– Вот как, тогда могу предложить вам прийти на студенческую вечеринку сегодня вечером, – сделала предложение Исабель, Мари знала, что ее подруга может себе запросто позволить не явиться туда вовсе.

– Знаете, вечерами небо над архипелагом всегда чистое, поэтому я хочу понаблюдать за звездами, – отказался таинственно Венсан, добрые глаза его в эту минуту выражали в ласково взгляде некоторую надменность.

Роскошный лимузин перед фигурами всех троих загудел в здоровом ритме, оборвав нить непринужденной беседы, к глубокому удивлению Леона, дым из-под капота более не вздымался.

– Да вы, господин Сойер, настоящий волшебник, – вынужден был признать вслух Хосе, доверенный дворецкий вышел из лимузина к остальным, асфальтовое полотно под ногами было раскалено.

– Надеюсь, моего платка в счет оплаты вам будет достаточно, – отшутилась Леклер.

– Конечно, ведь я с ваших слов просто разбойник, – несерьезно ответил Венсан, локоны его пышных светлых волос были искусно расчесаны, выдавая в нем педанта до вопросов внешности, хотя это впечатление и могло показаться обманчивым.

Герои, наконец, расстались, и железный конь красного цвета, исчезнув вскоре за протяженным поворотом среди стволов высоких деревьев, оставил лимузин семейства Леклеров. Лишь чистый рев из-под капота доносился еще какое-то время до них эхом прошедшего разговора.

– Дядя Хосе, вы ведь умышленно не стали прерывать наш разговор? – спросила напрямую без тени укора Мари.

– Конечно, моя госпожа, – признался сразу с легкой улыбкой дворецкий. – Своими манерами он показался мне похожим на сеньориту Исабель, к тому же я не был уверен, что двигатель вообще запуститься, – объяснился Леон де Виньялес, пока за окнами гротескного лимузина проносились заросли диких джунглей.

– Дядя Хосе, вам просто показалось: он глаз не спускал с милой Мари, – принялась шутливо сплетничать своенравная Иглесиас, завидев на бледной коже своей застенчивой подруги алые пятна, локоны ее светлых волос предусмотрительно прикрыли щеки и веснушки. – Уже представляю, как этот приятный юноша будет вспоминать о ней, когда снова взглянет на шелковый платок, – рассмеялась ребячески Исабель, своим обольстительным взглядом смотря на Мари.

Леклер из окон машины возле себя завидела среди редких облаков серебрящееся тело взлетевшего устало авиалайнера, что устремился к старому свету. Она вдруг вспомнила, как когда-то одним из вечеров Алехандро Иглесиас за семейным ужином в доме Леклеров упоминал, что международный аэропорт действует на архипелаге только по договоренности с Парижской дипломатией, согласно которой в Руане базируются суда ВМС Франции.

Роскошный лимузин на полном ходу выскочил из чащи и, пронесся через реку по старому арочному мосту, сразу за которым протянулись на холмах живописные чайные плантации. Среди рядов зеленых кустов проглядывались редкие фигуры смуглых островитян в пестрых одеждах и широких соломенных шляпах, что трудились под палящим солнцем в ожидании скорой сиесты, когда они смогут скрыться от опасного зноя в тени под крышами деревянных домиков.

Перед глазами немногословной Мари вдруг пронеслись обрывочные воспоминания о временах, когда отец брал ее с собой на объезды плантаций, она в простом затертом платье весело садилась на заднее кресло армейского внедорожника вместе с дворецким. Жозеф Леклер учил горячо любимую дочь премудростям семейного дела, как когда-то это делал его отец – Анри, от этого Мари могла похвастаться обширными знаниями различных видов чая, обычаями и тонкостями употребления этого напитка у многих народов, а также распознать место, где чай был выращен, только по вкусу и запаху, однако в обыденной жизни она предпочитала сок или кофе.

– Дорогая Мари, как жаль, что мы теперь живем порознь, – выдохнула мечтательно сеньорита Исабель, когда лимузин пронесся по дороге у побережья, где в зданиях бывшего колониального дворца расположился кампус Руанского университета, где получали образование студенты со всего архипелага маркиза Ламберта.

