– Дуку хочет вернуться домой, – сказал Йода. – Ловушкой это может быть.

– Вероятно, – согласился Мейс.

Йода вздохнул и посмотрел на раковину.

– «Вопросом» назвал он это. Да, вопрос, еще какой! Но проигнорировать его должны мы, согласен ты?

К его удивлению, Мейс покачал головой.

– Дуку должен был умереть. Я должен был убить его на Джеонозисе. Сделав это, я предотвратил бы войну. Но и сейчас он остается ключом ко всему. Что, если он действительно хочет переговоров? Маленький шанс существует. Может ли он после всего захотеть вернуться к нам? Конечно, шанс ничтожно мал. Но если положить на одну чашу весов этот шанс, а на другую – миллионы жизней, то ясно, что мы должны воспользоваться шансом. Так мне кажется, учитель.

Йода хмыкнул.

– Тяжело это – еще раз решиться поверить в этого потерянного ученика!

– Трудно, – согласился Мейс. – Никто не говорит, что быть учителем легко – даже для вас.

Йода фыркнул, обводя взглядом Храм.

– Пфе. Слишком мудрым ты стал. Лучше было раньше, когда только Йода был мудрым!

Он посмотрел на Мейса и хихикнул. Мейс тоже рассмеялся бы, если бы не потерял свою веселость где-то на арене Джеонозиса.

На другой стороне Галактики самый одаренный ученик Ордена протянул ногу и носком сапога потрогал рукоять светового меча. Граф Дуку скривился. Меч был все еще зажат в руке. Рука почернела от копоти и покрылась изморозью; оторванная чуть выше запястья, она заканчивалась слоем вытекшей и замерзшей крови. Дуку находился в своем кабинете – месте для размышлений, – и зрелище отсеченной кисти сильно потревожило его созерцательный настрой. Кроме того, хотя рука и замерзла в космическом вакууме до абсолютного нуля, она оттает за считаные минуты. Если не принять меры, она оставит пятно на изразцовом полу. А это уже нехорошо, хотя вряд ли кто-то заметит еще одно пятно на полу в замке Малро.

По другую сторону стола Дуку Асажж Вентресс взвесила в руке мешок из изоляционной ткани.

– От корабля почти ничего не осталось, господин. Сила была со мной, и я с первого же выстрела попала в камеру реактора. Мне понадобилось несколько часов, чтобы найти вот это. – Она показала на замороженную кисть. – Пришло в голову, что магнитное сканирование поможет обнаружить световой меч. Забавно, он как раз тянулся за оружием, когда его корабль взорвался. Инстинкт, я полагаю.

– «Он»?

– Он, она. – Асажж Вентресс пожала плечами. – Оно.

Когда погиб ее первый учитель, Асажж Вентресс – бич джедаев и самая грозная союзница графа Дуку – покрыла свою безволосую голову татуировками и распрощалась со своей беззаботной девичьей жизнью. Ее череп украшали двенадцать полосок, обозначавших двенадцать военных диктаторов, которых она поклялась убить и убила. Это была женщина-кинжал, стройная и смертоносная. Даже в Галактике, переполненной ненавистью, такое сочетание быстроты и ярости появляется лишь раз в поколение; Дуку понял это в тот момент, когда они впервые встретились. Она была одновременно розой и шипом; звуком длинного ножа, вонзаемого в тело; вкусом крови на губах.

Асажж повела плечами.

– Голову я так и не нашла, зато собрала кое-какие останки, на случай если вы захотите взглянуть, – сказала она, демонстрируя свой мешок.

Дуку посмотрел на нее.

– Надо же, какой ты стала кровожадной.

Она ответила:

– Я становлюсь тем, кем вы меня делаете.

Ну что на это ответить?

Искусным рывком Силы Дуку поднял кисть, по-прежнему сжимавшую оружие, и подвесил в воздухе перед своими глазами – так же легко, как десятки лет назад он подал Йоде его лампу. Перед тем как взрыв истребителя столь неэстетично отделил руку от тела, она, по-видимому, имела оливковый оттенок. Теперь она была настолько обожжена, что было трудно вообще опознать в ней человеческую руку. Мертвая плоть, лишенная связи с сознанием, ныне представляла собой косную материю, не более интересную, чем ножка стола или восковая свеча, и не несла отпечатка души и индивидуальности своего хозяина. Дуку всегда изумляло то, насколько преходяща связь между телом и духом. Дух – это кукловод, заставляющий конечности тела двигаться; но стоит перерезать нити, и не останется ничего, кроме мяса и краски, одежды и костей.

