– Отойди от него! Не прикасайся!

Девушка бросилась к кровати. Все вокруг будто замедлилось. Она видела, как длинный тонкий указательный палец едва коснулся крохотного среднего пальчика на протянутой вверх ручке. Она попыталась сделать еще один шаг, но услышанный звук остановил ее. Это был смех. Такой чистый и такой родной. Легкий младенческий смешок будто бы ввел ее в ступор.

– Не волнуйся, – сказал тихий голос, – я не могу причинить ему вред.

– Он… не плачет?

– Потому что понимает, что теперь он в безопасности.

Девушка подошла к кровати и осторожно подняла малыша на руки, боясь совершить слишком резкие движения и рассеять воцарившийся такой долгожданный покой. Очутившись на руках матери, мальчик все еще протягивал маленькие ручки к незваной гостье, чье белое лицо с отблеском пламени теперь было хорошо различимо.

– Кто ты? – спросила девушка, отворачиваясь от странной собеседницы так, чтобы малыш ее не видел.

Стоило ей сделать это, как мальчик закряхтел и беспокойно зашевелился.

– Ты не можешь противостоять этому, – сказала незнакомка, все так же стоявшая неподвижно у кровати, – ты – как усталый путник, который ищет ответ.

Глаза девушки широко раскрылись, блеснув отраженным из камина огнем, и она по привычке с опаской осмотрелась, хоть и прекрасно понимала, что никто посторонний не мог услышать эти слова. Но как-то эта незнакомка тут оказалась, минуя дверь, а это значит, что ни в чем нельзя быть уверенно окончательно.

– Я и есть ответ, сестра, – медленно проговорила она, вновь поворачивая беспокоившегося младенца к гостье.

На белом лице появилась улыбка. Ребенок снова потянулся к ней, и две тонкие руки ответили на этот жест. Девушка, ощутив необъяснимую безопасность, сама того не желая, выпустила сына, передав ее незнакомке. Та нежно прижала к себе мальчика, уткнувшегося лицом в ее грудь и жадно вдыхавшего ее запах.

– Кто ты? – снова повторила свой вопрос мать, с настороженностью и растерянностью наблюдая, как незнакомка нежно обнимает ее сына.

– Мне интересно, какие догадки тебя сейчас посещают? Как ты сама думаешь?

– Ты играешь со мной? Мне не нравится эта игра.

Незнакомка снова улыбнулась, смахнув с лица упавшую прядь светлых волос.

– Лаура. Так ведь тебя зовут?

– Знаешь меня?

– Конечно я тебя знаю, сестра. Ты ведь уже поняла, что опасности нет. Так почему бы нам не сыграть в эту игру?

Лаура несколько секунд молча следила за тем, как собеседница нежно покачивает на руках ее сына, и тот радостно посмеивается при каждом новом ее движении.

– Ну так что? Кто я, по-твоему? – спросила светловолосая женщина в длинной зеленой юбке, шуршавшей в такт движения ее бедер.

– У меня есть догадки. Но настолько… неправдоподобные, что я боюсь показаться наивной.

– Почему ты боишься этого? Что плохого в наивности?

– В мире, в котором я живу, наивность влечет за собой жестокость, – она сделала паузу, не сводя глаз с собеседницы, – раз ты этого не знаешь, то…

– То что? Продолжай.

– То значит, ты не из этого места, – сказала Лаура, – я права?

Ребенок незаметно уснул на руках. Женщина осторожно опустила его на кровать.

– Отчасти, – сказала она, наклонив голову на бок, – когда-то давно это место было моим домом. Единственным домом.

– А теперь, стало быть, нет?

– Нет. Меня заставили покинуть собственный дом, убедив, что я больше не нужна тут. Забавная реальность. Как только понадобился кто-то, чтобы вернуться сюда, в мыслях сразу всплыло мое имя.

– И зачем понадобилось возвращаться? – спросила Лаура, настороженно поглядывая на мирно спавшего сына.

– И об этом ты тоже уже догадываешься.

Лаура сделала широкий шаг и встала между незнакомкой и младенцем на кровати.

– Ты здесь, чтобы забрать его у меня? Если так, то знай – я его не отдам.

На лице женщины появилась холодная снисходительная улыбка.

– Похвальная решительность. Она была права на твой счет.

– Она? Кто она?

