Малыш закряхтел, и я тихо запела, успокаивая его и себя. Именно за этим делом застал нас Матвей.

— Доброе утро, мамочке, — широченно улыбнулся он, стоя на пороге. — Можно?

Закивала с нежностью, глядя на мужчину. Матвей поравнялся с нами и заглянул в крохотный сверток.

— Привет, чемпион, — улыбнулся мальчугану, а после коснулся губами моего виска. — Как ты себя чувствуешь?

— Есть небольшая слабость, но вполне неплохо, — и пройдя к детской люльке, уложила в неё сына. — Спасибо за цветы. Они очень красивые.

— Ромашки шли в комплекте с этим, — бархатным голосом мурлыкнул он, вновь приблизившись, и протянул небольшой футляр.

Сердце ушло в пятки от жуткого, но одновременно такого трепетного предположения. Слегка отступила, пялясь на коробочку.

— Прошу, скажи, что там обычная подвеска, — виновато склонила я голову.

— Там кольцо, — твердо произнёс он, пронзив насквозь взглядом. — Не волнуйся, это всего лишь подарок, о большем я пока только мечтаю. На тебя нельзя давить — уже уяснил. Давай открывай, не дрейфь.

Я просияла от любопытства и, приняв коробочку, осторожно открыла. На черном бархате сияло колечко в ромашках поверх всей окружности из белой эмали и золота с желтыми бриллиантами. Ахнула, прикрыв рот ладонью. Он запомнил моё откровение из жизни в детдоме?! Запомнил и уловил, как мне когда-то было дорого это кольцо. Пусть не то же самое, но его точная копия. Счастливые слёзы обожгли веки, и я благодарно бросилась этому доброму и чуткому мужчине на шею.

— Это самый лучший подарок, что мне когда-либо делали… Даже не знаю, что сказать, — вдыхала запах его ауры, понимая, что не выдержу больше без него.

— Просто разреши надеть его на тебя, — мужчина легонько отстранил меня и в предвкушении закусил губу.

Радость обволакивала каждую клеточку, когда Матвей аккуратно и трепетно нанизывал колечко из ромашек на мой палец. Цветы словно заиграли новым свечением, принимая свою хозяйку.

— Оно ко мне вернулось, — всхлипнула я, окончательно растрогавшись, и снова крепко обняла его. — Ты вернул его.

Матвей привычно поглаживал мои локоны, упиваясь близостью момента.

— Один китайский ювелир сделал его по моему персональному эскизу. Это авторская работа. Такого кольца больше нет ни у кого, — гордо подметил он и, отстранившись, нежно прошелся губами по моим пальцам.

Наблюдала, как мужчина упоительно это делает, разглядывая каждое движение его губ. Содрогнулась от мысли, каково будет мне, если они так же будут целовать ниже. Господи, я кажется тоже до чертиков полюбила этого заносчивого, но такого доброго и чуткого…гуся.

— У меня для тебя тоже есть подарок, — проглотив мощный ком подкатившего вожделения, призналась я.

— Правда? — удивился Матвей. — Когда успела?

Я загадочно улыбнулась и вновь подвела его к люльке. Осторожно развернула пеленку, стараясь не разбудить сына, и вынула крохотную ручку наружу. Повернула на запястье лицевую часть бирки к Матвею.

— Грифский Алексей, — прочёл вслух мужчина и глубоко вдохнул, сдерживая подступившие эмоции. — Я бы ещё фамилию подправил, — и шутливо покосился на меня.

— Хорошего понемногу, — так же озорно ответила я и позволила ему обнять себя.

— Спасибо, родная… Спасибо от всей души.

Жаркий поцелуй опалил губы, вновь уволакивая в мир нежности, покоя и безмятежности, где все проблемы можно отдать ему и больше не ломать голову.

— Матвей, нам надо обсудить произошедшее вчера, да и в целом, — наконец решилась я, отгородившись от него с другой стороны люльки.

— Вчера я всё сказал, — спокойно пожал он плечами. — Я люблю тебя. Немного поспешил с выводами в Абхазии. Сейчас же вернулся и намерен всерьёз заняться тобой.

— Как заняться? — не поняла я, нахмурившись.

— Как-как? Зоя! Не включай дурочку. Я хочу, чтобы ты и Лёша остались со мной. Ты конечно пока хорохоришься, но я умею убеждать.

