– Ты больная, Панова? Тебе популярно объяснить, что мы с тобой друзья? И если ты не в курсе, друзья так не делают, – устало прикрывает глаза. – Не целуются и не трахаются уж тем более.

– Кирилл, – начинает Сеня, когда видит, как он собирается выйти из комнаты. – Разве плохо, что я пришла к тебе за услугой?

– Блять, – он разворачивается. – Это даже не услуга. Если бы ты попросила сделать домашку или отвезти тебя по магазинам, другое дело. Но ты просишь меня о том, чтобы я поцеловал тебя. Это, блять, совсем не услуга!

– Но ты же целовался с Алиной! – кричит, делая пару шагов.

– Потому что ты попросила отвлечь её.

– Я не просила целоваться с ней!

– Зато она больше не подходила к твоему Роме, – раздражённо подмечает, прищуриваясь.

– И что, тебе сложно просто взять и поцеловать меня? – не унимается, стараясь стоять на своём.

– Сложно, потому что ты моя подруга, а не быстрый перепихон на ночь.

После этой фразы хлопает дверью в комнату, отчего Сеня вздрагивает всем телом и раздражённо закатывает глаза.

Надо было полагать, что Кирилл не согласится. Но попытка того стоила. Сеня снимает с себя одежду, напяливая пижаму, в которой спала с пятницы на субботу. Обиженно дует губы, но не на Кирилла, а на себя.

И чего ожидала? Что он просто возьмёт и поцелует её? Бред.

Дружат столько лет и никогда не было подобного намёка. А тут на тебе. Научи целоваться.

Когда Кирилл возвращается в комнату, Сеня уже лежит в постели и внимательно смотрит на него. Он раздевается, складывая вещи в шкаф, и идёт к кровати.

Ложится в постель и тут же отворачивается от неё, на что она прикрывает глаза и тяжело выдыхает.

До сих пор злится.

Двигается к нему вплотную, прикасаясь ногами к его.

– Ляг на свою сторону и спи, – угрюмо с нотками злобы.

– Кирилл, – начинает Сеня.

– Я всё тебе сказал. Если ты хочешь поговорить о том, чтобы я научил тебя целоваться, оставь это для своего Ромео. Он будет рад урвать твой первый поцелуй.

– Почему ты не понимаешь? – тянет его за руку, вынуждая повернуться. Садится на постели, когда он всё-таки поддаётся. – Я же не к кому-то пришла, а к тебе, как к лучшему другу.

– Сень, ты не поняла меня? Друзья таким не занимаются.

Она видит, как он старается не повышать голос и оставаться с холодным мозгом.

– Ты же целуешься с Викой.

– Когда трахаемся, – получает сморщенный носик на эту реплику. – С тобой мы дружим. Понимаешь?

– Не понимаю! Чем я хуже?

Кирилл устало вздыхает и садится, опираясь спиной о спинку кровати. И как объяснить этому упёртому созданию, что поцелуй может испортить их дружбу? Что он захочет большего, потому что понимает, что засосёт по самое горло.

Как же быть?

– Ты не хуже, – вдох и резкий выдох, принимая поражение.

Ему не отвернуться от неё сегодняшней ночью. И выгонять не станет. Ни в коем случае. Если только сама не убежит.

Поражение склизкой волной течёт по венам, подсказывая, что так делать не стоит, иначе это всё – перерастёт в непойми что. Однако, сидящий на плече дьяволёнок довольно хихикает и просит решиться, дабы потешить и немного унять внутреннего зверя, который давно мечтает прикоснуться к нежным губам.

Пожалеет об этом, но пути обратного нет, потому что эти щенячьи глазки, стреляющие в него немой мольбой, ломают последний спасательный тросс.

Очевидное решение.

– Иди сюда, – тянет к ней руку, за которую она тут же хватается.

Садится верхом, перекинув ногу через его бёдра, приземляясь на пуховое одеяло. Смотрит на Кирилла широко распахнутыми глазами, когда кладёт руку на тазовую кость, слегка сжимая. Его зелёные омуты слегка окрашиваются в более тёмный, насыщенный цвет.

Рискованно кладёт руку на плечо, слегка склоняя голову в сторону, чтобы мазнуть взглядом по жилистой шее с острым кадыком, широкому размаху плеч и крепкой груди с начатым чёрным рисунком, уходящим по одеялу. Несколько веснушек от ключиц до сосков разметались своеобразным рисунком.