Прекрасные фасады дворца белели мраморными колоннами в лучах солнца, благородная аллея лиственниц, завезенных из старого света, шуршала нежно своими пышными кронами, а у чугунной изгороди протянулся чистый песчаный пляж, омываемый теплыми волнами бескрайнего моря. Рябь безмятежного голубого глянца одного оттенка с чудесными глазами Мари переливалась игриво в растекающихся солнечных бликах, а в некотором удалении от берега вздымались к беспредельно чистому небу молчаливые мраморные айсберги скал, куда любили плавать студенты.

– Тогда я бы точно научилась стоять на доске, – заверила подругу Мари, через опушенное окно со стороны Исабель в салон проник неописуемый морской аромат, университет мог претендовать на звание самого живописного.

Девушка знала, что Алехандро Иглесиас не смог найти в себе силы отпустить любимую дочь за пределы архипелага, в государстве которого он фактически был бессменным президентом с полномочиями колониального губернатора под охраной французской метрополии.

– Бальмонт, твой обожатель, точно тебя в этом научит, – с усмешкой упомянула фамилию давнего ухажера Мари Исабель, заставив подругу рассмеяться. – Или все твои мысли заняты этим милым разбойником? – с дружеской насмешкой спросила напрямую Иглесиас.

– Перестань, дорогая, – говорила весело Леклер. – Лучше я больше никогда не увижу моря, чем буду снова говорить с этим Бальмонтом, – объяснилась она, от чего даже старый дворецкий улыбнулся беспечности своих юных господ.

– О чем я и говорила: Венсан произвел на тебя приятное впечатление, – не унималась Исабель, набегающий через окно ветер изящно тормошил ее распущенные темные волосы.

Гротескный лимузин на полной скорости промчался мимо скалистых врат, предвосхищающих скорое появление на улицах солнечного Руана, Мари знала, что совсем неподалеку за холмом расположилось поместье семьи Морелов, некогда бежавшей с континента мексиканской знати, чье влияние в новом свете, впрочем, за двести лет нисколько не убавилось.

– Добрый дядя Хосе, а что вы думаете об этом иностранце? – поинтересовалась с наигранной наивностью у водителя Исабель.

– Госпожа Исабель, я стараюсь избегать сплетен, – заверил дворецкий, когда автомобиль въехал обрамленную мрамором белокаменной набережной бухту, в самом центре вздымались вверх среди красных черепичных крыш приятных домиков стеклянные башни нескольких небоскребов, что являлись собой подарками французской метрополии, хотя и находились в собственности одного именитого международного банка.

– Дядя Хосе, вы ведь не позволите юным дамам оказаться обманутыми подлым обольстителем в маске добропорядочного юноши? – говорила рассудительно Иглесиас, добиваясь комментария умудренного опытом дворецкого, даже Мари было интересно услышать его слова.

– И вам не жаль своего старика? – поинтересовался с непринужденной усмешкой в голосе Леон, лимузин мчался у ближней к морю линии домов, первые этажи которых были заставлены шумными кафе и ресторанами, веранды под тканевыми зонтиками имелись и на чистых пляжах.

– Было бы и вправду очень интересно услышать ваше мнение, дядя Хосе, – прервала молчание, наконец, полная искренности Мари, своим веснушчатым носом приблизившись к окну возле себя, сразу за которым в тени липовой аллеи протянулись ряды магазинчиков с широкими витринами.

– Этот манерный юноша тоже произвел на меня приятное впечатление, но мне все еще трудно поверить, что ему хватило одного взгляда, чтобы решить нашу проблему, – признался просто Леон де Виньялес, засматриваясь на выстроившиеся в порту силуэты грозных эсминцев под трехцветными полотнищами флагов. – Хотя если я ошибаюсь, и этот подлец вознамериться сделать что-то очень нехорошее моим дорогим господам, то он будет вынужден встретиться с отставным разведчиком, – добавил с шутливой угрозой Хосе, заставив обеих подруг позади себя звонко рассмеяться.

Лимузин оставил центральный проспект, на вершине которого за пальмовой аллеей сада возвышался фасад губернаторского дворца, где с момента провозглашения независимости архипелага располагалась мэрия Руана, и в перерывах между отпусками и светскими приемами трудился старательно над благом островного народа Алехандро Иглесиас.