- Не правда ли, капитан, хорош? - сказал Линкольн, когда я кончил осмотр.
- Вы думаете, он выслеживал нас?
- Нас или еще кого, но что он выслеживал - это верно.
- Никто не знал, что мы поедем сюда. Едва ли он гнался за нами, - заметил я.
- Нет, это очень может быть, - проговорил подъехавший Клейли, - кому-то, наверно, хорошо известно все, что мы делаем. Этот "кто-то" знает, конечно, и об уводе из города Нарсиссо, и о наших визитах на гасиенду...
- Да, это верно... А мы все еще медлим... Рауль, вперед, только осторожнее, тише, как можно тише...
Мы поехали гуськом по узкой тропинке.
Глава XXXI
В ПЛЕНУ У ГВЕРИЛЬЯСОВ
В полях, окружавших ранчо, все было тихо. Дом стоял цел и невредим. Я начал успокаиваться.
- Вперед! - скомандовал я громко.
- Капитан! - окликнул меня шепотом француз, придерживая лошадь у живой изгороди,
- Ну, что такое?
- В том конце аллеи, по которой нам нужно ехать, идет кто-то, - вполголоса сообщил Рауль.
- Наверно, кто-нибудь из слуг... Бояться нечего... Вперед...
Доехав до конца аллеи, Клейли и я спешились, приказав людям дожидаться нас, и пошли к дому. В нем было тихо, и все казалось по-старому.
- Уж не легли ли они спать? - заметил Клейли.
- Нет, слишком рано... Может быть, они внизу, ужинают?..
- Вот это было бы очень кстати: я страшно голоден...
Мы подошли к веранде. По-прежнему стояла тишина.
- Где же собаки? - недоумевал я.
Мы вошли в дом.
- Странно! - бормотал я. - Никто не показывается... Но куда же девалась мебель?
Мы подошли к лестнице. Я взглянул вниз - ни света, ни звука...
Я обернулся и вопросительно взглянул на своего спутника. В это время мое внимание привлек странный шорох в тени оливковых деревьев у входа в ранчо. А в следующий момент нас окружила целая гурьба людей, и не успели мы опомниться, как уже лежали на спине со связанными руками и ногами.
В то же время послышался шум борьбы в аллее, где мы оставили наших людей. Раздались выстрелы... Через минуту толпа мексиканцев повалила оттуда, ведя в середине связанных Линкольна, Чэйна и Рауля. Нас всех уложили рядом. Лошадей привязали к деревьям.
Человек двенадцать остались караулить, остальные отправились в сад, откуда вскоре послышались смех и веселые голоса. Мы не видели, что там делалось. Нам казалось, что все происходящее - какой-то тяжелый кошмар...
Линкольн был весь опутан веревками. Он сопротивлялся ожесточенно и убил одного из мексиканцев. Спеленутый точно мумия, он скрипел зубами, на губах его от ярости выступила пена. Рауль и ирландец Чейн относились спокойно к своему положению.
- Хотелось бы мне знать, сегодня прикончат нас или подождут до утра? Как ты думаешь, Чэйн? - посмеивался Рауль.
- Вероятно, времени терять даром не будут, - отозвался Чэйн. - Того и гляди, вздернут всех на воздух...
- А разве ты не надеешься на помощь Патрика, образок которого носишь на груди?
- Патрик вряд ли прибежит спасать меня, но мексиканцы, узнав, что я католик, быть может, смягчатся. Хорошо бы достать образок, но я и пальцем не могу пошевельнуть.
- О, это сейчас можно устроить... Hola, senor! - крикнул француз, обращаясь к одному из гверильясов.
- Quien? (Кого зовешь?) - спросил тот, приближаясь.
- Usted su mismo! (Тебя самого!)
- Que cosa? (В чем дело?)
- У этого вот джентльмена, - продолжал Рауль по-испански, указывая на Чэйна, - карманы полны серебром...
Этих слов было достаточно. Гверильясы, почему-то забывшие обыскать нас, в один миг обшарили наши карманы, К сожалению, во всех наших кошельках, вместе взятых, оказалось не больше двадцати долларов. У Чэйна же, как нарочно не было ни цента. Пострадал за это Рауль, которому обманутый им гверильяс отплатил проклятьями и пинками. При обыске разорвали ворот куртки ирландца, и мексиканцы заметили католический образок.
Гверильясы пошептались о чем-то и слегка ослабили веревки ирландца.
- Благодарю вас за любезность, сеньоры! - сказал Чэйн. - Чувствую себя теперь гораздо лучше.
- Muy bueno! (Очень хорошо!) - ухмыляясь, проговорил один из мексиканцев.
- Да, muy bueno, клянусь честью, но я вовсе не обиделся бы, если бы мне было еще лучше... Не можете ли вы ослабить еще чуть-чуть веревку на этой руке? Она режет, как бритва.
Все невольно рассмеялись. Лишь один Линкольн лежал безмолвно.
Маленький Джек был положен рядом с охотником. Считая его слабосильным ребенком, мексиканцы связали его очень небрежно. Наблюдая за ним исподтишка, я заметил, что он украдкой выделывал разные фокусы, стараясь освободиться от уз. Но, должно быть, ему не удавалось это, потому что он вдруг застыл в неподвижности.
Однако, когда гверильясы занялись Чэйном и его образками, мальчик подкатился совсем близко к Линкольну. Один из мексиканцев заметил это и, схватив его за пояс, поднял на воздух и воскликнул:
- Mira camarados, qui briboncito! (Смотрите, товарищи, вот маленький негодяй!)
И при дружном хохоте гверильясов он швырнул Джека точно котенка в кусты, где он и скрылся из наших глаз.
- Ох, чтоб мне провалиться на этом месте, если это не французишка Дюброск! - заорал вдруг Чэйн.
Я поднял глаза: передо мной действительно стоял Дюброск!
- А! Капитан! - насмешливо сказал он. - Comment vous porte-vous? Вы пожаловали сюда на охоту за птичками? К сожалению, они улетели из гнездышка...
Будь я связан только ниточкой, я и то бы не пошевельнулся, до такой степени меня поразило появление Дюброска и его злорадное сообщение. Мысль о том, что Гвадалупе несчастна, парализовала меня.
"Неужели, - подумал я, - она во власти злого духа?"
- А! Какая чудная лошадь! - воскликнул креол, подходя к моей лошади. - Это - чистокровный араб. Посмотри, Яньес! Если вы ничего не имеете против, я оставлю ее себе.
- Берите, - процедил сквозь зубы гверильяс.
Это был, очевидно, начальник отряда.
- Благодарю вас... Позвольте, капитан, - обратился он ко мне, - принести и вам благодарность за прекрасный подарок. Вы возмещаете мне потерю моего доброго мустанга, которого ты, негодяй, загнал неизвестно куда, sacre!
Последние слова относились уже к Линкольну и сопровождались сильным пинком в грудь.
Этот удар вызвал эффект, которого никто не мог ожидать. Линкольн разом вскочил на ноги, а веревки упали... Схватив лежавший возле карабин, он ударил им Дюброска по голове; француз тяжело рухнул на землю...
