Хозяин фермы, трюфельник по имени господин Эйно, взял свою собаку и повел нас на плантации. Трюфели разводят специально, насаживают дубы и орехи, и дуб дает трюфели через десять лет, а орех – через семь. Господин Эйно с гордостью показал нам своего чемпиона: орех, с которого он собирает по 5–6 кг зимних трюфелей. Дело в том, что есть еще летние трюфели, в отличие от зимних, внутри они белые и ценятся мало, «всего-то» 75 евро за кило. Одни деревья дают только летние трюфели, другие – только зимние. Мы искали летние. Как в цирке – хозяин говорил собачке: «Ищи», она безошибочно находила трюфель и получала в награду собачью конфетку. Своего орехового рекордсмена господин Эйно клонировал, теперь ждет долгие семь лет, пока клоны не заплодоносят. «Трюфель – мистический гриб, – говорит г-н Эйно. – Бывает, все сделано по правилам, споры засеяны, деревья в соку, а трюфелей нет, так что надо, чтоб трюфели хотели у тебя расти. Еще странность: подрежешь ветки у дерева – трюфели почему-то исчезают».

Он – потомственный трюфельник, его отец был президентом трюфельной ассоциации, но оба они не просто фермеры и коммерсанты, а лабораторные ученые. К трюфелю нужен научный подход. Собака же может быть любая, кроме охотничьей, ее просто сызмальства дрессируют на поиск трюфелей. Трюфели очень прожорливы: в том месте, где они есть, трава будто выжжена, это они подъедают ее корни. Этим дорогостоящим тварям трюфельники посвящают жизнь, ничто другое их уже не занимает. Г-н Эйно изготавливает сувениры для туристов: два трюфеля, запечатанные в литом стеклянном кубе. Нам тоже подарил, это как драгоценность, здесь трюфель называют не грибом, а «черным бриллиантом» Перигора.

Считается, что Перигор открылся людям благодаря двум обстоятельствам: буму пещер Ласко и тому, что к Жозефине Бекер приезжали в ее замок все самые знаменитые люди Франции.

От трюфельника мы направились в шато, одно из тех, что по «английскую» сторону реки Дордонь (в смысле, которая была английской во времена Столетней войны). Удивительно, но факт, англичане по-прежнему любят покупать там замки. Вот и муж мадам Ватт купил шато де Шабан, но пожил там недолго, сбежал с другой, оставив бывшей супруге свою французскую вотчину размером с пол-Кремля. Тому уж пять лет, но мадам Ватт говорит о бегстве мужа с такой горечью, будто это произошло вчера. Но замку радуется: водит экскурсии, выискивает на аукционах и у антикваров вещицы, жившие некогда в этом шато, устраивает концерты. Шато де Шабан – фактически музей, с редкими витражами XV века, гобеленами, старинной мебелью, да и более древние вещи здесь есть: яйца динозавров и топорики бронзового века. Не то чтоб здесь жили динозавры или неандертальцы (первые упоминания о замке датируются XII веком, достраивался он вплоть до XVII), но поскольку Перигор – родина Ласко и других пещер с оставленными в них следами наших предшественников, то яйца динозавров как раз кстати.

Мадам Ватт жалуется: обзывают ее здесь англичанкой, хотя она чистокровная француженка. Обзывают – значит, добра не желают, а во Франции очень важно, чтоб тебе желали добра, французы ведь всегда желают вам хорошего дня, послеполудня, конца послеполудня, вечера и окончания вечера. Мы вот поднимались в гору к замку, а прохожий местный нам и говорит: вы лучше другой замок посетите, он интересней. Вот дела! Замки тут все открыты для посещений, так принято во Франции. Это личный дом, конечно, но и национальное достояние, нельзя же пользоваться им в одиночку. Вход платный, но расходы на ремонт и поддержание замков намного, думаю, превосходят туристическое вспомоществование. Мадам Ватт тоже решила завести трюфельницу (так называют плантации трюфеленосных дубов и орехов), без всякой науки, в отличие от г-на Эйно, и хотя деревья ее еще молоды, но уже приносят приплод. Трюфели обладают свойством увлекать, так что мадам Ватт со своим пудельком в конце концов забудет изменника, подарившего ей, прежде просто супруге банкира, новые горизонты. У нее еще грифоны есть, в Средние века считалось, что грифоны и химеры отводят злых духов. Может, и сейчас отводят, пожелаем ей этого. А в другом замке, де Миланд, в который мы отправились следом, живут не мифические каменные грифоны, а настоящие грифы, ястребы, соколы, филины и прочие хищные птицы. Не в доме, конечно, а в парке, это хищники-артисты, устраивают шоу для посетителей.

