Меня переполняли эмоции, но в тот момент, когда он повернулся ко мне лицом и его губы изогнулись в улыбке, обнажая ямочку на левой щеке, все мои переживания улетучились. Осталось только счастье.

– Привет, Цыпа.

– Что ты здесь делаешь?

Он пожал плечами и потер затылок:

– Ты сказала, что нуждаешься в объятиях. Я знаю, что немного опоздал, но…

Я прервала его, потому что больше не могла ждать. Бросившись к нему, обхватила руками его тело и притянула к себе. Он мгновенно прижал меня в ответ, уткнувшись головой в мою шею и жадно вдыхая мой аромат, пока я наслаждалась его одеколоном, пахнущим жженым деревом. Боже, я так скучала по его запаху. Скучала по его объятиям. Скучала по нему. По каждому кусочку, каждому дюйму, каждому вздоху.

– Мне так жаль, Шей, мне так жаль, – прошептал он.

Слезы покатились из моих глаз, когда я наконец смогла выпустить всю свою боль, зная, что он меня не оставит.

– Она была чудесной, – пробормотала я. – Она была одна на миллион.

– Не сомневаюсь.

Горько усмехнувшись, я немного отстранилась, изучая его лицо. Смотрела на него, восхищаясь, как гордый родитель на утреннике у ребенка. Положив руку ему на щеку, не могла перестать глупо улыбаться. Я была счастлива, так, так счастлива – мне казалось, что такое возможно испытать только раз в жизни.

Это воссоединение так много для меня значило – Лэндон вернулся, просто чтобы обнять меня, когда я так в этом нуждалась.

– Как твое сердце? – спросила я, касаясь его носа.

Он улыбнулся.

– Все еще бьется, но я здесь, чтобы узнать о твоем сердце. Мы можем пойти в мою машину, – предложил он, кивнув в сторону дорожки, ведущей к парковке. – Я просто хотел снова увидеть эти деревья вживую. Сегодня слишком холодно, чтобы оставаться на улице.

Я не возражала. Честно говоря, он мог сказать: «Пойдем ограбим банк, а потом поедим тако»[3], и я бы тут же согласилась.

Куда бы он ни шел, я была готова следовать за ним.

Мы направились к его взятой в аренду машине и сели внутрь. Я чувствовала исходящее от него тепло, которое охватывало и наполняло меня.

– Я скучал по тебе, – сказал он, и в моем животе тут же взметнулись бабочки.

– И я скучала. Как твои дела? Как Калифорния? Как ты?

Последний вопрос – самый важный.

Он улыбнулся своей нежной улыбкой и провел пальцем по переносице.

– Все в порядке. Много дел, но я справляюсь. Я часто встречаюсь с терапевтом, чтобы не сбиваться с пути. Сейчас мы подбираем мне подходящие препараты. Все идет нормально. Я очень скучаю по тебе и всем остальным, но знаю, что сейчас это лучшее решение.

– Хорошо, – вздохнула я, почувствовав огромное облегчение.

Он в порядке. Он выглядит нормально. Нет, он выглядит лучше, чем нормально. Он выглядит чертовски привлекательно.

– Как твоя мама?

Он улыбнулся еще шире:

– Прекрасно. Все это время она была моей главной опорой. И я рад, что тоже смог поддержать ее во время неразберихи с разводом и всего, через что ее заставил пройти мой отец. Я не понимаю, как он может быть настолько жестоким. Мама всегда относилась к нему хорошо, и, думаю, когда-то они были по-настоящему влюблены. Я не могу представить, как можно поступать так с человеком, который когда-то был всем твоим миром. В такие минуты начинаешь задумываться о том, что любви не существует вовсе.

Я нахмурилась:

– Моей маме тоже непросто дался развод, но они очень сильные. Они справятся.

Он кивнул:

– Да. Твоя мама сильная, это точно. Я почти уверен, что она до чертиков меня ненавидит, но все же она по-настоящему сильная. Она со всем справится. И моя мама тоже. Не существует трудностей, способных ее сломить.

– В этом вы с ней похожи.

Он потянулся ко мне и взял меня за руки.

– Хочешь поговорить о ней? – спросил он низким и мрачным тоном. – О твоей тете?

