– Жопа мира, – повторил Макс с тяжелым вздохом, закончив обозревать окрестности и не обнаружив ничего достойного внимания, – Впрочем, похоже, некоторые шансы прожить этот день достойно у нас все еще сохраняются. Есть надежда, что спасение близко – прикрыв ладонью глаза и сощурившись, он пару секунд смотрел куда-то вдаль, туда где темная коса волнореза врезалась в море, ослепительно сияющее под испепеляюще-белым солнцем, потом вновь повернулся к Евгению и опять ткнул его в плечо – той самой рукой, которой все еще сжимал скомканную пивную жестянку. Получилось почти как же чувствительно, как если бы между его пальцами был зажат самодельный кастет, – Короче, Онегин. За то что затащил нас на этот дебильный детсадовский фильм, конечно, следовало бы на тебя обидеться. Но так как идти, все равно, было больше некуда, а на этой сковородке я уже прямо сейчас снова начинаю заживо изжариваться, то делаем так – сейчас берешь всем пивчанского и считаешься полностью прощенным. И потом еще расскажешь как это могли динозавры дойти до жизни такой, что вдруг перьями обросли – мне вот прям таки даже конкретно интересно стало. А потом – есть у меня одна интересная мыслишка, как нам побыстрее дождаться чудесной ночной прохлады, да благословят ее все местные боги вкупе с местными же демонами. Давай, лети мухой, одна нога здесь, другая там – и возьми сразу по паре банок, чтоб потом лишний раз не бегать. Девушкам тоже – если они вдруг сами не справятся, мы им поможем! – Макс демонстративно строго посмотрел на часы – довольно качественную китайскую подделку под Hamilton Navy, которую Марина подарила ему на последнее 23-е февраля.
"Не понял, я тебе что, в слуги нанимался? В мальчики на побегушках?! Ты как, вообще, со мной говоришь?! И не смей называть меня "Онегин" – сколько раз говорил, что я это ненавижу?! Забыл, чмо дешевое, что вы с дружком на пару, мне уже больше сотни косарей должны?!" – думать, что он выкрикнул все это в реальности было настолько сладко, что Евгений даже почти что взаправду увидел, как вылезают из орбит спрятанные за темными очками болотно-зеленые глаза Макса, в которых вечно, словно змея в трясине, скользила снисходительно-пренебрежительная усмешка, как отвисает челюсть и трясется, в изумлении, модная хипстерская бородка. Влад отрывается от Светы и тоже потрясенно взирает на безответного ботаника, который, вдруг оказался вовсе не таким ничтожеством, как оба они полагали вплоть до самого этого момента. Не менее шокированными выглядят и обе девушки, они больше не смотрят сквозь него и не ведут себя так, будто его здесь нет и никогда не было, а взирают так, будто только сейчас увидели. Не то чтобы Марина или, уж тем более, Света, были сильно в его вкусе, скорее уж прямо наоборот, но, тем не менее…
Иллюзия оказалась реалистичной до невозможности и тем больнее было после нее обрушиваться обратно на грешную землю. К реальности Евгения вернул какой-то писк, настолько тонкий и жалобный, что он даже не сразу смог распознать в нем свой собственный голос:
– Да где я найду-то, ты ж сам видел, у них тут сейчас глухая сиеста, все закрыто на фиг! Может, если обратно в кинотеатр вернуться, то там…
– Там пива не было. Лично проверил, – Макс строго поднял палец. Потом зачем-то постучал себя по козырьку бейсболки с эмблемой "Спартака" – он носил ее буквально не снимая, хотя, как неоднократно хвастливо рассказывал, несколько раз уже имел по этому поводу неприятности с болельщиками других клубов, – А вот на пляже всегда продают – и не только пиво, вообще, все, что угодно. Закон жизни. Думай головой, боец, и слушай старших . Если прям здесь нет – чуть подальше точно есть. Давай, братан, я ж прям реально помираю, как еще хочу – от тебя сейчас буквально наши жизни зависят!
