Скрынников, Р. Г. Царство террора / Р. Г. Скрынников. — СПб., 1992.

Филюшкин, А. И. Когда Полоцк был российским. Полоцкая кампания Ивана Грозного 1563–1579 гг. / А. И. Филюшкин, А. В. Кузьмин. — М., 2017.

Флоря, Б. Н. Иван Грозный / Б. Н. Флоря. — М., 2003.

Хорошкевич, А. Л. Россия в системе международных отношений середины XVI в. / А. Л. Хорошкевич. — М., 2003.

Янушкевич, А. Н. Ливонская война. Вильно против Москвы 1558–1570 / А. Н. Янушкевич. — М., 2013.

Тарасаў, С. В. Полацк IX–XVII стст. Гiсторыя i тапаграфiя / С. В. Тарасаў. — Менск, 2001.

Lietuvos Metrika — Kn. 564 (1553–1567). — Vilnius, 1996.

Plewczyński, M. Wojny I wojskowość polska w XVI wieku / М. Plewczyński. — T. II. Lata 1548–1575. — Zabrze, 2012.

Stryjkowski, M. Kronika Polska, Litewska, Zmodzka i wszystkiej Rusi / М. Stryjkowski. — T. II. — Warszawa, 1846.

«Взятье полоцкое литовские земли…»: триумф русской артиллерии

31 января 1563 года полочане увидели под стенами своего города несметную рать Ивана Грозного. Казалось, её шествию не будет конца: обтекая городские укрепления с северо-запада и запада, русские полки продефилировали мимо изумлённых жителей и гарнизона Полоцка, а затем встали на свои места. Теперь полочанам и их воеводе Станиславу Довойне оставалось полагаться лишь на чудо — больше ничто не могло помочь им устоять против войска грозного царя.

Первые дни осады

1 и 2 февраля 1563 года прошли без особых событий. Русские войска, заняв позиции вокруг города, обустраивались на своих местах, подтягивали коши и устанавливали шатры. Обозные и посоха тащили хворост и ветки для костров и шалашей, рубили лес для заготовки тур и тына. Отряды фуражиров рассыпались по полоцкой округе в поисках провианта и фуража, а высланные вперёд сторожи и заставы высматривали, не приближается ли к русским лагерям неприятель, идущий на выручку осаждённому гарнизону. 1 февраля войскам было объявлено от царского имени, что на следующий день будет устроен общеармейский смотр «конности, людности и орудности» войска, и одновременно о необходимости во всех полках готовить туры из расчёта одна тура на десять человек — время шло, нужно было ускорять начало осадных работ.

^{Московский воевода. Гравюра А. де Брюина}

Впрочем, осада уже шла. Ещё 31 января по приказу царя стрельцы Государева полка прибора головы Ивана Голохвастова «поиззакопалися» вместе с пушками полкового наряда — «пять пищалей полуторных да пищаль большая» под управлением пушкаря Ивана Бартулова — «у Двины реки в березех и на острову» (в Островском посаде) и начали обстреливать Великий посад. Начало было успешным. По словам летописца, «царевы и великого князя пушкари и стрелцы из наряду с острогу пушкарей збили и литовских людей многих побили в остроге». 2 февраля стрельцы на острове были усилены ещё двумя стрелецкими приказами — Василия Пивова и Ивана Мячкова, которым было приказано «закопатися на острову и стреляти по посаду». Иван тем временем со своей свитой совершил новую рекогносцировку: «ездил вкруз города», «смотрил у города крепостей», намечая места для будущих батарей.

3 февраля погода начала портиться, наступила оттепель. Опасаясь, что река станет препятствием, как это было уже дважды во время Казанской войны 1545–1552 годов, Иван приказал сосредоточить все силы Государева полка под монастырём святого Георгия, а под Борисоглебский монастырь перевести из Заполотья полк Левой руки. Перегруппировка прошла успешно. На этот раз никто из города не мешал марширующим войскам, как это было 31 января, когда полоцкие пушкари обстреливали переправляющиеся через Двину сотни Государева полка, а потом обстреливали Борисоглебский монастырь — точнее, то, что от него осталось после того, как его сожгли сами полочане. Одно ядро даже угодило в сени монастырской пекарни, где временно расположился сам Иван. Теперь, когда стрельцы и пушкари Государева полка поработали, это препятствие было снято.

