На столе также стояли специи, большие кружки со слабоалкогольным напитком и емкости поменьше с водой. Последняя предназначалась для нас девочек. Ту алкогольную бурду, что пили вагры, и к ним присоединялись Гай с Сергеем, я терпеть не могла и Лияне не советовала.

Больше на столе ничего не было, зато количество мяса поражало. Его бы вполне хватило человек на тридцать, и такое пиршество проходило по два раза на дню.

Степные жители предпочитали употреблять техенину немного недожаренной, что нам не очень подходило. Получив впоследствии мягкие намеки, дескать, не помешало бы выдерживать тушу на огне подольше, они быстро исправились, но все же у нас закрадывались подозрения, что на сторону стола вагров подавались менее прожаренные куски.

Еще в самом начале, как только мы обосновались с нашими новыми союзниками в Аздабаре, я осмелилась пожелать более нежной еды. Очень уж по нутру пришлись дикие утки, которые раньше готовил Гай. Вагры с готовностью принялись добывать эту дичь. Складывалось впечатление, что ради меня они готовы сделать все, лишь бы угодить. Однако в ближайшем водоеме, знакомой нам реке, проложившей себе русло к востоку от крепости, водились удавы, подобные атаковавшему нас много дней назад при выходе из подземелья. Для степных воинов эти рептилии тоже представляли угрозу. Здесь ползучие твари на обилии пернатых вырастали довольно крупными.

Ваграм все равно приходилось ходить к реке за водой, но одно дело зачерпнуть ее у берега, а другое – лазить по глубоким местам за утками. От меня пытались скрыть факт нападения змей, но через Гая все-таки удалось узнать про такие инциденты. После этого я сразу же отказалась от дичи. Еще не хватало подвергать опасности воинов из-за моих гастрономических пристрастий.

Глава 2. Недобрые вести

Когда мы заняли свои места за столом, все приступили к трапезе. Сотники только того и ждали, как всегда накинувшись на еду, будто их много дней морили голодом. Небось, мысленно ругали нас за медлительность, пока мы собирались и отбрасывали последние сомнения. Брутальные вагры были так поглощены едой, что совсем не смотрели по сторонам. А я-то думала, они будут восхищаться внешностью Лияны, и представляла, как понаблюдаю за их реакцией. Вот уж эти дикие мужланы! Они ничего не смыслят в красоте. Недаром у них еще сохранились клыки.

Какие же они огромные! И это неудивительно – командиры вагров часто превосходят размерами своих подчиненных, которые и сами обладают немалыми габаритами. Все же сейчас с нами элита их войска. В малую дружину вождя всех племен отбираются лучшие из лучших, а по сложившейся у вагров традиции чаще всего в таких случаях определяющим фактором является мышечная масса. Это я несколько утрирую. Конечно, любой воин должен обладать разными качествами, и ум среди них далеко не на последнем месте. Только у степняков почему-то разум и сила зачастую находятся в прямой зависимости.

Соответственно своим антропометрическим данным каждый сотник уплетал за один присест столько еды, сколько мне при том ритме, что мы прожили последние дни, хватило бы минимум на полтора десятка дней.

На нашей части стола все бы выглядело куда культурнее, если бы идиллию не нарушал Гай. Он подобно ваграм набрасывался на еду, даже позабыв про свою бороду. В результате после трапезы ему приходилось ее подолгу отмывать.

– Вчера ушел к переправе последний отряд орды, – нарушил тишину Фангур. – Здесь осталась лишь моя личная дружина. Если Лияна уже в состоянии перенести долгое путешествие, то можем завтра отправляться и все мы. Наконец каждый из нас вернется в свои земли, а уважаемые представители див и чудей смогут поведать своим соплеменникам обо всем, что произошло в этих горах: об уничтожении летучего ящера и моем предложении мира.

Вождь многозначительно посмотрел на Гая и Лияну. Те кивнули головами. Жест у дивы ожидаемо получился менее выразительным.

– Для наших женщин подготовлены носилки, – продолжил он.

– Спасибо за заботу, уважаемый Фангур, но я предпочитаю передвигаться на своих ногах, как все воины, – сухо возразила Лияна.

