Итак, кристаллизация смысла начинается с так называемого претекста, то есть предварительного замысла, который затем разворачивается в устный или письменный текст. Этот претекст-стимул многолик, роль претекста могут играть отдельные мысли, чувства, воспоминания, мелодия и т. п. В зоне претекста могут располагаться эскизный план будущего текста, мысленные наброски выступлений, статей или романов.

В речи политиков претекстом, судя по всему, служит также набор речевых средств воздействия на публику. В частности, в нём содержатся правила отбора и предъявления публике информации о тех или иных событиях в общественной жизни. Например, постправда как претекст будет представлена в текстах фактами, не имеющими ничего общего с истинным положением дел. К постправде можно также отнести, в частности, перенасыщение информации многочисленными фактами, которые отвлекают внимание публики от истинного положения дел во внутренней и внешней политике.

Выше шла речь о том, что в политдискурсе слова политиков не повисают в безвоздушном пространстве, они используются как орудие в политической борьбе за власть и влияние на умы публики.

Стратегия речевого поведения – это общий план речевых действий, который выстраивается в зависимости от того, с кем и зачем говорят, к кому обращён письменный или устный текст. Заметим, что стратегий немного, они обслуживаются различными тактиками, в этих тактиках заметное место занимают скрытые и явные средства воздействия на сферы сознания и подсознания читателей и собеседников. Тактика – это пошаговые умения, обслуживающие речевую стратегию. Тактики призваны решать конкретные пошаговые задачи общения.

Стратегия сотрудничества имеет альтруистическую доминанту и в политдискурсе применяется для убеждения визави в том, что разногласий в их политических взглядах практически нет, что решение спорных вопросов возможно совместными усилиями и т. п.

Стратегия сопротивления предназначена для противостояния словесному воздействию.

Стратегия доминирования широко представлена в речах политиков. Она направлена не только на слом эмоционального, интеллектуального и поведенческого сопротивления оппонентов – также она используется в целях манипуляции, управления мыслями, поведением и чувствами массовой аудитории. Известный всем мем-лозунг «Кто не с нами, тот против нас», ставший популярным в Советской России в первые годы после Октябрьской революции, может служить примером одной из тактик, включенных в репертуар стратегии доминирования. Эти слова носят устрашающий характер и угрожают всем тем, кто был против советской власти или оставался в стороне от политической борьбы. Первоисточником считаются слова Христа, переданные в Евангелии от Матфея: «Кто не со Мною, тот против Меня, и кто не собирает со Мною, тот расточает». (Мф. 12:30).

Стратегию жёсткого доминирования обслуживают особые речевые тактики, они наполнены ссылками на авторитетное мнение, замалчиваниями противоположных мнений, очернением политических противников и т. п.

Чтобы начать говорить о защитных средствах против словесного воздействия, необходимо затронуть два понятия психолингвистики – метасмысл и метанаблюдатель.

Метанаблюдатель в лингвистике – это учёный-языковед, обладающий даром отстранения, рефлексии, то есть умениями посмотреть со стороны на то, как происходит речевое взаимодействие людей, как они понимают друг друга в процессе общения и как они осознают то, что не сказано прямо, а подразумевается, то есть метасмысл. Метасмысл обнаруживается в глубинах метафорических построений, в намёках и эвфемизмах, он также окружает семантическим «облаком» речевые события в коммуникативном пространстве.

Что имеется в виду, когда о способном ученике говорят: «У него светлая голова»? Без раздумий мы понимаем, что речь идёт об уме ученика, а не о цвете волос. Так, архетип цвета включает в себя идеи людей о свете. Феномену света приписывались положительные свойства, а затем этими свойствами наделялись другие явления в окружающем мире. Например: «ученье – свет, а неученье – тьма», «свет моих глаз», «светлые мысли, воспоминания».

В главе о метафоре и её глубинных смыслах будут обсуждаться архетипы, то есть первичные представления об окружающем мире и обществе.

Умение понимать метасмысл в потоке речи формируется в детском возрасте. Вспомним в этой связи многочисленные загадки, которыми взрослые развлекают детей. Кроме загадок, придуманы несуразицы для того, чтобы дети научились отличать вымысел от истинного состояния дел.

Например:

Дети учатся не только видеть правду и вымысел в словах, но и понимать несказанное, то, что подразумевается. На эту способность отыскивать смысл в текстах, которые, на первый взгляд, бессмысленны, обратил внимание Л. В. Щерба, придумав следующее предложение: «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокрёнка». Грамматически правильно оформленное предложение даёт возможность представить последовательность событий и выявить действующее лицо – некую куздру, которая что-то сделала с неким бокром и что-то делает с его детёнышем бокрёнком. Нетрудно предположить, что это событие произошло в мире животных с трагическими последствиями для меньшего бокра.

Интерпретационные способности человека трудно переоценить, люди могут придать смысл, казалось бы, бессмысленным текстам. Даже известное предложение Н. Хомского «Бесцветные зеленые идеи спят яростно», которое он сочинил как образец бессмысленности, поддаётся интерпретации, если воспринимать его как развернутую метафору. Одно из толкований звучит так: речь идет о незрелых до поры до времени идеях, которые погружены в глубокий сон, однако вскоре они способны проснуться.

Что же нужно знать и уметь, чтобы понимать тексты, то есть мысли, переданные словами? Прежде всего, нужно понять смысл сказанных или написанных слов. Как уже говорилось, передача замысла-претекста словами может происходить двумя путями – так называемым прямым текстом или скрытно, завуалированно.

Если представить себе поток словесной информации в виде переплетённых между собой нитей, нередко спутанных, тогда слушателю или читателю приходится использовать слуховой или зрительный аппарат, свои аналитические языковые способности или рефлексию, чтобы расплетать эти смысловые нити и составлять из них понятный для себя рисунок. В этом потоке слушателю приходится иметь дело не только с лексико-грамматическим кодом, но и с кодом экстралингвистического (скрытого за словами) характера. Этот код поддаётся осмыслению, если люди понимают намерения друг друга, осознают словесные тактики и стратегии, умеют интерпретировать метасмысл, заключенный в метафорах, иронии, намёках, умолчаниях и других видах косвенной трансляции мыслей. В результате этих когнитивных операций смысл сказанных или написанных слов стабилизируется, теряется их неопределенность. Умение понимать метасмысл формируется по-разному. Например, закрепляется в долговременной памяти потому, что в повседневной жизни используется постоянно. Сказанное приводит к мысли, что в языковом сознании и подсознании находятся неписаные правила передачи мыслей и чувств словами и набор правил понимания сказанных или написанных текстов.

В нашей памяти сохранились крылатые слова и лозунги, например: «Голосуй, а то проиграешь»; «Наш дом – Газпром»; «Фабрики – рабочим, землю – крестьянам»; «Коммунизм – это молодость мира»; «Перекуем мечи на орала»; «Народ и партия едины»; «Крым наш!» Для того чтобы пояснять и комментировать эти лозунги и мемы, смыслы, которые скрываются в глубине этих слов, понадобились бы страницы текста.