Молча сажусь в машину, закрываю дверь. Лимузин широкий, длинные сидения расположены по бокам. Здесь по-видимому могут устроиться человек пятнадцать. Зайти можно только с одной стороны. Типичный пати лимузин с минибаром и холодильником.

Я занимаю место и смотрю вперёд. Широкая чёрная тонированная стеклянная перегородка отделяет меня от водителя. Неожиданно мы трогаемся! Автомобиль приходит в движение, меня немного отбрасывает в сиденье, хотя он едет очень медленно.

Конечно, скорее всего Калеб сам сидит за рулём. Кому бы ещё он мог поручить забрать меня? Был бы это просто нанятый водитель, я могла бы спокойно посмотреть в его лицо.

Ну что я делаю?

Я мечтательно смотрю вдаль. Удобство тонировки в том, что никто снаружи не может видеть тех кто внутри.

Мы едем вдоль нескольких улиц, пока не выезжаем на уединённую дорожку. Внезапно раздаётся голос, который должен принадлежать «водителю»:

— Рядом с холодильником стоит сумка. Пожалуйста, наденьте повязку на глаза. — Поскольку до и после этого сообщения раздаётся щелчок, мне становится понятно, что я ему не должна ничего отвечать. Но он прокололся. Я узнала его голос. Не Дина, а Калеба. Или он снова принимал эти таблетки?

Я дотягиваюсь до сумки и достаю оттуда наручники, две накладки на глаза и одну повязку на глаза.

— Руки должны быть завязаны за спиной, — говорит он, но я ему не отвечаю. Уверена, он меня даже не слышит. Я ему, конечно, обещала, всё сделать, и я сдержу своё обещание.

Подушечки ложатся на мои глаза, сверху надеваю повязку. Мне легко удаётся самой застегнуть наручники, в конце концов. это было одно из многих упражнений во время нашего обучения.

Я откидываюсь на спинку сидения и наслаждаюсь дальнейшей поездкой. Это так волнительно… И да, я осознаю, что я возбуждена.

Я сглатываю и сжимаю ноги, так как поднимающийся жар мне сложно сдерживать. Что я ему ещё говорила? Что я никогда не буду с ним спать? Но сейчас, когда я знаю, что это Дин… Я хочу этого ещё сильнее!

Секунды кажутся мне часами. Я становлюсь такой нетерпеливой! В любом случае я радуюсь, когда мы, наконец-то, начинаем ехать не по ровной поверхности. Возможно мы сейчас у цели? В уединённом лесном уголке, где нас… Никто не услышит?

Меня на мгновение бросает в дрожь, и я облизываю губы. Я делала это так часто, что наверняка уже не осталось ни следа от губной помады на них. К счастью, в ней хотя бы нет калорий!

Я опускаю голову, когда лимузин замедляет ход. Я становлюсь просто какой-то ненормальной! Это… Так увлекательно, так возбуждающе! Я не могу унять стук сердца и уже от нетерпения начинаю крутится на месте. Даже если Калеба нет рядом со мной, но он возбуждает меня этой игрой даже на расстоянии!

Лимузин останавливается.

Я ёрзаю на месте, когда водитель выходит. Дверь закрывается и потом… Проходит несколько секунд, пока дверь рядом со мной не открывается. Я задерживаю дыхание, стараюсь не дышать и, самое главное, не испытывать оргазма прямо сейчас. Я дрожу, так как свежий ветерок ласкает мои оголённые ноги. Сегодня ночью было прохладно. Если дни стали тёплыми, то ночи всё ещё остаются достаточно свежими.

Он залезает в машину. Без каких-либо комментариев.

Потом он садится. Не говоря ни слова.

— Привет… — шепчу я. Но он всё также молчит… Но всё-таки начинает тихо смеяться. И это не приятный смех, а скорее насмешка. Что…что это значит?!

Затем я слышу щелчок. По звуку похоже на снятие предохранителя! Я вздрагиваю, так как на это я точно не рассчитывала!

Неожиданно я ощущаю холодный металл на моей шее, прямо под челюстью.

— Глупая девочка… Садишься просто так в чужой автомобиль, не проконтролировав, кто водитель?! — говорит он мне глубоким, незнакомым голосом. Это не Калеб!

Я в шоке и чувствую, как дуло пистолета сильнее вдавливает мне в горло…

— И наручники надеваешь добровольно… — Он снова смеётся, прежде чем прошептать: — Как глупо с твоей стороны… — А затем он нажимает курок.

Я вскрикиваю, извиваюсь и падаю на бок. О господи!

