Ирики кивнул.

– Судя по собранной нами информации, это началось не сейчас. Имиаты с давних времён подвергались подобному отбору, но никто не обращал на это внимания. Ведь подобное поведение приравнивалось к помешательству или вселению духов. Да и проявляется только в северной части.

– Я ведь говорил про это! – Лёня напомнил вчерашнюю ночь. – Как только Башира увидел, сразу сказал – мерячение!

Я не успела шикнуть на своего друга.

– Башир? – Ирики с подозрением посмотрел на меня. – Значит, мучилась она и ждала меня… Кто такой Башир?

– Наш друг, – не время было ещё открывать наши карты. – Что там с этим мерячением?

– Северная болезнь, превращающая людей в безумцев, – Лёня ответил раньше Ирики. – Название происходит от якутского слова «мерячить» – быть одержимым или безумным. Проявлялась болезнь по-разному, но общие симптомы присутствовали всегда. Начиналось всё с того, что человек отключался от внешнего мира, входил в транс. Затем начинались судороги, болезненные спазмы и безумие. Почти все больные испытывают физические или душевные страдания, причина которых до сих пор неизвестна. Слушай, психиатр Бехтерев в 1922 году снаряжал экспедицию как раз в район Лавозеро на Кольском полуострове…

– Мы проверяли его записи и пришли к тем же выводам, – кивнул Ирики. – Болезнь проявляет себя в одно и то же время в разных местах. Её активность становится выше при появлении северного сияния.

– Магнитные волны? Солнечная активность? – Лёня уже загорелся новой тайной.

– Зов, – припечатала Анарис.

– Зов Авроры… – я вспомнила свой сон и слова Дмитрия, который пытался меня предупредить.

– Набор сигналов, который действует только на имиатов.

– Это песня, – возразила я Ирики, – словно призыв шамана. Я сама слышала.

– Вот ты и ответила на свой вопрос, – нахмурился Ирики, – для истинных это просто набор сигналов. Имиаты, услышавшие зов, вырываются из-под его влияния очень редко, а придя в себя, ничего не помнят. С тобой всё иначе…

– Но почему, кроме меня, в самолёте никто не слышал этого зова?

– Слышали. Имиаты были созданы по нашему подобию, но нужны были не конкуренты, а лишь простейшие приспособления для сохранения информации. Поэтому вам были выставлены пределы восприятия звука и изображения, на которые реагирует мозг, остальные звуки он просто оставляет без внимания, но совсем не значит, что он их не слышит. Зов выбирает самых восприимчивых или с каким-то особым набором данных, мы точно не знаем.

– Если вы слышите эти сигналы, почему не найдёте их источник сами?

– У нас общее инфополе. Набор сигналов без указания места бесполезен. Имиаты либо исчезают, либо выгорают, шаманы с нами сотрудничать не хотят – твердят о запрете духов.

– И вам нужен тот, кто может найти конечную точку зова и не слетит с катушек? – кажется, меня пытались сделать приманкой для похитителя энергии имиатов, и это радости не добавляло.

– Мы не знаем, кто это делает, но он целенаправленно направлял сигналы тебе. Впервые так далеко, но, видимо, сил мало, и тогда в ход пошли близкие тебе люди. Рано или поздно ты всё равно приехала бы сюда, но без нашей защиты. Я никому не позволю причинить тебе вред. Ты мне веришь? – Ирики взволнованно ждал моего ответа.

Боже! Ну почему я не могу прожить эту жизнь тихо и спокойно? Прошла один кошмар, а теперь должна добровольно войти в новый. Зов имеет границы, так может, просто сбежать как можно дальше на юг? А друзья? Я посмотрела на Леонида, вспомнила лицо счастливой подруги в подвенечном платье, Башира с безумным взором и Дмитрия… Мы должны его найти! Оставалось ответить себе – могу ли я доверять Ирики? Он смотрел на меня, не отрываясь, улавливая малейшую смену настроения, словно от ответа зависела и его жизнь.

– Не верю, но доверяю.

– Кира, – я услышала шёпот сквозь сон, – Ки-и-ра…

Очень знакомый мужской голос заставил меня открыть глаза. Бледный Дмитрий, слегка пошатываясь, стоял в шаге от кровати и приветливо улыбался.

– Дима! – почему-то подхватила я громким шёпотом. – Ты?!

– Я нашёл тебя, – скрипучий голос мужчины так не вязался с его блаженным выражением лица, что не позволил мне проявить более дружеское приветствие, напротив, заставил несколько отодвинуться, увеличивая между нами расстояние. – Я должен показать тебе чудо…

Я была очень рада видеть друга живым, но что-то чудес совсем не хотелось. Когда мужчина предлагает вам чудеса, это плохо заканчивается.

