Мы оба кончили – она несколько раз – и лежали в постели, задыхаясь и слившись в одно неразрывное целое. Я убрал с ее лица волосы, и она еще крепче ко мне прижалась.

– Каждое мгновение с тобой кажется мне моим новым любимым воспоминанием, – прошептала она, кусая нижнюю губу.

– Я не знаю, как справлюсь с завтрашним днем. Я не знаю, как я сяду в самолет и снова с тобой попрощаюсь.

– Никаких прощаний, только «спокойной ночи». – Она поцеловала меня в губы. – Я знаю, что наши отношения нельзя назвать обычными, но я счастлива быть с тобой, Лэндон. Я хочу, чтобы ты действительно это знал. Это, – сказала она, положив руку мне на сердце, – мы, – она приложила мою руку к своей груди, – и я счастлива, что это так. Мне нравится наша запутанная история любви.

– И мне, – заверил ее я. – Как только я сяду в самолет, начну мечтать о том моменте, когда смогу к тебе вернуться.

Она наклонилась и поцеловала меня в губы.

– У меня есть кое-что для тебя, – произнесла она, вставая с кровати.

Она поспешила к своей сумочке и вытащила маленькую коробочку.

Сев на край кровати, она открыла ее, достав ожерелье в форме сердца. Не мультяшного сердечка, а самого настоящего человеческого сердца – вернее, его половин.

– Оно делится пополам. У меня останется одна половина, а у тебя – вторая. У каждого из нас будет частичка сердца другого – где бы мы ни были. – Она застенчиво улыбнулась и покачала головой: – Я знаю, это немного банально, так что я не обижусь, если тебе не понравится.

– Не понравится? – воскликнул я. – Ты серьезно? Это просто прекрасно. Ты наденешь его мне на шею?

Она повесила кулон мне на шею, и я в очередной раз поразился тому, как моя любовь к этой девушке растет с каждой секундой.

– Однажды я вернусь к тебе, и мы будем жить долго и счастливо, Шей.

Она прижалась своим лбом к моему.

– Обещаешь? – спросила она с надеждой и страхом одновременно.

Я поцеловал ее в губы и прижал к себе.

– Обещаю.

*

В Шей было так много вещей, которые мне нравились, но больше всего мне нравились те мелочи, те маленькие черты, которые большинство людей упускали из виду. Например, тот факт, что она всегда открывала окна своей машины, даже если на улице было минус пять. Или то, как она во весь голос ужасающе фальшиво подпевала любимым песням, но при этом выглядела чертовски очаровательно. Ей никогда не удавалось запомнить тексты песен. То, как она жевала воротник своей кофты, когда нервничала. То, как она любила животных и не могла пропустить ни одну собаку, не почесав ее за ушком. Или то, что, когда она была счастлива, она всегда заявляла об этом вслух. Она всегда говорила, насколько она счастлива и довольна, хотя улыбка уже выдавала ее с головой.

Мне нравилось, что ее стол всегда был завален бумагами и рукописями. Мне нравилось, как она совсем немного разбавляла свои сливки черным кофе. Мне нравилось, как она вставала на цыпочки, чтобы дотянуться до верхней полки своего шкафа. Мне нравилось, как она танцевала на кухне, пока готовила. Мне нравилось, что, независимо от того, как долго меня не было рядом, независимо от того, насколько сильно я был сломлен, она все так же ждала меня с распростертыми объятиями.

Мне нравилось, как безоговорочно она меня любила. Мне нравилось, как звук ее голоса возвращал меня из темноты.

Я. Любил. Ее.

Целиком и полностью.

Эти несколько дней рядом с ней полностью меня перезагрузили. Шей Гейбл стала моим жизненным источником, и однажды я собирался подарить ей целый мир. А до тех пор я был готов отдать ей каждую частичку себя.

Приехав в Лос-Анджелес, я изо всех сил пытался смириться, но внутри чувствовал решимость как можно скорее к ней вернуться.

– Ты знаешь правила, Лэндон. Три хороших события, которые произошли за последние сорок восемь часов. Вперед, – сказала мне доктор Смит, откинувшись на спинку вращающегося кресла.

