– Растус!

Комната отозвалась лишь шуршанием заплутавшей ночной бабочки. Луций шагнул за порог и обследовал пространство. Заглянул даже под стол – вдруг учителя так сморили старые манускрипты, что он сполз на пол да там и уснул? Наконец мальчик решился заглянуть туда, куда тянуло с первых секунд. За ширму, скрывающую Амоина.

Аист все так же алел на стене. Луций преодолел робость и спросил:

– Ты не знаешь, где Растус?

Картинка не ожила, для этого требовалась сиринга. Луций глянул на Клео, который безучастно висел на его руках.

– Ты же мне друг? Значит, вдвоем мы можем посмотреть танец Амоина.

Клео мяукнул, что прозвучало как одобрение идеи. Усадив кота на книжную полку, Луций достал из шкатулки сирингу. Когда-то он делал трубочки из тростника и сносно извлекал из них мелодию, значит, и сейчас справится. Прикладывая флейту к губам, он думал только о том, как бы не оплошать с музыкой, потому не заметил, как Клео спрыгнул с полки и юркнул за дверь.

Луций ликовал. Получилось! Сиринга откликнулась на его старания. В подтверждение этому из-за ширмы возник Амоин и начал танцевать. Вид у него был понурый, движения замедленные, будто аист захворал. Алое оперение меркло с каждым новым па. Посреди танца он замер и посмотрел на Луция. Тот опустил сирингу и спросил:

– Тебе не нравится, как я играю? Я всего лишь хотел показать тебя своему другу Клео.

Аист запрокинул голову и затрещал клювом, как будто рассмеялся. Луций оглянулся на полку – та была пуста. Сиринга выпала из рук.

– Луций… – на пороге стоял учитель. Судя по тяжелым связкам книг, он совершил очередную вылазку за раритетами и просто не рассчитал время возвращения. – Что здесь произошло?

Амоин пробрался к двери, коснулся Растуса на прощание красным крылом и прямо с порога взмыл в небо.

– Я не хотел… – захлюпал носом Луций. – Нас было двое, но Клео сбежал.

Тюки с книгами нашли временный приют в углу. Растус подошел  к виновнику переполоха, поднял с пола сирингу и смахнул с нее рукавом пыль.

– Не печальтесь, мой юный господин. Амоин ведь не просто танцующая птица. Амоин – учитель для нас, как и все живое на этой земле.

– Он не успел меня ничему научить, – размазывая ладонью слезы, всхлипывал Луций.

– Как же не успел? Он научил вас, что нельзя нарушать чужие границы, пусть даже речь идет о пороге учительской комнаты. Нельзя без разрешения брать чужое. Нельзя обманывать и прикрываться другом, чтобы исполнить свои желания. Вы же сами хотели еще раз посмотреть на Амоина? И Клео тут совсем ни при чем.

Он усадил Луция на стул и подал стакан воды. Отхлебнув разок, мальчик застыл, глядя в одну точку. Растус умолк, позволяя ему накрепко усвоить важные уроки. Наконец Луций допил воду и слез со стула. Казалось, он даже чуточку повзрослел, только покрасневшим носом шмыгал все еще по-детски.

– Простите. Из-за моей глупости Амоин теперь сгинет где-то, и никто больше не увидит чуда.

– Вот и еще один урок. Вы научились признавать ошибки, чтобы впредь их не повторять. Ведь так?

Луций кивнул. Он почти успокоился, но все-таки горевал, что теперь никогда и никому не покажет аист свой чудесный танец.

– Не грустите, маленький господин, Амоин не исчезнет без следа. Теперь он сам выберет себе пристанище. И однажды мы еще услышим о дивной  птице, которая вдруг появилась на одной из городских стен.

Рассказывая все это, Растус рылся в ящиках письменного стола. Поиск увенчался успехом, он выудил оттуда тряпичный сверток, развернул и показал кусочек красного мела.

– Тот кайанец оставил мне его. На всякий случай. Видимо, он наступил. Мы можем нарисовать кого угодно.

Луций замер. Только что мир вокруг мерцал черно-белым из-за его вздорной выходки, и вдруг крохотный кусочек мела снова вернул все краски.

