Полковник М. И. Изергин стремится быть точным и беспристрастным в своих суждениях, избегает попасть в плен личных симпатий и антипатий, не старается преувеличить или подчеркнуть свои заслуги. Он не ищет «козлов отпущения» в неудачах Уральской армии, а с привычной для штабного офицера лаконичностью документирует происходящие события, участником которых ему довелось быть. Такая манера изложения вызывает доверие и делает воспоминания полковника Изергина важным для отечественной исторической науки источником.

По всей видимости, публикуемые ниже воспоминания были написаны ещё в 1921 году в Константинополе, на что указывает дата на последней странице рукописи, и доработаны в конце 1940-х – самом начале 1950-х годов. Часть воспоминаний, а именно эпизод разгрома штаба 25-й стрелковой дивизии Красной армии, со значительными сокращениями был опубликован в эмигрантском журнале «Грани» в 1989 году под названием «Рейд на Лбищенск»[5]. Отдельные фрагменты были включены в небольшую брошюру, посвящённую полковнику М. И. Изергину, написанную академиком Евгением Петровичем Челышевым и изданную в 1996 году[6].

Данные воспоминания печатаются по копии с рукописи полковника М. И. Изергина из личного архива Евгения Петровича Челышева, любезно переданной в Институт Наследия его сыном Дмитрием Евгеньевичем.

Материал воспроизводится в авторской редакции, без изменений, с исправлением только опечаток и грамматических ошибок.

В конце рукописи приведены географический указатель названий основных населенных пунктов, упоминающихся в воспоминаниях, и краткие биографические справки по лицам, данные которых удалось установить.

А. В. Окороков

доктор исторических наук, действительный член Академии военных наук

Схема перехода группы полковника М. И. Изергина из Гурьева в Форт Александровский

Первая страница второй части воспоминаний

Последняя страница воспоминаний

К концу 1919 года в одной из отдалённых областей необъятной России имели место события исключительные по своему значению в ходе гражданской войны. Уральская область[7], её географическое положение, её история, своеобразие нравов и обычаев её населения – уральских казаков, к сожалению, нам мало, недостаточно знакома. Не имея возможности дать полную картину событий на Урале во второй половине 1919 года, я коснусь лишь описания области постольку, поскольку это необходимо в интересах полноты и ясности этой картины. По месту описываемые ниже события относятся к долине реки Урала от устья (станица Гурьев) до станицы Уральск, к северному и частью восточному побережью Каспийского моря, вернее от Гурьева через Ракушу, Прорву, южную оконечность залива Кайдака (Кара-су) и далее через весь Мангышлакский полуостров до Форта Александровского. По времени эти события охватывают период с июля 1919 по февраль 1920 года. Мне хотелось бы с возможной для участника и наблюдателя событий объективностью обрисовать последний период истории борьбы уральцев с большевиками, относящийся к декабрю 1919 и январю и февралю 1920 годов. Он слагается из вынужденного оставления Уральской армией и населением своей родины и совершенного ими беспримерного похода из Гурьева в Форт Александровский в суровую пору года, в неописуемо тяжких условиях.

Наконец, чтобы поставить этот период в связь с общим ходом событий борьбы как на Урале, так и на других противоболыиевистских фронтах, я должен уделить более или менее значительное место событиям, предшествовавшим катастрофическому концу Уральской армии, одной из наилучших армий, воевавших в период гражданской войны против большевистской России.

Район боевых действий и отхода Уральской армии

Приезд в Гурьев и первые впечатления. Царицын[8], 18 июня 1919 года

16 июня Кавказская армия[9] генерала Врангеля[10], впервые применяя в гражданской войне танки, которые в полузаржавленном, полуизношенном виде мы получили от признательных союзников, заняла Царицын, именуемый большевиками «Красным Верденом»[11]. Операции в других армиях генерала Деникина, главнокомандующего вооружёнными силами юга России, проще говоря – Добровольческой армии[12], в период последних двух недель развивались не менее успешно: заняты Ростов-на-Дону, Новочеркасск, Таганрог; занятие Харькова – вопрос ближайших дней. Записываю эти строки под ещё тёплым впечатлением событий дня, под впечатлением, вызванном во мне словами, которыми сегодня, на очень многолюдном банкете у генерала Врангеля по случаю разгрома красных под Царицыным, генерал Деникин закончил свой тост словами:

«17-е июня текущего года – знаменательный день нашей Отечественной истории: этой датой мною подписан приказ всем моим армиям идти на Москву».

Трудно описать грандиозность впечатления, произведённого на тех, кто слышал этот тост… Ещё немного усилий, ещё три, четыре недели, Москва, нет сомнений, будет занята и сгинет кровавый кошмар, уже три года давящий Россию.

Привожу дословно эту небольшую выдержку из моего дневника для того, чтобы: во-первых, определить отправной момент во времени моего последующего повествования; во-вторых, напомнить обстановку на фронтах Добровольческой армии и в-третьих, обрисовать настроение этой армии в описываемый момент.

Не надо забывать, что в это же время Сибирская армия[13] адмирала Колчака победоносно двигалась на Москву с востока, со стороны Сибири.

Уральская армия[14] по географическому положению её фронта в период гражданской войны в России естественно должна была служить связующим звеном между армиями генерала Деникина (Добровольческая) и адмирала Колчака (Сибирская), и только при условии выполнения Уральской армии такого её назначения можно было бы рассчитывать на полную согласованность действий всех противобольшевистских сил.

После того как Кавказская армия, составляя правый фланг Добровольческой, в конце июня 1919 года вышла к Волге и заняла Царицын, когда часть сил этой армии (третья Кубанская дивизия генерала Мамонова) была переведена на левый берег Волги и направлена в район Эльтонского и Баскунчакского озера с задачей перехватить железную дорогу Астрахань – Саратов и отрезать таким образом путь отступления Астраханскому красному гарнизону, необходимость установления действительной связи между Кавказской и Уральской армиями стала не только очевидной, а, в создавшейся к концу июня обстановке, осуществимой.

Необходимо отметить, что до сих пор сведения об Уральской армии в штабе главнокомандующего были весьма скудны. Знали по слухам о существовании какой-то армии на Урале: следовательно, Уральской. Где точно находилась эта армия, каковы её силы и численность – вопросы, на которые оперативная часть штаба Кавказской армии ответить не могла.