^{Гарнизон Рингена отражает приступы ливонского войска. Пересылки между Кеттлером и бюргерами Юрьева. Миниатюра из Лицевого свода}

11 октября посланные магистром Кеттлеру кнехты и еще 400 всадников присоединились к осаждающим. Это позволило плотно блокировать Ринген. В ожидании появления тяжелой артиллерии осадные работы велись неспешно. Однако Кеттлер не терял надежды, рассчитывая вынудить гарнизон капитулировать как можно раньше. Его кнехты вели по замку огонь из легких пушек и перестреливались с осажденными из stormhaken-гаковниц. «Маистр по городу бьет и приступает ежеден к Ринголу, — писал летописец, пересказывая воеводские отписки, — и Русин Игнатьев в приступех у них людей побивает, а наряду с маистром много…».

Русская помочная рать не могла оказать действенной поддержки Игнатьеву. Кеттлер и Фелькерзам, по сообщению воевод, «одернулися обозом», «окопались великим рвом» и отсиживались в укрепленном лагере, не выказывая желания вступать в полевое сражение. «И воеводы к станом к нему (Кеттлеру — прим. авт.) приходят и людей побивают, — писал русский книжник, — и маистр ис станов бьется пушками и пищалми, а к воеводам не идет, а приступает к Рынголу…». Не имея артиллерии, князь Черкасский не рисковал штурмовать ливонский лагерь и ограничивался нападениями на неприятельских фуражиров. Как писал Ивану Грозному Репнин, он сам и его люди «приходят на кормовщиков и побивают во многих местех и языки емлют…».

^{Русские полки атакуют ливонский укрепленный лагерь под Рингеном. Миниатюра из Лицевого свода}

22 октября из Вендена в сопровождении 500 кнехтов и нескольких сотен ополченцев прибыли долгожданные две полукартауны. Скорее всего, они не были последними — Фюрстенберг еще 14 октября затребовал в Ревеле картауну. С ними дело пошло веселее. Тонкие стены старого Рингена не были готовы противостоять пудовым каменным ядрам. Ободренный видом разбитых укреплений, Кеттлер послал один феннлейн кнехтов на приступ. Им удалось преодолеть сопротивление защитников, ворваться внутрь замкового двора и даже взять шестерых пленных, которых ожидала печальная судьба: по приказу Фюрстенберга они были повешены в отместку за казнь Курлятевым дерптских бюргеров. Однако Игнатьев сумел организовать контратаку и выбить немцев за стены. Русские, по словам Реннера, стояли насмерть и были готовы скорее оказаться погребенными под рухнувшими стенами замка, нежели сдаться в плен.

Однако сила и солому ломит. Наскоки русской помочной рати не имели нужного эффекта, и осадные работы после прибытия артиллерии развивались по плану. Гарнизон Рингена понес большие потери от огня неприятельской артиллерии. Отражая атаки ливонцев, он израсходовал практически весь запас пороха. 29 октября (по другим данным, 30-го) орденские кнехты и наемники пошли на новый приступ.

^{Падение Рингена. Миниатюра из Лицевого свода}

Измотанные и понесшие серьезные потери защитники Рингена, принужденные драться фактически только холодным оружием, на этот раз не сумели отразить штурм. Упоминавшийся Маттиас Фриснер спустя полторы недели отписывал герцогу Юхану, что ливонцы, взяв Ринген, захватили в нем несколько больших орудий, доставленных сюда из Дерпта, и 200 ластов ржи. 50 взятых в бою пленных по приказу Кеттлера повесили сразу же, а еще 95, среди которых был еще и некий baijaren и woijwaden со своим сыном (надо полагать, речь шла о Русине Игнатьеве) в оковах в сопровождении роты рейтаров были препровождены в Венден к магистру. Судьба их была печальной: разосланные по разным замкам, они не пережили зимы 1558–1559 годов. По словам Андрея Курбского, неприятель «мало не всех во презлых темницах гладом и зимою поморил».

Однако гибель мужественного гарнизона Рингена не была напрасной: их месячное «сидение» позволило сорвать план по молниеносному взятию Дерпта. А через месяц империя нанесла ответный удар. Большая русская рать вторглась в Ливонию и подвергла ее беспощадному опустошению, сполна отомстив за гибель своих боевых товарищей.

Литература

Антонов, А. В. «Боярская книга» 1556–1557 года / А. В. Антонов // Русский дипломатарий. — Вып. 10. — М., 2004.

