– Мы сейчас свяжем тебя и все сделаем сами! Ну, хватит упираться, не бойся, если отступишь, мы скажем Нире, что ты до последнего сдерживал нас, но не смог сопротивляться такому количеству народа. В последний раз прошу, пусти нас к дикарю! Мы не боимся ваших магистерских фокусов. – охранник прятал руку за спиной, а в его ладони горел подозрительный белый огонек.

– Я в сотый раз повторяю, вам не следует вмешиваться в дела Совета и Владычицы. Мне велено охранять, и я буду выполнять свою работу. Это мой долг гражданина, а вы все потому и не станете магистрами, что не можете усвоить значение этих слов – «долг» и «гражданин»!

– Да кому нужны ваши принципы? У нас всего хватает, обошлись бы и без вас. Один дикарь уже захотел стать одним из ваших, и как он теперь себя чувствует? – с нескрываемой усмешкой спросил толстый сапожник.

– Ты можешь спросить его об этом сам. – Раздался сильный, спокойный женский голос. Нира незаметно подошла к толпе и, не сбавляя хода, проследовала ко мне. Она быстро ощупала меня своими волшебными теплыми руками и в местах прикосновения ее пальцев тут же спадал холод и по телу разносилось ощущение возвращения жизни. Я уже почти доковылял до охранника, но толпа меня еще не заметила. При виде правительницы гомон сразу прекратился, а в руке охранника пропал огонек, и он припал на одно колено.

– Ты молодец, Шако, что не пустил никого к Джоджо. Я скажу твоему наставнику, что ты поступил достойно. Можешь идти. Шако кивнул и ушел прочь.

– Что до вас, неспокойные горожане, вам нечего опасаться. Перестав шуметь и раскрыв пошире глаза, вы можете увидеть своего друга Джоджо в добром здравии и по-прежнему слышать вой собак, который вас напугал. Как видите, причина необычного поведения животных кроется не в том, что произошло с этим молодым человеком три дня тому назад. Мы разберемся с этим очень скоро, а теперь прошу нас извинить. Как вы понимаете, моему ученику нужно восстановить силы, он получил очень трудный урок.

Нира взяла меня под руку и повела в город. Недовольные молча смотрели нам вслед. Никто ничего не сказал, не сделал. Когда мы подошли к вратам города, навстречу уже спешили два послушника. Перед тем как они схватили меня под руки, Нира дала мне небольшой пузырек и велела дома выпить его содержимое. Послушники быстро и бесцеремонно дотащили меня к кровати и усадили. Быстро простились и убежали из дома, да так, будто им еще десятерых таких, как я, нужно разнести по домам. Я выпил из пузырька и почти мгновенно уснул.

***

Свет разделился на множество частей, потоков, слоев. Они долго перемешивались и утончались, пока не появился мир, не успокоился и не стал единым. Тонкие струны его протянулись от края до края и каждая из них определила пространство. Пространство мира сделалось сложной музыкой, трезвучия которой играли независимо, но дополняя друг друга. Свет перестал быть белым, появились миры, в которых был свой свет, своя правда. Как и звуков их стало три. Первый – самый тяжелый, низкий и медленный, красный мир. Только самое тяжелое, попадает сюда, только медленное и тягучее. Сила этого мира в неторопливости и мощи, всяк быстрый и нетерпеливый будет испытывать здесь муки и страдания.

Второй мир стал средним, зеленый мир. Он связан с верхним и нижним, но он спокоен и не отличается мощью, не отличается слабостью. Как и все среднее, он самый большой и разнообразный, он впускает в себя всего больше и всего легче. Срединность зеленого мира дает ему возможность порождать и распределять. Его ноты могут слышать все, кто может слышать. Его струны доступны каждому, кто в нем рожден. Зеленый мир – то, что осталось от древнего Бога.