Тот в ответ уважительно приклонил голову.

Дива сидела с серьезным выражением лица дальше всех от вагров и к еде почти не притрагивалась. За все время нахождения за столом она отрезала своим кинжалом лишь пару небольших кусочков мяса. Кстати, очень запоминающейся особенностью стола являлось абсолютное отсутствие на нем столовых приборов – не было ни ножей, ни вилок. Каждый приходил к столу со своим кинжалом. Не будешь же руками отрывать мясо от жареной туши?! Далее отрезанный кусок рукой направлялся в свою пасть, это если речь шла о ваграх. Мы же оружие использовали еще и в качестве импровизированных вилок.

После долгих блужданий по горам я уже спокойно относилась к подобным неудобствам, но полагала, что стол вождя всех племен могли бы обустроить более цивилизованно. Возможно, Фангур, не желая излишне выделяться на фоне рядовых воинов, намеренно не использует в походах разные излишества. Тогда этим бы все объяснялось. По мнению же Сергея такое положение продиктовано соображениями безопасности. Использование за столом личных приборов исключает возможность кому-то из посторонних нанести на них яд. В степном обществе борьба за власть наверняка ведется не менее грязными методами, чем это было принято в земных средневековых королевствах.

Тот факт, что приходится отрезать мясо от общей груды, имеет те же цели. Никому, по крайней мере, из присутствующих за столом в таких условиях нет резона предварительно делать с едой что-нибудь нехорошее.

Нашу трапезу нарушил один из караульных, стоявших у внешнего входа. Он неожиданно подошел к столу. Сотники зло взглянули на бойца, но тот не стушевался и что-то тихо произнес вождю на ухо. Совсем беззвучно у воина не получилось – Лияна наверняка все прекрасно расслышала – но Фангур и не собирался от нас ничего скрывать:

– Пусть заходит. У меня нет секретов от моих новых союзников.

В помещение, тяжело дыша, вошел невысокий вагр. Выглядел он так, будто только что пробежал не один километр, но старался стоять чуть ли не по стойке «смирно». И это у него, надо сказать, почти получалось. На острие его шлема, который висел позади на ремне, не замечалось черных ленточек. Отсутствие этих знаков свидетельствовало о том, что боец не входит в состав малой дружины, а относится к обычным войскам орды. После ухода днем ранее последнего отряда, таких бойцов в Аздабаре больше не оставалось.

– Воин Снарвог, сотня Риверига из племени восточных степей, – переводя дыхание, представился вошедший.

– Надеюсь, причина, по которой ты, Снарвог, сейчас здесь, достаточно серьезная и оправдывает твое решение покинуть свое подразделение, – грозно глядя на бойца, прорычал Фангур.

– Великий вождь, – продолжил тот, несколько стушевавшись. – Я вернулся сюда с согласия Риверига и с важным донесением. На нас напали. В сотне уцелело едва лишь треть воинов – все, кто успел достичь окончания южной расщелины. Остальные погибли.

– Что-о?! – протянул Фангур.

– Мы ничего не смогли противопоставить врагам. Это были чудовища какие-то. Мне удалось под покровом ночи незаметно пройти обратно, чтобы предупредить тебя, великий вождь. За ордой уже посланы гонцы. Ривериг со своими воинами остался за южным хребтом и готов поддержать прорыв дружины.

– Кто на вас напал?

– Я не знаю, как они называются, никогда таких раньше не видел. Они умеют летать или, может, просто далеко прыгать. Эти существа выше нас, вагров, и очень проворные. Они с большой скоростью ударялись в строй наших воинов, сбивали с ног и с оторванной головой одного из бойцов быстро уносились прочь.

Сотники за столом недоуменно переглянулись. Шаманы озадачились.

– Садись за стол, Снарвог, – несколько смягчившись, произнес вождь, указывая на место с краю, напротив себя.

От Фангура не укрылось, что воину удается лишь ценой неимоверных усилий продолжать удерживать себя в вертикальном положении. Нелегкий путь, проделанный в течение всей ночи по гористой местности, кишащей свирепыми тварями, давал о себе знать.