Курбский, А. М. История о великом князе Московском / А. М. Курбский. — СПб., 1913.

Лебедевская летопись // ПСРЛ. — Т. XXIX. — М., 2009.

Ниенштедт, Ф. Ливонская летопись Франца Ниенштедта // Сборник материалов и статей по истории Прибалтийского края. — Т. IV. — Рига, 1883.

Псковская 3-я летопись // ПСРЛ. — Т. V. Вып. 2. — М., 2000.

Разрядная книга 1475–1605. — Т. II. Ч. I. — М., 1981.

Рыков, Ю. Д. Церковно-государственные помянники русских воинов, погибших в начале Ливонской войны, по данным синодика Московского Кремлевского Архангельского собора (предварительные наблюдения) / Ю. Д. Рыков // Балтийский вопрос в конце XV–XVI вв. — М., 2010.

Форстен, Г. В. Акты и письма к истории Балтийского вопроса в XVI и XVII столетиях / Г. В. Форстен. — Вып. 1. — СПб., 1889.

Форстен, Г. В. Балтийский вопрос в XVI и XVII столетиях (1544–1648) / Г. В. Форстен. — Т. I. Борьба за Ливонию. — СПб., 1893.

Archiv fur die Geschichte Liv-, Est- und Curlands. Neue Folge. — Bd. III. — Reval, 1863.

Briefe und Urkunden zur Geschichte Livlands in den Jahren 1558–1562. — Bd. II. 1557–1559. — Riga, 1867.

Das Buch der Aeltermänner grosser Gilde in Riga // Monumenta Livoniae Antiquae. — Bd. IV. — Riga und Leipzig, 1844.

Henning, S. Lifflendische Churlendische Chronica von 1554 bis 1590 / S. Henning. — Riga, 1857.

Hiärn, T. Ehst-, Lyf- und Lettlaendische Geschihte / Т. Hiärn // Monumenta Livoniae Antiquae. — Bd. I. — Riga, Dorpat und Leipzig, 1835.

Neue Quellen zur Geschichte des Untergangs livländischer Selbständigkeit. Aus dem dänischen Geb. Archive zu Kopenhagen. — Bd. I. — Reval, 1883.

Renner, J. Livländische Historien / J. Renner. — Göttingen 1876.

Царская месть

Осенний 1558 года ливонский контрудар и взятие Рингена показали, что Ливонскую «конфедерацию» в целом и Орден в частности еще рано списывать со счетов: доставить определенные неприятности они вполне могли. Да и никаких признаков готовности пойти на мировую ливонцы не проявляли. Еще до завершения боевых действий в конце 1558 года Иван Грозный, вняв призывам датских послов, направил грамоту князю Д. И. Курлятеву, юрьевскому наместнику. В ней он наказывал воеводе «послати от собя к маистру, чтобы государю царю бил челом и исправился во всем, а кровь бы християнская неповинная в том не розлилася». Царское предложение сопровождалось концентрацией войск на русско-ливонском пограничье: в Разрядном приказе с осени, как только в Москву пришли известия о наступлении ливонцев на Юрьев, напряженно работали над подготовкой ответного удара, составляя роспись воевод и полков, готовя соответствующий наказ большому воеводе и т. д. По подмерзшим дорогам к назначенным местам сбора спешили дети боярские со своими послужильцами, ехали на казенных лошадях и подводах стрельцы и казаки, а посошные люди тянули наряд.

Накануне вторжения

О военных приготовлениях русских ливонские ландсгерры, несомненно, знали. Однако последнее предложение Московита магистр Вильгельм фон Фюрстенберг, рыцарь старой закалки, и его тезка, рижский архиепископ Вильгельм, оставили без ответа. На что они надеялись, на что рассчитывали — неясно, ведь как показал опыт предыдущего года, зима вовсе не являлась помехой для русского воинства, что бы ни говорили некоторые современные историки. Не то чтобы русские ратники и служилые татары с удовольствием ходили в зимние походы в «дальноконные грады», но, во всяком случае, ни глубокий снег (или его отсутствие), ни морозы (так называемый «Малый ледниковый период» был еще далек от завершения, и псковский книжник записал в летописи, что зима 1558–1559 годов была «добре стоудена») не могли остановить их рвения послужить государю, снискав ему великую славу, а себе — неплохую добычу и прибыток. Ради этого можно было и потерпеть, преодолевая тяготы зимнего походного быта.