Вновь Евгений практически наяву услышал, как гневным и уверенным голосом отправляет этого оборзевшего, самоуверенного урода в далекие края, а затем разворачивается и, с неторопливо, с достоинством, удаляется прочь, всем своим видом показывая сколь глубоко он их всех презирает. И он, действительно, повернулся и пошлепал к отделявшей пляж от непосредственно городской черты, идущей вдоль моря, деревянной балюстраде с облупленными перилами, когда-то в одной из прежних жизней, выкрашенных в белый цвет, но вот только вместо суровой отповеди перед этим плаксиво проблеял нечто вроде "Макс, ну нет же ничего, все закрыто… ладно, я поищу, сейчас вернусь… только, ребят, не уходите никуда, ладно?"
Напоследок в спину, словно упругая морская волна во время прилива, тяжело ударил взрыв смеха – низкого и грубоватого, мужского, а так же визгливого и заливистого – женского. Что-то противно звякнуло, потом Макс гаркнул во всю силу своей луженой глотки – Я в тебя верю, боец! Не дай нам тут погибнуть! Ну а если будешь пропадать – зови на помощь! Чип и Дейл тебя спасут!
Грохнул новый взрыв смеха, еще сильнее предыдущего. Не оборачиваясь, Евгений втянул голову в плечи и ускорил шаг.
Вариантов для поиска просматривалось не слишком много – собственно говоря, единственное, что можно было сделать, это прогуляться вдоль береговой линии, в слабой надежде, что какой-то из местных пляжных магазинчиков или заведений общепита, вопреки неписанной традиции, не устроил себе перерыв до вечера. Идти можно было налево, туда, где давным-давно, вероятно, еще в докризисные "тучные" времена нефтяного изобилия, начали было строить аквапарк, возвели несколько уродливых конструкций, очень напоминающих гигантские длинношеие скелеты доисторических чудовищ, которые затем, точно так же, как и эти самые чудовища, вымерли и разложились, стоило только прекратиться финансированию, либо направо. После секундных колебаний, Евгений выбрал именно второй вариант, потому как в той стороне он еще побывать не успел, но, судя по всему, пляжной жизни, туристов, а значит и потенциально работающих торговых точек, там должно было быть несколько побольше.
Тяжело вздохнув, ощущая буквально каждым квадратным миллиметром неприкрытой одеждой кожи, жгучее и острое, будто осколки расплавленного алмаза, хищное прикосновение солнца и уже почти полностью примирившись с мыслью, что, скорее всего, за время этого чудесного вояжа обгорит до мяса или даже еще хуже, Евгений поплелся по скрипучей щербатой балюстраде. В голове гудел рой черных пчел, безжалостно и беспощадно атакуя любые мысли, пытающиеся выстроиться в хоть сколько-нибудь логичную и взаимосвязанную цепочку, однако, по мере того, как Макс, Влад и их боевые подруги оставались все дальше позади, тем сильнее и быстрее, словно на дрожжах, вспухал самый главный, насущный и актуальный вопрос последнего времени – как он, Евгений, вообще мог дойти до такой жизни? Как с ним подобное могло произойти?!
А начиналось все это очень даже прилично, если не сказать оптимистично – когда четыре месяца тому назад, отдел в котором Евгений проработал более пяти лет, окончательно упразднили, раскидав сотрудников по более перспективным командам. К этому времени весь штат состоял ровно из трех человек, включая Евгения, а работа, как таковая, практически отсутствовала. Из-за постепенно набиравших обороты санкций, контакты с внешним миром медленно, но неотвратимо сходили на нет, а основной деятельностью их отдела являлось, как раз, техническое сопровождение поставок из-за бугра. Честно говоря, даже в лучшие времена процесс был отлажен до автоматизма и почти не требовал вмешательства, так что их небольшая, заставленная компьютерами и всевозможной, почти никогда не используемой техникой, пыльная комнатка напоминала сонное царство, а сам Евгений и две делившие с ним площадь, тянувшие последние годы перед пенсией тетки, по большей части развлекались при помощи "ВКонтакте" и браузерных игр. Синекура полнейшая, но и зарплата соответствующая, едва позволяющая платить за квартиру и кое как сводить концы с концами. Ну и полнейшее отсутствие какого-либо присутствия намека на карьерный рост – что, с одной стороны, конечно, сильно раздражало, но зато с другой, означало и минимум нервотрепки, что для человека столь тихого, если не сказать, откровенно пассивного склада характера, каким, уж чего греха таить, сколько себя помнил, всегда был Евгений, являлось исключительно важным фактором, ради которого можно было поступиться очень многим.
