня здесь (мои настоящие вещи так и остались лежать в перевёрнутом снегоходе в самом сердце ледяной пустыни), я не стала возражать. Просто выкину позже, чтобы совсем ничто не напоминало о том, кто подарил их мне.
Бран вызвал водителя, объяснил, куда именно нужно меня отвести и в машину погрузили сумки. Если бы не его эмоции, наверное, всё бы происходило почти буднично. Вот только, несмотря внешнее спокойствие, я чувствовала, как сильно он не хочет отпускать меня. В какой-то момент даже мелькнула мысль: хорошо было бы научиться закрываться от этой так не вовремя появившейся связи, а ещё лучше - научиться скрывать свои собственные эмоции. Но я почти сразу одёрнула себя: скоро это итак станет неважно.
- Если сможешь, прости меня, - когда я села в машину, Бран коснулся моей руки, с силой сжал её, но почти сразу отпустил.
От этого прикосновения снова перехватило дыхание, но я так ничего и не ответила и даже не вздрогнула от звука захлопнувшейся двери автомобиля.
Около часа в пути вдоль побережья - дорога которую я почти не запомнила и так и не исчезнувшая мутная тревога, что в любой момент Бран может передумать, заставить меня вернуться. Но, как ни странно, этому страху я была почти рада. Только он заставлял хотя бы изредка замолчать голос подсознания, мою волчицу, непрерывно твердившую, что с каждой минутой и каждым метром её отдаляют от единственного мужчины, с которым она хотела быть.
Но и к тому, что так будет, я была готова и в те моменты, когда становилось совсем невыносимо, просто сильнее сжимала руки, впивалась ногтями в кожу и снова возвращалась к действительности. Нужно подождать, перетерпеть, дать самой себе шанс снова привыкнуть к собственной жизни и тогда всё пройдёт, будет как прежде.
Стиснутая с двух сторон страхом, что Бран всё же не позволит мне покинуть его и другим, может быть даже ещё более сильным, что он на самом деле меня отпустил, я ощутила что-то похожее на облегчение только когда дверь моей квартиры закрылась и я, наконец, оказалась дома.
Мой долгий путь, занявший гораздо больше часа на автомобиле от дома Брана, наконец, закончился. Вокруг всё также, как было, когда я несколько месяцев назад слишком поспешно (только, чтобы не передумать) уходила отсюда. Даже тёмно-синий шарф, который в последний момент вытащила из незакрывавшейся сумки, так и лежал на полу.
Подошла к нему, сев на корточки, сжала в руке шерстяное полотно. Если быть честной с самой собой, там, в пещерах, я не верила, что когда-нибудь окажусь здесь снова. Хотя и были моменты, когда хотела этого больше всего на свете. А сейчас, когда это желание всё же исполнилось, хорошо знакомая обстановка квартиры почему-то стала казаться абсолютно чужой. Я вдруг и сама себя словно инородным телом здесь почувствовала.
Хотя, наверное, странно, если бы было иначе. Да, мне отдали мою жизнь, но предварительно не просто перевернули её с ног на голову, но и уничтожили прежнюю меня.
И всё же я должна хотя бы попытаться собрать саму себя снова. Поднялась, бросила шарф на небольшой, стоящий возле двери комод и прошла внутрь квартиры, огляделась вокруг.
Так и началась моя новая старая жизнь…
Бран сделал то, что обещал. Вернул мне свободу и не только не пытался забрать её снова, но и полностью исчез из моей жизни. В течение почти двух месяцев с момента нашего последнего разговора, я не знала о нём ничего. Надеялась, что это позволит быстрее забыть его, вот только происходило всё с точностью наоборот.
Теперь каждый день казался наполненным настолько невыносимым одиночеством, что хотелось в буквальном смысле обернуться волком и выть. Меня и раньше нельзя было назвать общительной, но, по крайней мере, у меня были знакомые, сейчас же даже видеть никого не хотелось. А понимание, что единственный родной мне человек мёртв, только добавляло вязкой тоски в и без того казавшиеся бесконечными дни.
Наверное, надо было искать работу, но ни сил, ни желания для этого я не чувствовала. Оставшихся на моём счету сбережений должно было хватить по крайней мере до конца года, а что будет дальше… может быть, что-то изменится. Я всё же надеялась, что то состояния невозможной тоски временное. Нужно пережить, отвыкнуть, перетерпеть.
А пока моё существование всё больше напоминало тень. Единственное, что я могла заставить себя делать, это раз в неделю, обычно ближе к вечеру, выйти на улицу. И то только для того, чтобы дойти до магазина, купить там мясо и почти сразу вернуться назад.
В остальное время из дома больше не выходила. Часто оборачивалась в волчицу и, свернувшись клубком, лежала в одном из углов комнаты. Чувства (и не самые приятные из них) в этом облике только усиливались, но, по крайней мере, так у меня получалось остановить поток мыслей и воспоминаний.
В один из душных влажных дней, который ещё и не думал приближаться к закату, я лежала на полу и просто смотрела в одну точку у противоположной стены. С каждым приближающимся к полудню часом жара становилась ещё заметнее, но открывать окна всё равно не хотелось. Напротив, отсутствие свежего воздуха добавляло сонливости и день проходил в вязкой полудрёме. Но так даже лучше.
В какой-то момент мои глаза закрылись и почти одновременно с этим тишину квартиры пронзил резкий звук дверного звонка. Всё-ещё пребывая в облике волчицы, я инстинктивно дёрнулась, но замерла. Мне в дверь так давно никто не звонил, что этот звук я просто забыла и в первый момент даже подумала, что он мне всего лишь приснился.