В приоткрытую дверь из сада шмыгнул Клео. Не подозревая о случившейся катастрофе, он сел и принялся умываться. Это говорило о том, что какая-то зазевавшаяся мышь стала его обедом. Луций поднял взгляд на учителя.

– Кот. Мы нарисуем красного кота.

– Отличный выбор, – Растус засучил рукава. – Еще вам не помешает пара уроков игры на сиринге. Однажды, мой маленький господин, рядом с вами появится тот, чья дружба пройдет много-много испытаний. И вы обязательно разделите с ним это чудо.

– Дэмин!

Камень врезался в бамбуковые ставни и скатился по скошенной крыше. Чиновник пробудился от чуткого сна и испуганно уставился на закрытое окно.

– Дэмин!

Снова прошептал голос. Очередной камень налетел  на преграду и шлепнулся на землю. Дэмин тяжело вздохнул. Идти не хотелось. Может, не ответить? Притвориться, что не услышал? Хотя вряд ли поможет: Юншен всегда был упрямым. И зачем только все ему рассказал?

– Дэмин, ну же! Надо готовиться к ритуалу! – раздалось уже громче.

Камень звонко стукнулся о деревянную перекладину. Дэмин подскочил и бросился к ставням, приоткрыл трясущимися от страха руками.

– Ты что творишь, Юншен! – нервно зашептал другу. – Если отец проснется, ни тебе, ни мне несдобровать.

Тот лишь пожал плечами. В свете принесенного им фонаря было видно, как подкидывал оставшиеся камни. Дэмин судорожно сглотнул и скрылся в комнате. Что ритуала не миновать, понял, едва рассказал Юншену о спящем в теле сестры демоне и увидел непоколебимую уверенность в глазах парня. Но, если честно, до последнего надеялся этого избежать. Грузный, трусливый экзорцист, которому недостает силы и практичный, решительный крестьянин без образования. Смогут ли они освободить Сяомин от злобного гуя?

——

– Когда я вырасту и женюсь на Сяомин, мы тоже уедем из Вангджакуна! – заявил Юншен, выслушав рассказ Дэмина о жизни и учебе в столице. – Лончан меня, конечно, не прельщает, но ведь в мире немало других городов. Я слышал от торговцев и циркачей, приезжающих на ярмарки в нашу деревню.

Дэмин скосил на него глаза: несмотря на большую разницу в возрасте, с Юншеном интереснее разговаривать, чем с ровесниками.

– К тому времени я закончу учебу, наберусь опыта, стану сильным экзорцистом и смогу вам помочь, –  беззаботно протянул Дэмин, развалившись на берегу реки и опустив ноги в прохладную воду. Блаженно прикрыл глаза.

– О чем ты? – удивился Юншен.

Дэмин вздрогнул: понял, что сболтнул лишнего. Об одержимости сестры знали только двое – он и отец. И последний строго наказал не говорить никому. Даже Сяомин не знала о спящем внутри нее демоне.

——

Дэмин собрал все необходимое для ритуала изгнания, вылез из окна и спустился по пышному дереву. Запнулся о корни, чуть не упал, но Юншен ухватил за плечи.

– Все хорошо, – подбодрил он. – Пойдем.

Старое кладбище встретило тишиной. Темнота ночи разгонялась лишь дрожащим огнем фонаря в руке Юншена. Покосившиеся, покрытые мхом надгробия с подозрением раскачивали тени в неярком свете: здесь уже давно не хоронили, и живые не приходили даже днем. Взмахнула крыльями птица, и Дэмин замер, испуганно озираясь. Не справится. Сильным так и не стал. По окончании учебы ему присвоили лишь седьмой ранг. Лучше бы выучился на врача.

– Здесь, – решил Юншен, останавливаясь среди могил.

Чиновник огляделся. Пожал плечами: пусть будет здесь. Взял сухую ветку и старательно вывел на земле шиганьдан для защитного барьера. Если что-то пойдет не так, это поможет сдержать разозленного гуя. Должно помочь. Поверх нарисованного круга Юншен разложил циновку для Сяомин. Его губы беззвучно шевелились: ритуал предстояло проводить Дэмину, но на всякий случай друг выучил необходимое заклинание.

– Дальше я сам. Пора вести сестру, – прошептал Дэмин.