– Моя сестра, – ответила женщина, – она сказала, что ты станешь хорошей матерью для мальчика. Что лучшей матери ему не найти.

– Значит и то, что я не отдам своего сына, она тоже говорила.

– Не волнуйся за него, я ведь уже сказала. Ему ничего не угрожает. Хотя, буду с тобой честна, если бы была моя воля, то я бы забрала его с собой сегодня же, – Лаура хотела было ответить, но собеседница остановила ее, подняв руку, – но, к сожалению, я не вправе влиять на его судьбу. Так гласит один глупый договор. И мы обе сделаем сейчас вид, что я впредь буду его придерживаться. Твой сын останется с тобой. Обещаю. Но никакой договор не помешает мне влиять на его будущее. Разумеется, с твоей помощью, сестра.

– Договор? Ты хочешь сказать, что…

– Я хочу сказать то, что говорю. Не больше и не меньше. Давай, Лаура, скажи мне, кто я?

– Ты из старых богов..? – ни то спросила, ни то констатировала сбитая с толку Лаура.

– Ну-ну, – женщина снова скептически улыбнулась, склонив голову на бок, – не будем о возрасте. Но в целом – ты права. Я из богов.

Большие глаза Лауры вновь расширились, и смятение отразилось на юношеском гладком лице.

– Как такое возможно..? – прошептала она.

– Ты о чем?

– Ты – Азура? Стара… – Лаура осеклась, видя, как собеседница вдруг изменилась в лице, прищурив глаза, – богиня справедливости? Никогда не думала, что…

– Что? – спросила Азура, заметив замешательство собеседницы.

– Что это все правда.

– Ну, это и немудрено. Ты слишком молода, чтобы что-то помнить. Да и людей, которые помнят нас, уже не осталось. А раз нельзя помнить, то остается только верить. К сожалению, а может и к счастью, люди очень быстро придумали себе новых идолов, – она покачала головой, взглянув на мирно спавшего мальчика, – такова человеческая сущность. Ему непременно нужен предмет поклонения. С этой его чертой ничего не поделать.

– Скажи, откуда такой интерес к моему сыну? – спросила Лаура, не обратив никакого внимания на философские рассуждения собеседницы.

– Уверена, что с твоей прозорливостью, ты уже смогла обо всем догадаться.

– Я теряюсь в своих догадках. Ибо их слишком много. Поэтому я хочу, чтобы ты ответила.

Азура снова убрала прядь белых волос с лица и взглянула в глаза стоявшей напротив девушке со скептическим прищуром.

– Ты совсем не такая глупая, какой хочешь показаться, и все сама понимаешь. Всегда понимала. Иначе, как еще объяснить то, что у тебя родился ребенок? От кого он родился? Ведь ты прекрасно знаешь, что для этого нужен мужчина.

– У меня были мужчины…

Она не договорила. Ее слова прервались, стоило Азуре одарить ее очередной своей улыбкой.

– Прекращай, сестра. Ты вдруг позабыла, с кем говоришь? Мы обе знаем, что не было. Ни одного. А тот, что якобы был, не сумел бы даже запустить воздушного змея без посторонней помощи, не то, что зачать ребенка. Нет, ты всегда понимала, с самого момента, когда прибежала к настоятельнице с задержкой, что тот, кто зреет внутри тебя – не простой ребенок.

На бледном лице Лауры проступил румянец.

– Ты ведь не заберешь его у меня? – спросила она, в миг сменив тон с нарочито жесткого на умоляющий, – прошу тебя. Он – все, что у меня есть…

– Успокойся, – Азура заключила в свои холодные ладони ее руку, – я ведь сказала тебе, что он останется с тобой. Но ты должна всегда помнить, кого именно родила на свет. И смириться с мыслью, что он не принадлежит, и никогда не будет принадлежать тебе. Ты была избрана божьей волей, чтобы произвести на свет одного из нас. Точно так же, как когда-то очень и очень давно была избрана моя мать, и матери каждого из нас.

– Дитя божьей воли… – тихо произнесла Лаура, выпустив наконец наружу слова, которые так долго хранила в себе.

– Именно так, сестра. Чем раньше ты это примешь, тем скорее тебе станет легче. Не волнуйся, с этого момента я всегда буду рядом с тобой и позабочусь, чтобы мальчик был в безопасности. Мы вместе направим его судьбу туда, куда она должна течь.