Коралин Бонье

8

Чтобы добраться до особняка семейства Бонье, пришлось ловить кэб. Черная коробка тряслась по мощенной камнем дороге, проезжая магазинчики и пекарни. Яноша мутило, съеденные круассаны то и дело просились наружу.

– Кто-то явно переел мучного, – заметила Коралин, с улыбкой поглядывая на побледневшего Яна. Юноша хотел было ответить, но передумал, к горлу подступало, и он решил не открывать рот, дабы избежать неприятной ситуации.

– Янош тот еще сладкоежка. В этом наверно и есть его дар, – подначивал Ники. Янош бросил на него злой взгляд и отвернулся к окну, подставив лицо свежему вечернему воздуху.

– Кстати о дарах, – начала Коралин после недолгой паузы, – мой вы видели. Что же интересного привезли с собой братья Кришан, кроме любви к сладкому? – на сей раз Янош не удостоил вниманием эту издевку, продолжая разглядывать проплывающих прохожих за окном кэба.

– Честно признаться, мы еще их не открыли.

– Как это? – удивилась Коралин.

– Мы не успели найти свои дары до отъезда в Париж. Мы подумали, что сейчас главнее найти отца, – сказал Ники, теребя свой галстук. Снова непонятное волнение при разговоре с этой девушкой скручивало живот. Ох, не вовремя Янош ты натрескался сладкого, – думал Ники, желая, чтобы разговор продолжал его брат, пока сам Ники не справится со своими чувствами.

– Думаю, вы поступили правильно, – сказала Коралин, наклонилась к Ники и накрыла его руку своей, – все будет хорошо, ваш папа наверняка уже в пути сюда, ну или, мой отец знает где точно он может находиться. Вести о таких трагедиях быстро разносятся в наших кругах, думаю, он уже все знает, – закончила девушка и отклонилась обратно к спинке сидения.

Сердце Ники бешено колотилось. Он не расслышал и половины того, что сказала Коралин, настолько громко стук сердца отдавался в ушах, что заполонил все пространство кэба. Похоже, случилось то, чего Ники так боялся. Он влюбился в черноволосую француженку Бонье. Еще тогда, когда впервые увидел ее на фото. Но в тот момент он подумала, что это мимолетное чувство, а сейчас… Ники всегда полагался на свой разум и считал, что пока ему рановато влюбляться. Он сравнивал любовь с ядом, что отравляет разум и мешает здраво мыслить. А в их с братом ситуации стоило бы мыслить здраво. Тем более, что один из них всегда шел на поводу у своих чувств. Вон он, высовывал голову в окно кэба, пытаясь развеять тяжесть от съеденных им круассанов.

– Наконец-то… – выдохнул Ян. Кэб выехал за черту города, и мощенная камнем дорога сменилась грунтовой проселочной. Она была поровнее и не так резко отзывалась эхом в животе юноши.

По началу, еще в городе, за окном проплывали французы, куда-то спеша, дамы прикрывались кружевными зонтиками от солнца. И затем, когда кэб выехал в пригород Янош, увидел прекрасные живописные поля с фиолетовыми цветами, небольшие домики, пастбища. День уже близился к завершению, и небо окрасилось в оранжевые отблески заходящего солнца. Веяло прохладой.

9

– Мои дорогие! Дети Виктора – мои дети! Чувствуйте себя как дома и примите мои соболезнования, – приветствовал братьев Марсель Бонье в просторном холле фамильного особняка. Братья улыбнулись в знак благодарности.

Довольно высокий мужчина, немного моложе отца братьев Кришан (во всяком случае, им так показалось, выглядел мужчина довольно молодо), седина совсем чуть-чуть тронула хорошо уложенные темные волосы, острые аристократичные черты лица, безупречная осанка. Братья пришли в восхищение и оба подумали, что к своим пятиста годам они хотели бы выглядеть также. Кстати, а сколько Марселю лет? – пронеслось у Яноша в голове.

– Мне чуть больше шестиста, юноша, – лукаво улыбнулся мужчина, как будто прочитав мысли Яноша.

– Эм… я ведь не….

– Не спрашивал вслух? – закончил за Яном Марсель. Юноша растерянно взглянул на Коралин, наверно, ища какой-то поддержки, потому что он не понимал, что происходит. Точнее не хотел верить в столь очевидный ответ. Но девушка пожимала плечами, делая вид, что тоже не понимает. Издевается!

