— Спасибо, — сказал я.

Не ощущая, впрочем, особой благодарности.

— К чему я всё это говорила, — перешла, наконец, к делу Силаева. — Видишь ли, Кира, едва я переступила порог дома, как меня огорошили известием… В общем, боярский род Сомовых сразу после заседания Совета прислал нам «вызов». Знаешь, что это?

Кивнул.

— Замечательно. Так вот. Сомовы угрожают атаковать завтра все наши доступные для нападения квадраты. Я почти уверена, что они не просто пугают. Хотя… сама понимаешь, на все шесть они не позарятся. А вот на один или два — вполне могут. И у меня есть основание считать, что нападут они именно на этот участок — на наш, семнадцатый. Потому что боярыня, которую я убила на дуэли, была внучкой главы рода Сомовых. Её мать и бабка обязательно захотят со мной поквитаться.

Варлая обняла младшую дочь. Взяла за руку старшую.

— Скажу прямо, Кира, — заявила она. — Я бы очень хотела, чтобы ты пожила в моём доме ещё пару дней. И присмотрела за моими дочерями. Недолго — пока мы с другими воительницами будем сдерживать нападение на квадрат и защищать подступы к дереву предков. Я понимаю, что ты не воительница. И что вполне возможно даже не владеешь оружием. Но я привыкла доверять своей интуиции. А потому хочу, чтобы во время боя ты была рядом с девочками.

Наши взгляды встретились.

— Ничего больше, Кира! — сказала боярыня. — Присмотри за ними. Очень тебя прошу. И не переживай: я выделю вам охрану. Просто побудь с девочками. Ладно? Если ты согласишься… Моё материнское сердце подсказывает, что в этом случае я смогла бы не волноваться за жизни своих детей.

Глава 28

Решил задержаться в доме боярынь Силаевых ещё на пару дней.

Не потому что хотел увидеть классический вариант сражения за квадрат. В прошлых жизнях я вдоволь насмотрелся на битвы и штурмы укреплений — сам во многих поучаствовал. Да и из разговоров с Рослей представлял, как именно местные захватывают городские участки.

Делали они это вовсе не так тихо и бескровно, как получилось у меня. Не пытались экономить силы. Судя по утверждениям боярышни и следам на створках ворот, которых я за последние дни повидал немало, в стычках за квадраты применяли даже осадную технику.

Сама по себе война меня никогда не интересовала. Обычно я не ввязывался в схватки только из любви к дракам. Принимать участие в обороне квадрата Силаевых тоже не собирался. Справятся они без меня или проиграют — совсем неважно. Я и без того подкинул их роду сорок четыре участка. Плюс-минус один квадрат для Силаевых теперь значения не имеет; ну а тем более для меня.

Я решил исполнить просьбу Варлаи — присмотреть за боярышнями — по той лишь причине, что планы, требовавшие срочно сменить место жительства, у меня всё ещё не появились. За прошлые жизни у меня накопилась усталость. Не физическая — душевная. Она заставляла брезгливо морщиться при мыслях о любых достойных бывшего тёмного властелина целях.

Перекраивать новый мир под себя я пока не собирался. Как и не испытывал желания пробиваться в этом мире на социальные вершины. Стать здесь первым за тысячелетия королём или императором, оставить заметный след в истории этого мира… — может быть потом, не сейчас.

Сколько бы я ни размышлял на тему своего будущего, так и не смог придумать, чему посвящу свободное время. Хотя и видел, что не мешало бы кое-что изменить: тот факт, что местные считали меня женщиной, уже знатно подбешивал. Но… что-то доказывать, бить себя в грудь сейчас было попросту лень.

Я сам себя не узнавал: давно не испытывал такого глубокого безразличия ко всему.

В предыдущий раз такое случалось со мной в аккурат после свержения с трона Аквинии. После моей казни на площади Палия Великого. Чувствовал тогда примерно то же, что и сейчас.

Лучшим лекарством от хандры в тот раз оказались бесчисленные любовные приключения.