— Убедишь, если познакомишь меня со своей семьёй, — эта часть его жизни заботила меня не меньше.

— Я смогу тебя познакомить только тогда, когда услышу согласие на брак со мной, — хмуро буркнул Матвей.

— Что за ультиматумы?

— Поверь не мои. Отец с мамой три года назад велели не возвращаться без невесты, а я послушный сын.

— Или упрямый гусь, — отчеканила я.

— Пусть гусь. В таких вещах не торопят. Что за каменный век?! Они бы мне ещё невесту сами нашли.

Вздохнула, рассмеявшись.

— Ладно. Тогда слегка повременим с визитом в твой отчий дом. Так и быть, — сдалась я.

— Лишь бы не соглашаться на свадьбу, хитрая птичка, — недовольно скривился Матвей, и шлепнул меня по щеке губами.

— Да, потому что ещё не убедил, — засмеялась в ответ и потянулась за более сладким поцелуем в губы.

Следующие дни в роддоме осваивала роль матери. Училась проводить сыну туалет, пеленать, кормить и усыплять. Алёша беспокоил не сильно и ночью будил раза два-три.

Матвей приезжал к нам в обеденные часы и так же не пасовал в знакомстве с маленьким человечком — качал на руках и попробовал сменить ему подгузник.

В день выписки мой уже возлюбленный обещал забрать меня лично, но предварительно заслал ко мне Алису с пакетом, в котором лежала косметика, новое платье и детский набор для выписки. Записка внутри елеем смазала душу:

«Сегодня приеду забирать самую прекрасную маму на свете!»

Бывшая Матвея с энтузиазмом водилась с маленьким Алешей, пока я наводила марафет. Съёмка с пеленанием малыша прошла под его громким недовольным плачем, а после патронажная медсестра велела мне первой выходить к встречающим.  К н и г о е д . н е т

Однако, выйдя в холл, остолбенела от наличия столь нежданных персон в виде бывшего парня и такой же бывшей подруги. Матвей и Валентин явно вновь схлестнулись, а мой босс пытался утихомирить нарастающую между ними стычку. Чуть левее стояла Маргарита, и меня теперь подмывало начать с ней свой разбор полётов. Марго стояла поодаль от петухов, и на вид выглядела слегка пришиблено, словно мёртвого увидела.

— А ты какого хрена тут забыла? — тут же подступила к ней, отчего Рита ещё больше побледнела.

— Прости, но я должна тебе признаться, пока не поздно, — пискнула она с таким испугом, что я невольно оробела.

В эту секунду грянула детская мелодия и патронажная медсестра торжественно вынесла моего сына в зал.

— А вот и наш малыш! И кто тут у нас папочка? — воспела она театрально, держа сверток с моим мальчиком, как букет с цветами.

— Вот это сейчас и узнаем, — рявкнул Валентин, тряхнув в руке белоснежный конверт.

Ну вот и всё…

МАТВЕЙ

— Уймись! Успеваем, — скучающе вздыхал Жора, сидя на переднем сиденье моей машины, которую я вчера облепил знаками, что внутри ребёнок, и украсил голубыми шарами с плакатом «У нас мальчик!».

— Сам не ворчи. Я нервничаю, — пожаловался я, подрезав очередного зеваку.

— Последний квартал, и мы на месте, — констатировал друг и достал из кармана сигареты.

— Ща, размечтался! — недовольно рыкнул я. — Убирай! Я не повезу сына в обкуренном салоне.

— Папаша, блин, на всю голову, — обиженно буркнул Жора, но выполнил.

В фойе роддома влетели с букетом цветов наперевес, за которым не сразу заметил Валентина, что о чем-то бурно разговаривал с молоденькой девушкой.

— Свалил живо отсюда, пока я зубы тебе не пересчитал, — жёстко и без прелюдий наехал на бывшего Зои, игнорируя его подружку. Однако, девушка, повернув на нас голову, побелела в лице.

— Жора?! — пискнула незнакомка.

Подавился тирадой в адрес Валентина и оглядел дамочку с другом. Кажется, бледнота и пришибленный взор у них заразное.

— Что ты здесь делаешь? — молвил наконец приятель, глядя на неё.

— А ты?

— А они на моего сына зарятся, — вмешался Однорукий, с презрением оглядев нас. — Твоя подружка-пройдоха уже успела подцепить для моего сына богатого папочку.

Это стерпеть был не в силах и схватил урода за лацканы пиджака.