Третий мир самый жгучий, самый мощный и самый легкий. Только легкое поднимается туда и больше не опустится никогда. Его ноты самые высокие, а цвет синий. Вибрации струн так часты, что здесь рвется и горит все тяжелое и злое. Единственное место, где мир синий, а свет белый, потому что его слишком много. Ничто его не сдерживает, не служит препятствием. Попав сюда, забудешь о слабости и страданиях, это последняя ловушка древнего Пращура, которую он делать не хотел. Это был дом его потомка, но он опустел раньше, чем дом отца. Когда опустеют оба трона, они исчезнут. Останутся только миры, которые заполнятся теми, кто услышит музыку. Теми, чей голос будет вторить мелодии света.

Разбудил меня один из служителей храма. Утро уже не раннее – видимо, мне дали побольше времени для отдыха. Человек в белом балахоне попросил в ближайший час явиться в храм. Его от других послушников отличает вышитый синий круг на груди, в то время как у других храмовников, которых я повидал, одежды однотонные: белые или бежевые. Я поблагодарил его, и он удалился. Недолго думая, я быстренько умылся и легко перекусил – не стоит опаздывать, когда приглашают явиться в самый большой храм в мире. У моего домика ждут два послушника. Я сразу узнал того, кто меня разбудил, значит, они ждали меня все это время, о чем я совсем не подумал. Хорошо, что я быстро собирался, неприятно осознавать, что по твоей вине чья-то работа останавливается.

– Здравствуйте… брат Джоджо, – приветствующий меня человек, видимо, не совсем понимает, как следует обратиться – Мы здесь, чтобы сопроводить вас в «Зал наречения», пожалуйста, следуйте за нами. Послушники развернулись и не торопясь проследовали к храму. Пройдя по улицам города, мы оказались у знакомых ворот. Походка у послушников особая – неспешная, с опущенной головой, и капюшон обязательно должен закрывать лицо, чтобы горожане не могли определить, кто именно сейчас перед ними – тут все друг друга знают, и лишние разговоры и отвлечения им ни к чему. Люди вокруг заняты своими делами, снуют туда-сюда, но никто не смотрит в нашу сторону, и мне это странновато. Особенно после недавних событий.

Мы прошли в храм, и я снова оказался в длинном коридоре. По обеим его сторонам расположены более десятка дверей, каждая из которых ведет в еще неизвестную мне область этого загадочного сооружения. Наконец, мы добрались до нужного помещения, а как только мы к нему подошли, двери распахнулись и нам навстречу выскользнула Нира, аккуратно притворив створы за собой:

– Дун, Реко, спасибо за помощь. – Она кивнула послушникам и обернулась ко мне. – Доброе утро, Джоджо. Надеюсь, ты хорошо отдохнул от недавнего урока?

– Да, Наставница, спал крепко, – фальшиво улыбнулся я, – но у меня появилось много вопросов.

– Я понимаю, но с вопросами придется подождать. Мне с трудом удалось уговорить Совет провести обряд наречения, а он необходим как можно скорее. Мне очень тревожно и неспокойно, возможно, времени у нас совсем не осталось.

Ее голос быстр, но не суетлив. Я подозревал, что теперь мое любопытство не будет удовлетворено по первому требованию и, кажется, начал понимать почему. Одно из самых больших отличий мудрецов – терпение. Если предоставить слишком много важной информации неподготовленному к ней человеку, может произойти катастрофа. Нира обучит меня лучше кого бы то ни было и расскажет все, что мне нужно знать, только в свое время. Я понял это совсем недавно, и начал пытаться сдерживать свое любопытство, пускай это весьма мучительно для меня.

–Ты молодец, Джоджо. Кстати, так тебя больше не будут называть здесь. Обретя хин, наши братья и сестры обретают и новую жизнь, а значит – новое имя, вернее истинное.

– Истинное? – не понял я.

– Да, истинное. Истина – самая суть вещей. Когда Создатель задумывал и творил этот мир, у каждой вещи появился свой образ. Этот образ является истиной. Хотя со временем облик вещи или предмета может измениться, замылиться, обрасти ложью и материей, истина остается неизменной. С людьми тоже так. Часто некрасивые внешне или злые напоказ люди внутри являются самыми прекрасными и добрыми. Но у каждого явления в этом мире есть имя. А все истинные имена были даны Создателем на самой заре…

– Но, наставница, меня же не было на самой заре. – перебил ее я, позабыв о правилах приличия.