Почти пугается собственных мыслей, потому что никогда не воспринимала эти детали так. Не стоит скрывать, что она находила Кирилла достаточно красивым и симпатичным с острыми скулами, густым бровями, холодным взглядом и обмороженными губами.

И не стоит забывать, что родители подарили неплохую генетику, которая расцветает с каждым годом всё больше и больше.

– Это ничего не будет значить, Сеня, – его вкрадчивый ласковый голос терзает уши, заставляя вливаться недоверию собственным действиям.

Она не уверена, что для неё это ничего не будет значит, но…

Согласно кивает, пару раз моргая, чтобы смыть наваждение, вызванное откровенным рассматриваем Кирилла. Его близость маняще опасна, потому что от одного шлейфа мяты с табаком, такого родного и необходимого, который стоит наравне с кислородом, становится жарко, словно горло сжимают в тисках, не давая сделать глубокий вдох.

В груди разжигается пламя, скользя, словно с горы, в штаны, проникая в самое сокровенное. Нервный импульс вызывает мелкую дрожь по телу. Поднимает взгляд, сталкиваясь с изумрудной мглой, от которой нетерпеливо сглатывает, будто хочет повторить этот момент.

А он видит блеск в нежно-карих распахнутых блюдцах, скрывая смешки, дабы не обидеть малышку. Её глаза так бешено и плотоядно всматривались в каждую деталь, доступную для обзора. Пока он легонько сжимает острую косточку, она тяжело выдыхает и прикрывает веки.

Возбуждён настолько, что самого пугает это ощущение. Ещё зайдя в комнату первоначально, ему стало душно в одной комнате с Сеней, потому что стояла перед ним в персиковом спортивном костюме. Очень нежная.

Не решается, потому что ждёт, когда передумает. Когда соскочит с его бёдер, унесётся из комнаты и вернётся с извинениями, что не подумала головой, предлагая это.

Вдыхает побольше этой ванильной вишни, которая уже всосалась в языковые сосочки, растекаясь по рецепторам и забиваясь в углы. Он давно сошёл с ума от этого запаха, но сейчас она была настолько ближе, насколько никогда раньше, чтобы в полной мере ощутить этот шлейф.

Эта мысль прошибает насквозь, побуждая обхватить её лицо, обнимая за скулу, и слегка придвинуться, срывая с пухлых губ рваный выдох и еле заметный наклон вперёд.

Он движется вперёд, давя на её поясницу, чтобы склонить к себе и осторожно прикоснуться к тёплым губам. Сеня вздрагивает и резко хватается за плечи, прижимаясь, двигаясь по бёдрам и замирая в районе паха, потому что чётко ощущает промежностью выпуклость, которая на минуту приводит в замешательство, а затем в восторг.

В восторг оттого, что Сеня способна возбуждать мужчину.

И улыбается, приоткрывая губы и позволяя Кириллу провести языком по ним. Она начинает слегка дрожать и поддаваться вперёд. Неумело тычется губами в его, пытается поцеловать, но выходит из вон рук плохо. И разочарованно стонет, когда Кирилл отрывается.

– Это всё? – интересуется взвинчено.

– Сеня, – Кирилл тяжело вздыхает и прикрывает глаза. – Тебе нужно расслабиться. У тебя губы очень напряжены.

– Я не могу. Мне страшно, что это будет ужасно, – тихо признаётся.

– Просто расслабься. Ты сама поймёшь, как нужно целоваться, когда покажу. Просто подумай о чём-нибудь хорошем и спокойном.

Сеня кивает и тянется к нему первой, стараясь расслабиться. И когда их губы соприкасаются, Кирилл готов вскинуть в удивлении брови, потому что она сама всосала его нижнюю губу и слегка терзает, довольно урча.

Сжимает талию, перехватывая инициативу на себя, вынуждая подчиниться. Поворачивает её голову под нужный градус, продолжая ласково зацеловывать родные губы.

И так хочется прижать настолько, чтобы услышать хруст костей.

Глотка болезненно саднит от ощущения той самой вишни на кончике языка. Отпускает ненадолго, потому что когда-то глубоко засевшая в голову мысль становится до невозможности реальной.

Ох, блять.

Она тянется ещё ближе, вжимаясь грудью в его и шумно выдыхая прямо в губы. Всё тело сковывает невидимой пружиной. Желание быть в этих горячих и крепких руках становится таким всепоглощающим, что всё остальное совсем неважно.