– Я знаю, – согласился Дуку.

Вентресс подошла к окну и встала перед ним, заслонив Дуку обзор.

– Хорошо ли я служу вам?

– Великолепно, – признал граф.

– Так вознаградите меня! Сделайте вашей ученицей! Обучите искусству ситхов!

– Разве я не раскрыл тебе многие секреты, Асажж?

– Обрывки. Пустячные приемы. Второстепенные техники. Далеко не то, что вы могли мне показать, если бы я стала вашей ученицей, принеся клятву крови. Я же знаю это, я не дура, – раздраженно сказала она. Как будто Дуку этого не знал. Как будто его надо было убеждать, что она смертельно опасна.

– Я многое узнала о ситхах. Об их династиях и об их величии.

– А как насчет их естественной истории? – спросил Дуку.

Вентресс заморгала.

– О чем, о чем?

– О ситхах как о виде. Кажется, они чем-то напоминают насекомых.

Асажж поджала тонкие губы, отчего они сделались еще тоньше.

– Вы смеетесь надо мной.

– Я редко бываю более серьезен.

Граф подошел к полке с голокронами, достал один и вставил в куб-коммуникатор на своем столе.

– Смотри: серпоспинные богомолы с Дантуина.

В воздухе над столом вспыхнула картинка – блестящие красно-черные богомолы с кривыми серпами на передних конечностях; все они внушали благоговейное омерзение.

– После спаривания самка отрывает своему партнеру голову и откладывает яйца в его теле. Когда личинки вылупляются, они проедают себе путь наружу, после чего нападают друг на друга.

– Я не сильна в аллегориях, – нетерпеливо проговорила Вентресс. – Если вы что-то этим хотите сказать, говорите напрямик.

– Тонкое это дело – заводить учеников, – произнес Дуку. – Настоящий владыка ситхов должен найти себе ученика, в котором Сила могущественна.

– Шестнадцать мертвых джедаев, наверное, что-то да значат, – огрызнулась Вентресс. – И вообще, должно было быть семнадцать, – прибавила она.

– Но что, если я не хочу делать тебя настолько сильной? – мягко сказал граф. – Мы составляем друг другу такую приятную компанию, находясь каждый на своем месте. Но если я сделаю тебя своей ученицей, если возьму тебя за руку и поведу вдоль черного потока, который суть темная сторона, то ты либо утонешь, либо станешь намного сильнее, и ни одна из этих перспектив меня не прельщает. Ты пылаешь так ярко, мне ужасно не хотелось бы тебя устранять.

– Для чего вам меня устранять? Что плохого, если вы научите меня лучше помогать вам?

– Ты предашь меня. – Граф передернул плечами, прерывая ее протесты. – Увы, такая опасность подстерегает каждого, кто ступил на путь темной стороны. Я стар, и я достиг предела своих амбиций. Ты молода и сильна, а в истории ситхов эти два качества всегда приводили только к одному.

– Вы думаете, что я начну интриговать против вас?

– Не сразу. Но придет день, когда ты не согласишься с моим решением. Ты начнешь мечтать о том, как было бы хорошо, если бы над тобой не нависала моя меченая рука.

– Я уже не согласна с вашим решением, – парировала Асажж. – Насчет того джедая, который…

– Должен был стать номером семнадцать. Я знаю. – Дуку усмехнулся. – У меня не такой хороший аппетит, как у тебя. Я могу потерпеть с убийством и использовать свою жертву лучшим способом. Ты же пока что можешь не соглашаться, но перечить ты не смеешь.

И, еле заметно улыбнувшись, он поднял палец. Асажж побледнела.

– Ваша правда, – сказала она.

Дуку уронил ладонь.

На голограмме крошечные богомольчики выползали из тела своего отца. Они слепо тыкались своими кривыми тонкими конечностями, пока наконец один, более крупный, чем остальные, случайно не обнаружил, что серпы на его задних ногах облегают шею его брата, словно воротник. Движимый примитивным инстинктом, он сделал резкое движение и оторвал брату голову.