4 и 5 февраля темп осадных работ увеличился. Подготовка была завершена, и Иван приказал начать установку тур и оборудования артиллерийских батарей на Иванском острове, со стороны Великого посада («от Двины реки от курганов») и со стороны замка. Работа спорилась, и скоро город был окружён практически сплошной стеной тур и частокола, оказавшись полностью отрезанным от внешнего мира.

Пока кипела работа, стрельцы прибора Ивана Голохвастова по своей инициативе подожгли угловую башню острога у Двины и заняли её, открыв дорогу охотникам в острог и в посад. Однако «торонщики» встретили упорное сопротивление полоцкого гарнизона. Иван приказал стрельцам отступить, поскольку «туры ещо во многих местех не поставлены окола города, а из затинных пищалей стреляют часто и убили пятнадцать человек». Но чтобы литвины не думали, что они смутили его и его ратников, царь приказал воеводам не прекращать беспокоящего огня по городу ни днём, ни ночью, а высланным вперёд сторожам «дръжати крепко, чтобы из города и в город не проехал литовской никаков человек».

Переговоры и перемирие

Небольшой успех, одержанный защитниками Полоцка, тем не менее не давал повода для оптимизма. Довойна со своим «штабом» это прекрасно понимал. Лёгкость, с которой стрельцы заняли участок оборонительного периметра, не могла не внушить воеводе и ротмистрам серьёзных опасений. Рассчитывая потянуть время — а ну как Радзивилл с посполитым рушением и наёмниками подойдёт и деблокирует крепость, — Довойна решил вступить в переговоры с русским командованием. Утром 5 февраля, когда Иван Грозный отправился в очередной раз объезжать позиции, к нему прискакал гонец от воевод Большого полка князей И.Д. Бельского и П.И Шуйского с донесением, что из города выехали посланцы от полоцкого воеводы и желают вступить в переговоры с царём или его посланцами.

Городничий Яцко Быстренский, писарь Лука Гарабурда, не раз до того приезжавший в Москву в составе дипломатических миссий, и шляхтич Василий Грибун заявили присланным от Ивана переговорщикам — детям боярским Василию Розладину, Ивану Черемисинову и Михайле Безнину, — что воевода полоцкий и владыка Арсений «бьют челом государю царю и великому князю, штоб стреляти по городу не велел, а вотчина государева город Полотеск Божей да ево». Довойна и епископ просили прекращения огня сроком на неделю: «унять» «розлитие крови крестьянской» с тем, чтобы воевода мог «со всею землею» «умыслить» и бить челом государю. Иван Черемисинов с этой вестью поскакал к царю.

Иван Грозный велел прекратить огонь, положив Довойне на размышления срок до утра субботы 6 февраля. А пока суд да дело, царским повелением воеводы князья А. Курбский и В. Серебряный со стрельцами приказов Романа Пивова и Осы Гурьева и детьми боярским Большого и Сторожевого полков должны были ночью завершить установку тур напротив Великого посада вдоль берега Двины и замка на правом берегу Полоты, что и было сделано к утру субботы. Одним словом, делу время, а переговорам час. Чтобы там ни обещали литовские переговорщики, нельзя было терять ни минуты времени. Опыт подсказывал Ивану и его воеводам, насколько опасно затягивание осады. По этой причине ещё 4 января царь со своим двоюродным братом и боярами приговорили «посылать из всех полков на Луки на Великие по запасы» не только на оставшиеся зимние дни, но и на всю весну.

Утром 6 февраля переговоры продолжились. Выехавшие из города Лука Гарабурда и Василий Грибун встретились с Иваном Черемисиновым. Они сообщили царскому переговорщику, что «пан Довойна и кнежита, и шляхтичи, и рохмитсры, и бурмистры, и ляхи, и мещаня» бьют челом государю, «штоб государь милость показал, дал сроку до вторнику», до 9 февраля: сдача города — «дело великое», надо бы обговорить его в деталях со «многими людми» в Полоцке. Без тех же «консультаций» «великого дела» вершить никак нельзя. На предложение Черемисинова поехать прямо к Ивану и ему заявить о намерениях Довойны и городского совета Гарабурда ответил, что он не уполномочен на такой ответственный шаг. В общем, как отмечал потом составитель частной разрядной книги (не сам ли Иван Черемисинов?), «тех было ссылок весь день, и того дни в субботу переволокли дела, никакова договору не учинилось».