— Я извиняюсь, — возразил Семен Ильич, — физиогномистика по Ломброзо…

Он не стал развивать свой тезис. И все уныло примолкли.

А Ярослав начал издалека:

— Все идеи рождаются, расцветают, но в конце концов приходят, образно говоря, к летальному исходу.

Он умолк, ожидая реакции. Никакой реакции не было. Он продолжил:

— Вот и эта идея, пережив взлет, угасает, теряя интерес общественности…

— Уважаемый! — не выдержал Армен Суренович. — О какой идее речь?

— Об идее Союза отцов-одиночек.

— В смысле? — удивился Виктор.

— В том смысле, что меня осенила новая идея — Мужской клуб! Образно говоря, в пику женскому движению — партия мужчин, выдвигающая кандидатов в парламент и даже, чем черт не шутит…

— Трепло! — грохнул кулаком по столу Сергей. — Павлин ты, а не поэт!

— Что ты себе позволяешь? — гневно тряхнул кудрями Ярослав.

Сергей, не обращая на него внимания, сказал остальным:

— Отцы, вот Лев Толстой сказал… ну, не дословно, но по смыслу: беда в том, что плохие люди умеют объединиться и стать силой, а люди хорошие — слабаки, только болтают и философствуют…

— Ты про что? — не понял майор.

— Хорошие мы с вами люди, отцы! — горько усмехнулся Сергей.

— Ну, — Кира подняла кружку пива, — за нас с вами и за фиг с ними…

— …мужиками! — завершили традиционный тост подруги-феминистки.

Укутанные простынями, они сидели в сауне — с пивом и креветками.

— Кирка, анекдот! — потребовала Томка.

— Есть анекдот! Точнее — реклама. Прокладки «Олдейс-плюс» решат наши проблемы, когда наступят критические дни! Но даже прокладки «Олдейс-плюс» не решат наши проблемы, если критические дни не наступят!

Все засмеялись, но блондинка Света заметила:

— Это же — про баб… А что про мужиков?

— Про мужиков? — Кира подумала и удивилась: — А про мужиков нету…

— Ой, Кира Андревна, — заерничала брюнетка Таня, — чегой-то вы переменились, про мужиков злого слова не скажете…

— Ой, чую, на Байкале ей видение было! — в том же тоне подхватила пестрокрашенная Элла. — Сладкое видение мужескаго полу!

— Вы что, Кирка — айсберг! — заступилась за подругу Томка. — Скажи им!

Что сказать, Кира не знала. Ее выручил массажист Мурад.

— Эй… фумунистки… кто первый?

— Я! — с облегчением вскочила Кира.

В предбаннике она легла на стол, и Мурад заработал мохнатыми руками.

— Ай! Ай-яй! — блаженно постанывала Кира. — Ну, ты коро-оль…

— А ты не король. Плечо — деревянный, нога — каменный, спина — мертвый!

— Ой, Мурадик, — кокетливо вздохнула Кира. — Это уже старость.

— Нет, глупость! Жирный-сладкий ешь? Вино пьешь? Табак куришь?

— Ем, пью, курю, — признала все грехи Кира.

— Вах, тогда какой можешь быть король? Развалина!

— Дьявол побери, кто развалина?

Кира вырвалась из мохнатых лап Мурада.

— А если так?.. А так?.. А вот так!

Кира лихо продефилировала походкой манекенщицы — с выбросом конечностей от бедра. Но перестаралась насчет выброса — поскользнулась на мокром кафеле, шлепнулась и завопила, схватившись за ногу.

Сергей делал бутерброды с колбасой, Машка мыла посуду и подавала Ванечке, а тот вытирал ее полотенцем и показывал отцу.

— Смотви, чисто? Да? Чисто?

— Как в аптеке! — одобрял отец.

— Нет, чисто делаю я, — возразила дочь. — А Ванька делает сухо.

— Тоже верно, — согласился отец и уложил бутерброды в пакет. — Ладно, хозяйничайте тут. А у меня суббота — самая работа.

Сергей потрепал детские затылки и пошел. Машка сказала вслед:

— Пап, если заработаешь денежки, купи мне беременную куклу!

— К-какую куклу? — слегка заикнулся Сергей.

— Беременную. И у нее через девять месяцев будут детки-куклятки.

Пока отец соображал, как реагировать, вмешался Ванечка.

— Машка, гвупая, всех деток пвиносит аист — и куквяток, и своняток!

