И, казалось, только Кате было все равно на всех. Она равнодушно и спокойно вытирала потные ладони об юбку. Была бы ее воля, она бы в этом году осталась дома, вечно Ленке больше всех надо.

Катя заметила на себе чей-то взгляд. На нее косился тот самый Дорофеев, который был отчитан старшей вожаткой. Взгляд Сережи перехватила и Лена, сразу помрачнев.

«Еще один, голубчик. Ему-то куда!» – Лена сомневалась, что Катя его вообще помнит. В этот раз никакой зависти к подруге не было, уж больно неказистым был парень. Опять посмеемся вместе, подыщем вместе какую-нибудь банку, чтобы поставить туда полузавядший букетик, один из которых вечно таскают Катькины кавалеры, и на этом все закончится.

Лена же засматривалась на светловолосого и голубоглазого парня с нашивкой самолета на кармане рубашки. Она уже знала из разговоров, что его зовут Саша, и он собирается поступать в летное училище. Ни о романтике, ни о прогулках под луной Лена даже и не мечтала, в тайне надеясь, что они просто будут в одном отряде и смогут переброситься парой слов ни о чем.

– Лена Самойлова и Валера Четнов – 3 отряд; Катя Михайлина и Сережа Дорофеев – 4 отряд, – голос вожатой выдернул ее из размышлений. – Час на то, чтобы распаковать вещи, дальше – инструктаж. Свободны.

Понятно, она сама мимо Саши, ну как всегда. А этому Дорофееву как подфартило! Жаль Катьке-то все равно, если эта шпана будет к ней лезть.

Но вышло по-другому, совсем не так, как думала Лена. Когда Сережа подошел к девушкам, Катя неожиданно спросила: «А что случилось с тобой в том году?».

Нет, это был обычный и простой вопрос для обычного и простого человека, но Катя таким не была. Очень редко она первая проявляла интерес, позволяя в первую очередь развлекать себя.

– А пошли я твои вещи снесу, может по дороге что-нибудь и скажу.

Катя едва заметно улыбнулась и протянула парню сумку. В это время к Лене подошел щуплый паренек, не по погоде одетый в длинную рубашку и куртку, и это в 30 градусную жару.

– Валерик, – серьезно представился парень, поправив на носу очки.

– Фигерик, – оторвав взгляд от удаляющейся Катиной спины, огрызнулась Лена и с кислым лицом потащила свой рюкзак к корпусу.

Очутившись в своей комнате в корпусе, Лена прямо в одежде плюхнулась на кровать. Ничего, ничего. Сколько таких пережили и тебя переживем. Никакие парни не изменят того, что она для Кати самый родной человек, ближе чем кто-либо.

«Л-у-ч-ш-и-й д-р-у-г», – посмаковала эти два слова Ленка. Есть самый лучший напиток – яблочный сок и есть все остальное, есть самая лучшая песня – «Арлекино» и есть все остальное, есть самый близкий человек – Катя и есть все остальные. Точнее нет никого остального. Других друзей или даже просто хороших знакомых, с которыми можно было бы перекинуться парой слов, у девушки не было. Она была словно лошадь: нервная, крупная, с шорами на глазах, позволяющими видеть только одно. Школьницей Лена не понимала, насколько вся ее жизнь сошлась на Кате.

«Зато сейчас понимаю», – зябко поморщилась Елена и подошла к корпусу. Их смена оказалась последней, лагерь уже тогда нуждался в ремонте, и его планировали закрыть на год для масштабной реконструкции и отделки. Год растянулся на два, а там случился распад Союза и маленький, обветшалый лагерь на окраине провинциального городка стал никому не нужен. Дверь в третий корпус была кое-как заколочена досками, которые отодрать мог любой желающий.

«Вот я и отдеру», – не очень решительно подумала Елена. Может ну их всех, эти сны, историю, которая произошла будто в прошлой жизни, людей, чьи лица уже почти стерлись из памяти. Но дверь поддалась, а значит отступать уже было поздно.