– Это непросто. Когда я думаю о раке, мне становится слишком грустно. Слова застревают в горле, и я не могу выдавить ни звука. Было невыносимо видеть то, как она боролась за жизнь в последние несколько месяцев.

– Тогда давай не будем говорить об этих месяцах. Расскажи мне, какой она была до болезни.

– Что именно ты хочешь узнать?

Он улыбнулся и заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо.

– Все.

Мы провели в машине несколько часов, смеясь, вспоминая тетю и обнимая друг друга. Какое-то время мы просто сидели молча. Молчать с Лэндоном было так легко и спокойно. Если бы нам пришлось просидеть в тишине всю оставшуюся жизнь, я бы знала, что мне будет комфортно – просто потому, что это Лэндон.

Я устроилась у него на коленях, а он обнял меня и крепко прижал к себе. В этом не было ничего сексуального. Наши тела касались друг друга, а я уткнулась в его шею и закрыла глаза. Я могла бы уснуть прямо здесь и сейчас, и моим главным желанием было проснуться в том же месте.

– Ты выиграл в лотерею? – спросила я спустя четыре часа.

Он хихикнул:

– Нет, я просто должен Грейсону большую сумму.

– Он заплатил за то, чтобы ты приехал?

– Ага. Наши с мамой дела обстоят довольно туго, а отец полностью обрубил все мои финансы. Однако Грейсон согласился мне помочь. Он знал, что для меня значит приехать к тебе – то же, что для него означает приехать к Элеоноре.

– Боже, он такой хороший.

– Лучший. Миру нужно больше таких людей, как Грейсон Ист.

Я вздохнула, еще ближе прижимаясь к его шее.

– Как думаешь, им не помешает то, что Элеонора во Флориде, а он уезжает в колледж?

– Надеюсь, что нет. Я действительно желаю им счастья. Я никогда не видел, чтобы Грейсон так сильно и искренне о ком-то беспокоился. Кроме того, я верю, что настоящая любовь всегда обречена на счастливый финал.

Я хмыкнула:

– Кто бы мог подумать, что сам Сатана окажется таким романтичным?

– Что я могу сказать? Я встретил девушку, которая изменила мои взгляды на жизнь и любовь.

– Я так действую на людей, – пошутила я. – Я почти не говорю о наших отношениях с другими. Трейси сказала, что с моей стороны глупо находиться в подвешенном состоянии и упускать свою молодость.

– Ну, все мы помним, что Трейси встречалась с Реджи, так что ее мнение не в счет. – Он посмотрел мне в глаза и нахмурился: – Но иногда я беспокоюсь, что мне нужно слишком много времени, чтобы разобраться в себе… я боюсь осознать, что не смогу стать тем человеком, которого ты заслуживаешь.

– Я сказала тебе не торопиться, Лэндон.

– Да, но… черт. – Он выдохнул. – Это сложнее, чем я думал.

– Поговори со мной. Расскажи, через какие трудности тебе приходится проходить.

– Это трудно объяснить. Как будто я пытаюсь разложить по полочкам свой собственный испорченный мозг. Он доверху забит коробками с хламом без малейшего намека на порядок. Там так много дерьма, в котором нужно разобраться, и каждый раз, когда я справляюсь хотя бы с одной коробкой, тут же обнаруживается другая. Несколько дней стабильного прогресса, и бац! Паническая атака, и я чувствую, что снова вернулся к началу. Хуже всего то, что во время панической атаки я корю себя за то, что ее допустил. Ругаю себя, потому что я должен был пройти этот этап, оставить его позади. Стать сильнее. Итак, случается паническая атака, я виню себя за то, что ее допустил, а затем она нарастает и становится все хуже и хуже. – Он провел рукой по лицу и покачал головой: – Дерьмо. Звучит чертовски удручающе, но сейчас я занимаюсь именно этим – перекладываю и сортирую хлам в своей голове. Мне стыдно, что я заставляю тебя ждать. Шей, я люблю тебя, но тебе не обязательно это делать. Я не знаю, сколько времени это займет.

– Ты готов ждать меня?

– Сколько угодно, – ответил он без малейшего колебания.

Я знала, что он говорит правду.

Знала, что это – навсегда.

Я коснулась ладонями его щек и наклонилась, чтобы легко поцеловать его в губы. Никакого языка, никакого давления – просто нежный поцелуй, наполненный моей любовью.