– Вы умеете читать мысли? – выпалил Ники, пока Янош искал слова.

– Именно так! – расплылся в улыбке мужчина и похлопал по плечу все еще шокированного Яноша, – но можете не боятся, я не увлекаюсь частым посещением чужих голов. Но время от времени могу за что-то зацепиться, за что-то очень яркое и кричащее, – после этих слов он взглянул на Ники и тот смутился. Юноша вновь не мог отвезти взгляд от прекрасной француженки и в голове постоянно крутились мысли, которые он пытался упорядочить, но сердце мешало. Видимо, это и есть то яркое, за что зацепился острый мысленный слух Марселя. Но мужчина лишь улыбнулся и обратился к дочери, взяв ее за руку.

– Только вот, мысли моей красавицы я не могу читать. Я обещал это ей и ее матери, – тут взгляд Марселя помрачнел, мужчина нежно коснулся губами руки дочери и снова развернулся к братьям.

– Что же мы стоим в дверях? Пойдемте скорее в столовую, уже подали ужин. Хорошо, что я услышал, что вы едете к нам заранее, а то пришлось бы ждать дополнительной сервировки. Обычно мы ужинаем втроем.

– Как вы могли заранее услышать? – поинтересовался Ян, когда передавал свой багаж дворецкому.

– Граф может слышать мысли на расстоянии, – отозвался дворецкий, таким холодным тоном, что Яношу стало не по себе.

– Да, уж поверьте, их было сложно не услышать. Пол Парижа гремело о двух странных иностранцах, у одного из которых огромная любовь к булочкам.

– Это я! – поднял руку вверх Ян. И все рассмеялись. Затем Марсель отдал еще пару указаний дворецкому на французском, и тот удалился с багажом братьев. После все последовали за главой семейства Бонье, только лишь Коралин свернула к лестнице:

– Мне нужно переодеться, папа».

– Конечно, милая, без тебя не начнем! Идемте господа, – Коралин взбежала вверх по лестнице, и Ники проводил ее взглядом, сжав в кармане фото девушки. Надо бы его убрать в чемодан, – подумал он и осёкся. Не слышал ли Марсель? Но мужчина никак не отреагировал.

Спустя пару минут следования по коридорам особняка братья Кришан вместе с хозяином поместья Бонье вошли в большой зал. Глаза Яноша распахнулись шире обычного. Этот зал был больше похож на бальный чем просто на столовую. Малый бальный зал. Большие окна от пола до потолка, прикрытые сверху бархатной бордовой гардиной, множество разных картин с морскими мотивами по стенам в золотых рамах и резная деревянная мебель в середине зала. Ники тоже засмотрелся на убранство столовой, в особенности на картины. Не было ни одной, в которой так или иначе не упоминалось бы море. Где-то были изображены волны, то бушующие, то спокойные. Где-то – корабли, лодочки, рыбаки, морские побережья.

– Вы так любите море? – спросил Ники, не отрывая взгляд от масляных морских волн.

– Моя супруга его любила, – отозвался Марсель, – мы приезжали туда всей семьей. А после того, как ее не стало, эти картины и моя дочь… – он сделал паузу, – это мои воспоминания о ней.

– Приносим свои соболезнования, граф Бонье, – сказал Янош, подойдя ближе к мужчине.

– Спасибо, и давайте не будем о грустном! Прошу вас, садитесь, Коралин вот-вот спустится, – сказал Марсель и указал жестом на стулья. Братья покорно заняли места за столом.

– И, прошу вас, зовите меня просто Марсель, хорошо? – обратился мужчина к братьям, когда те раскладывали салфетки у себя на коленях.

– Конечно, – кивнул Янош. Вдруг двери столовой распахнулись, и в зал вошел юноша. Ники сразу опечалился, так как ожидал увидеть вместо сурового беловолосого парня свою француженку.

– Леон, ты сегодня рано! Я распоряжусь, чтобы поставили еще прибор, – поприветствовал гостя Марсель. Гость этот был еще на пол головы ниже Яноша, крепкого телосложения. Волосы его были цвета золотых рам, обрамляющих картины в столовой. Братья переглянулись и пришли к выводу, что все же этот Леон не совсем простой гость. У Ники в голове, на секунду, промелькнула одна очень неприятная мысль, но он попытался сразу ее выкинуть, даже непроизвольно мотнул головой.