А вот световой меч джедая – нечто совершенно иное. Каждое оружие – уникальная вещь, которую ее владелец сам создает и усовершенствует. Меч выражает сущность своего хозяина в чистом виде. Дуку провел пальцем по рукояти оружия погибшего джедая. Сила взрыва оторвала половину корпуса и так расплавила внутреннюю начинку, что оружию уже не суждено было снова вспыхнуть, но самое главное еще можно было различить.

– Чжан Ли-Ли, – пробормотал Дуку. К своему удивлению, он понял, что ему жаль.

– Это мой номер шестнадцать, – сказала Вентресс. – Был бы семнадцатый, если бы вы позволили мне убить того шпиона, Марука.

Дуку повернулся к ней. Лишенная его внимания, кровавая рука, держащая меч, упала с мокрым звуком на ковер и с грохотом покатилась по полу. Граф подошел к окну. Когда он был еще мальчиком, Йода рассказал ему трагическую историю Вджуна, и с тех пор Дуку держал его в уме как хорошее место для уединения. Планета была насыщена темной стороной, что облегчало постижение учения ситхов. В практическом же плане было ценно то, что Вджунская катастрофа – эпидемия внезапного безумия, за год унесшая в могилу большую часть населения планеты, – оставила после себя превеликое множество удачно расположенных пустых особняков. Старый краб любит удобную раковину, а замок Малро был и впрямь весьма удобен. Рассудок покинул прежнего владельца внезапно и эффектно; если бы не пятна крови, можно было подумать, что замок построили специально для Дуку.

За окнами, как всегда, шел дождь – та самая кислотная изморось, которая почти проела крышу дома, прежде чем появился Дуку и приказал сделать ремонт. Вдалеке, у берега, несколько искривленных терновых деревьев поднимали к унылому небу свои лапы-ветви, но в основном земля была устлана печально известным вджунским мхом – мягким, вязким, ядовито-зеленым и скрытно-плотоядным. Подремлешь часика два на такой подстилке – и твоя неприкрытая кожа покраснеет, вздуется волдырями и будет сочиться жидкостью.

Дуку смотрел на капли дождя, стекавшие по стеклу, словно слезы.

– Последний раз, когда я видел Чжан, она была… пожалуй, даже младше тебя. Красивая молодая девушка. Совет отправлял ее с первым дипломатическим заданием… на Севаркос, кажется. Она пришла спросить моего совета. У нее были очень выразительные глаза, серые и твердые. Помнится, я подумал тогда, что у нее все будет хорошо.

Вентресс подняла окровавленную руку и бросила в свой мешок.

– Велико могущество ситхов, но предсказатель из вас никудышный.

– Ты думаешь? – Дуку повернулся к убийце. – Чжан служила своему делу, хотя и заблуждалась, и руководствовалась своими принципами, пускай ущербными. Много ли жизней было прожито лучше?

– Многие были длиннее. – Вентресс завязала мешок узлом и швырнула в угол. – Если вы спросите меня, – сказала она, когда мешок стукнулся о мокрый пол, – победа выглядит совсем по-другому.

Она облизнула губы.

– Тут ты права, – признал граф.

Асажж непроизвольно приняла позу, которую Дуку называл «эхом боевой стойки», – плечи расправлены, подбородок агрессивно вздернут, руки подняты. «Начинается», – подумал он.

Вентресс сделала глубокий вдох.

– Возьмите меня в ученицы.

– Сейчас не время… – начал Дуку, но Вентресс оборвала его.

– Мне плевать на Торговую Федерацию и Республику, – сказала она. – Мне нет дела до флагов и солдат, сторон и переговоров, дроидов и клонов. Я сражаюсь даже не для того, чтобы убивать – за исключением джедаев, но это не работа, это личное. Когда я сама по себе, я делаю то, что мне нравится. Когда я исполняю вашу волю, мне не нужно знать, что она справедлива, обоснованна или хотя бы не безумна: я исполняю ее, потому что вы меня об этом просите.