– В идеальном мире, – произнес Дуку, – можно было бы воспитывать ученика в таком темпе, чтобы он все время рос – кормить по капле, чтобы ему все время хотелось большего. Учитель мог бы обещать ему славу, успех у противоположного пола. Это неплохая награда. Он исполнял бы волю своего хозяина, служил бы для него ширмой. И если бы планы хозяина закончились неудачей, ученик пал бы. – Граф поднял глаза, его взгляд внезапно стал острым и потерял всякую мечтательность. – Тебе это подходит, Асажж? Ты действительно хочешь стать моей ученицей? Я могу сделать тебя самой грозной женщиной в Галактике. Все джедаи будут охотиться на тебя, в то время как я в целости и сохранности буду сидеть на Корусанте, выжидая свой момент.

Асажж снова облизнула губы.

– Пусть попробуют, – сказала она.

– Ах, что значит быть молодым и полным ненависти! – Дуку хихикнул. – Ты станешь звездой – великой для всех, кроме меня. Но, понимаешь ли, мне придется держать тебя в смирении. Я буду вынужден подгонять, дразнить и бить тебя, чтобы ты не забывала свое место. За каждый секрет, который узнает ученик, он платит высокую цену. О да, он платит…

Граф умолк и на секунду прикрыл глаза, как будто отгоняя неприятные воспоминания. Асажж пристально посмотрела на него.

– Вы считаете меня недостойной.

– Ты что, совсем не слушала?

– Вы ничего не сказали по существу, – зло проговорила Вентресс. – Дело в том джедае, Джее Маруке? Я должна была убить его? Я выполняла ваш приказ, но, возможно, это было испытание. – Она прищурилась. – Я должна была проявить больше инициативы. Вот чего вы ждали. Вам не нужна… кукла. У вас их хватает. Вам нужно нечто большее.

Граф в изумлении уставился на нее.

– Как это странно – знать каждую твою мысль еще до того, как она появится у тебя в голове.

– Даже темная сторона не может дать вам столько могущества, – невозмутимо ответила Вентресс.

Граф улыбнулся.

– Слуга моя, я обладаю могуществом, более великим, чем темная сторона. Я стар. Твой юный гнев – это мои былые ошибки.

Богомольчики на голограмме ползали и охотились друг на друга. Граф выключил голокрон и посмотрел на монитор.

– А, прибывает последняя группа гостей. Надежные союзники, верящие в идеалы Торговой Федерации и десятипроцентной выручки. Встретишь их у дверей. Ты всегда производишь большое впечатление на посетителей.

– Перестаньте меня опекать, – холодно сказала Асажж.

Дуку посмотрел по сторонам.

– Иначе что?

Асажж побледнела.

Дуку снова поднял палец, но на этот раз он ткнул им в воздух, будто вонзая иголку в подушку. Вентресс рухнула на колени.

– Пожалуйста, – прохрипела она сдавленным от муки голосом. – Не надо.

– Не слишком приятное ощущение, правда? Как будто шея и грудь забиты острыми камешками.

Дуку легонько опустил ладонь, и Вентресс рухнула лицом в пол.

– Ненавижу кровеносные сосуды, – прокомментировал Дуку. – Они растягиваются внутри, словно воздушные шары, готовые лопнуть.

– П-п-п-пожалуйста…

– Но хуже всего воспоминания, – продолжал граф еще тише. – Они вьются, как мухи вокруг мяса. Каждый неприятный случай, каждый грешок, каждое мелкое зло.

Повисла странная мучительная тишина. Вентресс тяжело дышала на каменном полу. Дождь стучал в оконное стекло, и тихий голос графа становился все более мрачным и отстраненным.

– Все события, которые ты мог остановить, но не остановил, и ничего уже нельзя исправить. И то, что ты сам наделал, – прошептал он. – Безжалостные звезды, то, что ты наделал…

На столе запищал коммуникатор. Дуку поднял голову, словно человек, пробудившийся ото сна.

– Троксарская делегация у дверей.

Вентресс поднялась на ноги. Ее лицо покрывали синяки, глаза были мокрыми от слез. Оба притворились, будто этого не замечают.

– Передай им, что я сейчас буду, – сказал граф Дуку.

В физиологическом плане солидный возраст графа не создавал ему никаких особых неудобств. Опытный в обращении с Силой – неимоверно более искусный, чем тот мальчишка, который много лет назад наблюдал за водомерками в храмовых садах, – в свои восемьдесят три он выглядел намного лучше, чем большинство людей в его возрасте. Граф пребывал в великолепной физической форме, его чувства были остры, как в юности, а что до здоровья, то он никогда не жаловался даже на простуду.