Замок де Миланд совсем иной, чем Шабан: тот – замок-крепость, этот – chateau de plaisance, как различают замки французы. То есть не оборонительный, а для удовольствия, соответственно, более позднего времени, Ренессанса. Новые хозяева там недавно. Было такое знаменитое, одно из самых дорогих, вино «Белая лошадь», его делали муж и жена де Лабарр. Потом продали свое винное шато и к 25-летию дочери Анжелики подарили ей настоящий замок. Она выросла в фамильном доме напротив де Миланд, внизу (все замки стоят на вершине горы), любовалась им и всегда мечтала в нем жить. Это замок с историей, близкой сердцу французов. Когда-то его купила знаменитая певица мюзик-холла Жозефина Бекер. Считается, что Перигор открылся людям благодаря двум обстоятельствам: буму пещер Ласко и тому, что к Жозефине Бекер приезжали в ее замок все самые знаменитые люди Франции.

Бержерак прославился парадоксальным образом не винами, а литературой. Ростан написал пьесу, взяв прототипом реальное лицо – Сирано де Бержерака, жившего в XVII веке, мушкетера, бретера и писателя.

Жозефина тоже слыла черным бриллиантом, в 16 лет она бежала из тогда еще расистской Америки и была тепло принята во Франции, став примой. Для Анжелики она – кумир, и первое, что сделала новая молодая хозяйка, – дом-музей Бекер в своем замке. Во всех комнатах звучит ее голос, на манекенах надеты ее сценические наряды, в каждом зале – стенд с рассказом о ее истории. Жозефина, не имевшая собственных детей, усыновила дюжину приемных, это были дети разных народов, и потому она назвала свой замок «деревней мира», что визуально представляется как реклама Бенеттона.

Во время Второй мировой войны Жозефина записалась в армию и получила от де Голля высшие военные награды. В качестве своего кордебалета Жозефина вывозила из оккупированной Франции евреев, спасла таким образом много жизней. Сама она гастролировала во время войны для публики как певица, а для своей приемной родины – как разведчик.

Ключ к Франции – patrimoine, что по-русски неуклюже и скучно называется «культурным наследием».

Но время прошло, певицу забыли, доходов у нее больше не было, и замок ее продали с молотка. Новый хозяин насильно выволок ее за волосы, так она сопротивлялась, не желая расставаться с Миланд. Хэппи-энд, правда, наступил: ей, шестидесятидвухлетней, устроили концерты в Париже, афиши висели по всему городу, публика валила валом, она выступила 17 раз подряд, а перед 18-м концертом ее нашли мертвой. И гроб несли мимо афиши с объявленным в этот день концертом.

Анжелика Лабарр собирается и дальше пропагандировать уходящую в забвение певицу при помощи своего замка, правда, она уже не Лабарр, а де Сент-Экзюпери, вышла замуж за потомка писателя, но семейная жизнь не умерила ее пыл в отношении любимой певицы. Брат Анжелики Арно продолжает заниматься вином в Сент-Эмильоне, и два производимых им вина получили высочайшую оценку: они продаются в магазине Фошон в Москве, а Fauchon – это самый дорогой продовольственный бутик Франции, где предлагают лучшее из лучшего. Мы не преминули, добравшись до Сент-Эмильона, продегустировать вина Арно Лабарра, и они нам очень понравились. Путь в Сент-Эмильон из черного Перигора лежит через пурпурный. То есть как начинаются виноградники вокруг Бержерака, столицы пурпурного Перигора, так они уже не кончаются никогда, тянутся до Бордо и за ним, а потом вдруг обрываются где-то по дороге в Париж.