А Ленка пока просто раскладывала вещи, улыбаясь самой себе. Она очень любила лагерь и верила, что эта смена будет особенной. Сюда, тихоню и домоседку отправляла ее мама, надеясь, что ее тепличное растение наконец найдет себе друзей, а не будет таскаться только с этой Михайлиной, которая крутила ей как хотела. Маме Лена не верила и лишь огрызалась на эти слова, впрочем, не очень то и злобно. Все равно, что думает мама, если можно жить целый месяц в чудеснейших деревянных домиках (если повезет, то в комнате с Катей), купаться в мелкой, неторопливой речке (с загорающей в это время на берегу Катей), играть в классики, резиночки, догонялки (с неуклюжей, как и она, Катей), что угодно делать вместе с лучшей на свете Катей. Сама же героиня Лениного сердца, лагерем не горела, сюда ее отправляли вечно-работающие родители, но проводить время с Леной ей очень нравилось, и к оставшимся в городе друзьям и подружкам тянуло слабо.

«Да лучшая ты у меня, лучшая», – иногда с улыбкой, иногда с усмешкой успокаивала ее Катя. Девушка не понимала тягу Лены к выделению самых-самых из самых-самых, но особо и не возражала. «Опять дурит», – думала она.

Глянув на часики на запястье, Лена поняла, что уже совсем скоро начнется инструктаж. Она одернула дешевое летнее платье в цветок, нацепила панамку и бегом спустилась на крыльцо. Мысль о том, почему так и не пришла ее соседка по комнате, промелькнула в ее голове, но быстро исчезла: «Не с Катей-же».

Ее занимали размышления о том, как они проведут остаток дня и вечер. Конечно же, сходят к речке, может быть пройдутся до источника, еще нужно будет заглянуть и посмотреть в каком состоянии будут комнаты, где будут вестись кружки. Сама Лена хотела организовать книжный клуб и читать с бывшими первоклассниками: они вместе узнают про Незнайку, Витю Малеева, Электроника… Девушка горела книгами и хотела поступать на филологический факультет. «А вот Кате бы стоит заня-…»

Лена пулей влетела в кабинет и обомлела. Место рядом с Катей, неизменно предназначенное для нее уже было занято и кем! Старшая вожатая еще не пришла, поэтому помещении стоял гул голосов. Но громче всего звенел заливистый Катин смех и рядом с ней щербато и некрасиво улыбалась эта тварь Дорофеев.

У Лены заколотилось сердце, но он скомандовала себе: спокойно. На негнущихся ногах она пододвинула стул и подставила его к Дорофееву и Кате.

– Ну как, успела все вещи разобрать? – как можно более буднично поинтересовалась она. Почему она его сразу не отшила-то?

– Ага, – кивнула Катя, и улыбнулась. – Сходим потом, посмотрим, как другие девчонки устроились?

Затея не особо привлекла Лену, она хотела, наконец, снова остаться вдвоем, но промолчала.

– И я с вами, девчонки, за компанию.

– К девочкам в комнату нельзя, – нахмурилась Лена.

– Ой, да ладно, у входа в корпус подойдет. А я и Санька возьму, – воодушевился Сережа, – ты, Ленка, на него явно заглядывалась.

Лена не отреагировала.

Общее совещание прошло скучно и нравоучительно. Лена ерзала на стуле, косясь в сторону Кати и Дорофеева. Парень отпускал едкие подколки в адрес вожатой, шептал истории из жизни, которых было столько, что казалось, половину из них он выдумал сам. Лена поневоле и сама увлеклась рассказами, которые все же предназначались не ей, а Кате. Под конец собрания она была уже абсолютно спокойна и расслаблена, предвкушая ближайшие три недели.

К девочкам они так и не пошли: день выдался жарким, и было решено не тратить время на ерунду, а пойти купаться. Осталось дело за малым: забрать купальники и плавки, и все сначала направились к корпусу, где жила Лена.

Вскоре четверо ребят стояли у крыльца корпуса: Сережа с Сашей и Катя с Леной. Парни, как и обещали, остались сидеть на лавочке снаружи, а девочки зашли в старенькое здание.

– Как он тебе? – осторожно спросила Лена.

«Начинается», – пронеслась мысль в голове у Кати, и та поморщилась.

– Да никак, мы с ним общались-то пару часов, а ты уже мне очередного кавалера нашла.

Лена развела руками, мол, кто тебя знает:

– Но…

– Лена, хватит! Эту крепость ему не взять. Конец разговора, – рассмеялась Катя и собиралась уже открыть дверь, как ее со всей силы распахнула девушка с облаком волос на голове. Подруги едва успели отпрыгнуть.