Он не издаёт ни единого звука, я лежу неподвижно, не смея вымолвить ни слова.

— Ты могла быть уже мёртвой! — говорит он, вздыхая. Но это точно вздох разочарования.

— Кто вы?! Что всё это значит?! — кричу я на него.

— Действия капсул заканчивается. Мне нужно принять новые. В последние минуты голос всегда меняется… — Или это всё же Калеб?

— Да что происходит?! — кричу я громче и пытаюсь пнуть его, но, к сожалению, не могу его достать.

— Ты так просто села в лимузин, хотя до сих пор не знаешь, кем я точно являюсь! Я всё это время мог тебе врать! Что, если я тебя сейчас убью? Ты….не смогла бы даже защитить себя и умерла бы с уверенностью, что это не я с тобой сделал! — Вот теперь он кричит. Ну да, собственно он прав.

— Тогда позволь мне, наконец, увидеть, кто ты, Калеб! Сними с меня эти наручники и повязку, чтобы я могла тебе доказать, что ты можешь мне доверять! — В конце концов, это, наверное, не может быть правдой…

— Идиот! — Я пытаюсь подвинуться ближе, но он хватает меня за щиколотки, так что я снова не могу его достать.

— Что, если ты сейчас умрёшь? Тогда… У меня больше не будет смысла жизни, понимаешь ты это или нет?! — Когда он это говорит, я прекращаю извиваться и успокаиваюсь.

— Я тут сейчас подумала… — шепчу я и несколько раз делаю глубокий вдох, прежде чем продолжить: — что я могла бы умереть, так и не увидев тебя…

Я успокаиваюсь.

Проходит секунды и минуты, пока Калеб начинает шептать:

— Мне очень жаль, что мне пришлось это сделать. Но если ты скажешь, что ты сделаешь всё, чтобы меня увидеть, то ты окажешься в большой опасности. Я долго размышлял, должен ли я выходить вообще с тобой на контакт. Намного лучше было бы, если бы… Я тебя забыл. Если один из моих врагов узнает, что я всё ещё тебя люблю как собственную жизнь, тогда… — Его голос отчаянный и полон злости.

Я осторожно сажусь, хотя со связанными руками это не так просто.

— Я здесь… И ты тоже, — шепчу я. Я встаю, подхожу к нему, немного неуклюже сажусь рядом с ним, поскольку могу только догадываться, где находится сиденье, и вздыхаю.

— Понимаю, о чём ты мне говоришь, и мне очень жаль. Ты прав. И мне жаль, что ты из-за меня должен был терпеть такие мучения и они всё ещё влияют на твою жизнь. Позволь мне, наконец-то, сказать спасибо… Чтобы при этом я могла посмотреть тебе в глаза!

— Нет!

— Тогда… Возьми меня хотя бы за руку! Я боюсь… Ты напугал меня, и теперь мне нужно, чтобы меня утешили! — Моё сердце начинает биться сильнее я чувствую, как слёзы собирается в уголках глаз. Но я не могу и не хочу сейчас плакать.

— Мне очень жаль. Я так больше никогда не сделаю… — Наконец, он обнимает меня обеими руками и притягивает к своей груди. Я вздыхаю с облегчением, наслаждаясь тем, что нахожусь в сильных руках.

Он успокаивающе гладит меня по спине и прижимается своим лицом к моей щеке.

Вот теперь так хорошо…

Я вдыхаю его парфюм. Вероятно он только принял душ, и затем надушился. А он умён, так как Дин носил совершенно другой аромат. Он о многом подумал. Даже материал рубашек или галстука другой. Уверена, на нём сейчас не белый костюм, а чёрный или тёмно-синий.

— Ты такой приятный, тёплый, — вдыхаю я, прижимаясь к нему так крепко, как только могу.

— Как хотела бы я сейчас положить свои ладони на твои плечи и целовать тебя повсюду… — добавляю я, эти слова является самым настоящим желанием в моих мечтах.

Тогда он делает это для меня. Кончики пальцев Калеба нежно касаются моей кожи. Моя кожа сразу же покрывается мурашками и я съёживаюсь. После того огромного ужаса, который я испытала, я снова возвращаюсь в зону своего комфорта и могу расслабиться.

— Мы можем поговорить? — спрашиваю я его.

— Конечно, — получаю я ответ.

— Обо всём. Я хочу тебе всё рассказать, о чём я вспомнила, а ты, пожалуйста, восполни пробелы. Калеб, мне было всего пять! Я была тяжело ранена, пролежала две недели в коме и после этого многие долгие недели в больнице. Я не могу обо всём вспомнить, пожалуйста не упрекай меня в этом!