Первые годы в новом теле я только и делал, что влезал в окна и под юбки к прекрасным дамам. Знатно повеселился и отдохнул! Но как осуществить подобное здесь, где женщины редко вспоминают о мужчинах и считают меня подружкой, на ум пока не приходило.

* * *

В течение суток после получения «вызова» нападений на фамильные участки можно было не опасаться. Так гласили местные Правила. А значит, до завтрашнего полудня боярышни в моём присмотре и защите не нуждались.

Участвовать в той суете, что царила в семнадцатом квадрате, я не собирался.

Как и дожидаться того, что кто-либо из боярынь придёт расспрашивать, знаю ли я, каким образом Силаевым перепали десятки чужих столичных кварталов. Почему подкинул Рослевалде идею разослать сорок четыре «вызова». И для чего мне понадобились склянки с кровью.

Не стал дожидаться всех этих вопросов. Выпросил у Росли экипаж и укатил в общую часть города.

* * *

На круглой городской площади уже по сложившейся традиции отпустил возницу. Та не стала спорить. Проследил за тем, как экипаж с гербом боярского рода Силаевых на двери обогнул площадь и скрылся за домами. Сегодня я возвращаться в семнадцатый квадрат не собирался. На вечер и ночь у меня были иные планы.

Первым делом я направился в ювелирную мастерскую, где трое суток назад оплатил заказ на изготовление комплекта из трёх предметов. Мастер не подвела. Гарнитур выглядел неброско, и в то же время изыскано. Нарочито грубоватая огранка камней и простенькие оправы приобрели особый шик, когда симуриты коснулись кожи и едва заметно засветились.

Полюбовался на себя в зеркало. Серьга с красным камнем добавила мне сходства с природным эльфом — тех редко можно было увидеть без украшений. Я подмигнул своему отражению. Точно такая же ямочка на подбородке была у меня тогда, в бытность эльфийским князем. Нравилась мне — потому и добавил её в свой новый облик.

Давно я не носил серьги, успел отвыкнуть от тяжести металла в мочке уха. Да и перстень с непривычки натирал палец — я то и дело норовил его поправить. А вот украшения на шее, в отличие от тех же эльфов, местные не выпячивали — золотую цепочку с кулоном-семуритом не без сожаления спрятал под кафтан: решил следовать столичной моде.

— Вам очень идёт красный цвет, госпожа, — польстила мне ювелирша.

— Знаю, — ответил я.

А мысленно добавил: «Красный — это нормально. Привык к нему. Цвет крови. Лишь бы это была не моя кровь».

* * *

Ночь я провёл в «Доме ласки и удовольствий». Развлекался там с компаньонками; пил спиртное — разрешил себе слегка охмелеть. Устроил в общем зале небольшой концерт, по завершению которого спел на пару с музыкантшей, что развлекала гостей до моего появления.

Исполнили мы с ней песню на местном языке — слова запомнил быстро. Женщина вторила мне своим тонким голоском, смотрела на меня с таким восторгом и обожанием! Я едва удержался от того, чтобы пригласить её поучаствовать в оргии, что устроил под утро вместе с Чёрной и Белой — отговорили компаньонки.

Госпожа Барелла снова отказалась взять с меня плату. Подозреваю, что убытки она с лихвой компенсировала за счёт прочих клиенток. Те ещё с вечера занимали места в общем зале, позабыв о компаньонках. Не сомневаюсь: они дожидались, когда я спущусь ужинать и начну петь. Ни за что не поверю, что предприимчивая хозяйка борделя не взяла с них по паре-тройке серебрушек сверх положенной таксы.

Но отказавшись от денег, Барелла попросила меня об услуге. Она коснулась моей руки, заглянула мне в глаза. И попросила пообещать, что я заранее извещу её, если решу вновь выступить в Городском театре.

* * *

По возвращению к Силаевым я сразу направился в Мышкину комнату, чтобы известить мелкую о своём возвращении.

В комнате помимо старшей и младшей боярышень я застал и боярынь. Кишина показалась мне напряжённой; нервно поглаживала выпиравший живот. Варлая — излишне весёлой, возбуждённой; она то и дело касалась рукояти меча.