Я ходил к ней с тех пор, как мы с мамой переехали в Калифорнию, и она отличалась довольно непринужденной манерой общения. Я был уверен, что однажды она окончательно превратится в одну из «Дрянных девчонок»[9], зайдет в кабинет и скажет что-то вроде: «В этой конторе нет правил. Я не такая, как обычные врачи. Я – крутой доктор».

Она закинула ноги на стол и начала перебрасывать в руках мячик для снятия стресса в ожидании моего ответа.

Мы встречались два раза в неделю, и пока все шло хорошо. Несмотря на ее нетрадиционные методики, я знал, что начинаю справляться с некоторыми из моих проблем.

Что этому поспособствовало? Три хороших события.

На каждом приеме я должен был рассказать доктору Смит о трех хороших вещах, которые произошли со мной за последние два дня. Это такой способ сосредоточиться на хороших моментах в настоящем, вместо того чтобы зацикливаться на дерьмовых вещах из прошлого.

Сначала это давалось мне довольно сложно – придумать целых три хороших вещи, и из-за этого я чувствовал себя еще хуже. Доктор Смит быстро подавила эти чувства.

– Это не выпускной экзамен, Лэндон. Невозможно допустить ошибку, потому что правильных ответов просто не существует. Ты можешь рассказать о том, что по дороге сюда все светофоры оказывались зелеными – и это подойдет. Это хорошее событие.

Сначала мои ответы были довольно скромными. Я позавтракал. У меня есть собственная кровать. Я хожу на терапию. С каждой неделей мое сознание разгружалось все больше и больше – казалось, в нем освобождается место для хороших вещей.

После поездки к Шей назвать три хороших события было проще простого.

– Шей, Шей и Шей, – сказал я, крутясь в своем кресле.

– Ты три раза сказал одно и то же.

– Ага.

Она выгнула бровь:

– Не считается. Мне нужны три разные вещи.

– Шей достаточно хороша, чтобы занять все три места.

– Уверена, что это правда, но так не пойдет. Давай, подумай хорошенько. Три разные хорошие вещи.

– Хорошо. Шей, поцелуи Шей и еда бабушки Шей.

Доктор Смит улыбнулась. Она опустила ноги на пол, положила руки на колени и наклонилась ко мне.

– Держу пари, я догадываюсь, о чем будет наш сегодняшний разговор.

Нетрудно догадаться.

– Ты говорил, что хочешь встретиться с отцом, когда приедешь в город. Хочешь поговорить об этом? – спросила она.

Мои руки сжались в кулаки, и меня слегка передернуло.

– Это необходимо?

Прищурившись, доктор Смит изучила меня заботливым взглядом. Это напомнило мне о миссис Леви – она тоже смотрела так, словно мое состояние действительно имело для нее значение.

– Ты знаешь правила, Лэнд. Мы говорим только о том, что тебе комфортно обсуждать.

– Хорошо, – кивнул я, ерзая на стуле. – Итак, Шей…

8 декабря 2004 г.

Сатана!

Не могу поверить, что с нашей последней встречи прошло семь месяцев. Я все еще не выиграла миллион долларов, но каждый раз, когда еду на заправку, покупаю лотерейные билеты. Скрестим пальцы!

Первый семестр в колледже почти закончился, и я до сих пор удивляюсь, что не струсила поступить на писательское мастерство. Просто пообещай, что, если в конце концов я окажусь безработной, ты не забудешь меня и будешь привозить мне шоколад. Это поможет моему беспокойному сердцу.

На днях Рейн, Трейси и я смотрели телевизор, и – представляешь! – мы видели человека, поразительно похожего на тебя, в рекламе Calvin Klein. Господи, Лэндон! Ты в рекламе! В настоящем рекламном ролике! Боже мой, я так тобой горжусь. Рейн начала кричать и скакать на диване, как обезьяна, как только увидела тебя на экране.

А я? Я начала плакать, потому что я так за тебя счастлива. Я так горжусь. Кроме того, я плакала из-за того, что теперь весь мир знает о волшебном прессе, который прячется под твоей рубашкой, и мне придется отбиваться от толпы фанаток. Недавно я записалась в спортзал – чтобы подготовиться. Я не боюсь вцепиться в волосы женщине, которая перейдет черту.