– Дима, ты себя хорошо чувствуешь? – спросила я, присаживаясь на кровати так, чтобы не касаться друга, и осмотрелась в поиске телефона.

В номере гостиницы было достаточно темно, но от Дмитрия исходило слабое свечение, что позволяло мне хорошо рассмотреть его лицо. Возможно, именно этот свет придавал особую бледность его коже и оставлял пугающее общее впечатление.

– Прекрасно, – прошептал Дима, приближаясь к кровати вплотную и слегка нависая надо мной. – Ты даже представить себе не можешь, как это прекрасно. Пойдём со мной, я покажу тебе место, не доступное простым смертным.

Дима закатил глаза, показывая высшее блаженство, а от его улыбки сердце буквально ухнуло вниз.

– Дима, ты меня пугаешь. Соня ведь даже не знает, что ты пропал; если бы они с Михой увидели тебя сейчас… – я заметила, как волна странного отвращения тронула черты моего друга. – А как ты меня нашёл? Как ты попал в мой номер?

Не выпуская из вида скорчившегося, как от боли, Дмитрия, я осмотрелась, пытаясь понять, в какой реальности нахожусь. В комнате не было ничего странного… Кроме Димы в светящейся одежде. Я резко дёрнулась в сторону двери, но реакция военного была лучше. Дмитрий успел поймать меня за плечи, больно сжав их сильными пальцами, блаженное выражение исчезло, являя более привычный цепкий взгляд.

– Кира! – неожиданно громко и слишком резко крикнул он. – Немедленно уезжай! Что бы я ни сделал, чтобы тебе ни сказал – не верь! Уезжай! Скажи Соне и Михе, что я их люблю…

Дмитрий так вцепился в мои плечи, что в глазах потемнело от боли, а когда темнота рассеялась, рядом со мной был другой мужчина, с беспокойным взглядом синих, как небо, глаз.

– Кира, очнись! – взволнованный Ирики стоял на коленях перед кроватью и пытался разбудить.

Потерев плечи, ещё ощущающие боль от сильных рук Дмитрия, я приходила в себя. Тяжёлое дыхание и холодный пот говорили о привидевшемся кошмаре. Я медленно вспоминала всё, что было до этого.

Простить Ирики за его ложь было непросто, но какими бы словами я ни выгоняла его из своего номера, он твердил одну и ту же фразу: «Тебе опасно оставаться одной». Вот и не отходил от меня весь оставшийся день, скрипел зубами, наблюдая за моим подчёркнуто милым общением с Лёней, и дёргался от попыток Анарис привлечь его внимание. Подобное поведение мне льстило, и я благородно позволила ему лечь подле моей кровати и даже спустила, как бы случайно, руку, чтобы он мог чувствовать моё присутствие всю ночь… Никогда не думала, что способна вести себя, как последняя с***, но чувствовать власть над мужчиной оказалось безумно приятно. Особенно приятно, если лицо Анарис краснеет от злости, когда ИСТИННУЮ выталкивает за дверь обычный ИМИАТ, а её собрат при этом делает вид, что не замечает возмущения своей коллеги. Улыбка растянула мои пересохшие губы.

– Кира? – Ирики с подозрением в моих умственных способностях чуть отклонился в сторону, готовый к любым странностям. – Ты ещё спишь?

– Разве можно спать, когда из тебя пытаются вытрясти душу, – я скривилась от боли, когда руки Ирики соскользнули с моих плеч.

– Ты хрипела, задыхалась… Я испугался… – хмурый Ирики поправил соскользнувшую с моего плеча футболку и тут же спустил её снова, обнаружив чёрные точки синяков. – Что это?!

– Ай! – я вырвалась из рук Ирики и осмотрела следы от пальцев на своих плечах. – Такие сны мне совсем не нравятся… Я видела Дмитрия.

Ирики мгновенно вскочил и стал осторожно перемещаться по комнате, постоянно поглядывая в какой-то прибор. Видимо, результат его совсем не радовал. Либо прибор не работал, либо то, что посетило меня ночью, прекрасно его обходило. Ирики отбросил бесполезную игрушку и встал в середине комнаты, раскинув руки и закрыв глаза. Я хотела проникнуться опасностью момента, но голый торс мужчины кардинально менял настроение. Рельефные мышцы, которые лишь подчёркивала светло-золотистая кожа, широкие плечи, начинающие треугольник его фигуры, стекающий через кубики пресса к упругим, аккуратным бёдрам под широкими пижамными штанами. Бог Аполлон, блин! Я многозначительным жестом утёрла воображаемые слюни. И такого мужика я всю ночь держала на полу! Вот если бы я не выделывалась и спала в его объятиях, то, может, и всякие странные видения меня не посещали бы. Я так замечталась, глядя на полуобнажённого мужика, что не сразу заметила его пристальный взгляд в мою сторону.