— Ой, слоняток! Интересно, а как это аист поднимет слоненка?

Отец, не включаясь в дискуссию, пошел на выход. Но зазвонил телефон.

— Алло! Да… Нет, не Союз… Все, распался наш Союз! Ну, как, как… Как Советский Союз. Конечно, жалко… И Советского — тоже… Нет, Дарья… как вас?.. Ахмедовна? Интересный вариант! Нет, Дарья Ахмедовна, нет… Понимаю, умоляете… Ладно, последний раз. Пишите: солидный, непьющий, детей двое…

Пузатый дядька бросился чуть ли не под колеса такси.

— Стой! Стой!

— Стою, — выглянул в окошко Сергей. — У вас пожар?

— У всех пожар! — Дядька уселся в машину. — Возьмем телевизор за углом!

Такси свернуло к магазину, из которого граждане волокли аппаратуру.

— Тут распродажа? — спросил Сергей.

— Везде распродажа! — объяснил дядька. — Родину продали! Вот рупь и обвалился! Скорей, а то мне еще посудомойку брать!

Дядька рванул из машины, как в атаку.

Магазин встретил их обилием покупателей и опустошающимися полками.

Телевизоров было три. По одному шел фильм, по другому — реклама, по третьему — футбол. Его и стал смотреть Сергей, пока дядька оформлял покупку.

Но долго посмотреть не удалось, два продавца унесли телевизор.

Сергей переключился на фильм. Но и этот телик унесли из-под его носа.

А дядька уже тащил по полу упакованный аппарат.

— Тормози, отец, я отнесу, — Сергей легко подхватил коробку.

И застыл — на экране последнего телевизора под знакомые позывные появилась не Кира, а Томка и бодро сообщила:

— Как обычно, в прямом эфире — программа «Женский взгляд»…

Томку заслонили два продавца, чтобы унести и этот последний телик.

— И как обычно, мы ищем днем с огнем мужчину…

— Момент! — Сергей с коробкой преградил продавцам путь к телевизору.

— Какой момент? — зашумела бабулька-покупательница. — Это мой! А у вас — свой! Товарищи, телевизоры по одному в одни руки!

— Необычно лишь то, что программу веду я — Тамара Лестратенко…

— Ты чего застрял? — волновался дядька. — Посудомойки закроются!

Сергей не обращал на него внимания — слушал стеб Томки.

— А наша Кирочка повредила свою ножку. Но найти настоящего мужчину нелегко даже со здоровыми конечностями, а уж Баба Яга — костяная нога…

Сергей ткнул в руки покупательнице свою коробку.

— Зачем мне этот? — отмахивалась бабулька. — Я выбила за тот!

— А этот мой! — обиделся дядька. — Ты что, сбился с курса?

Сергей поставил коробку на пол и выбежал из магазина.

Потом он с большим бумажным пакетом долго звонил в дверь.

Наконец открыла Кира — нога забинтована, под мышкой костыль.

— Ой!!!

Она шарахнулась и хотела захлопнуть дверь, но он успел подставить ногу.

— Врача вызывали?

— Уберите ногу!

— Больная, меня больше волнует ваша нога.

Одной рукой — в другой был пакет — он подхватил Киру и внес в комнату.

— Отпустите меня! — вопила она. — Дьявол побери, что у вас за манеры!

— Манеры вполне приличные — ношу женщин на руках.

Он осторожно опустил ее в кресло. Она устремила на него костыль.

— Меня не интересуют ваши женщины! Убирайтесь!

— Вам вредно волноваться, больная. Примите передачу.

Он выкладывал бананы, йогурт, колбасу, а она заталкивала их в пакет.

— Не надо! У меня все есть!

— Ничего, больная, запас карман не тянет.

— Сами вы больной! На голову! Следите за мной, врываетесь, командуете…

— А как не командовать? Вы же — малый ребенок.

— Я? Ребенок? Ха-ха! — фальшиво засмеялась Кира.

Но вдруг оборвала смех, как-то вся обмякла и призналась жалобно:

— Вообще-то, да… Я чувствую себя бестолковой девчонкой… В квартире никак не разгребусь… И еще нога дурацкая…

— Эта беда — не беда, мы сейчас…

— Нет-нет, уходите! Я ужасно выгляжу!

— В гробу будете выглядеть хуже. Что вы сегодня ели?

— Ела? — Она пыталась вспомнить: — Яблоко… И бутерброд… С чем-то…