Пока та не родила долгожданную дочь. Там уже я сам понял, что не хочу быть лишним и отвалил в родной притон. И всё равно родная тётка остаётся на подхвате. Даже пристроила меня сюда, чтоб приличный старт обеспечить. Заверяет, что ей сделали большую скидку как работнику, но я знаю, что она врёт и из своего кармана оплатила всю сумму. Будто у неё других забот нет и не на кого спускать не такую уж солидную зарплату поварихи-буфетчицы.

Так что хрена лысого. Любую мразь, что посмеет ей что-то вякнуть ― размажу по стенке. Какие бы ни были последствия.

– Плесни мне кофе, будь добра, ― протягиваю ей опустевшую чашку, давая понять, что тема закрыта и возвращаться к ней мы не будем.

Нора лишь вздыхает, уходя к кофемашине.

– Заберёшь сегодня Мию после продлёнки? Я опять не успеваю. Надо провести инвентаризацию.

– Заберу.

Заберу. Отведу домой, покормлю, сделаю с ней уроки. Хоть какую-то пользу я ведь должен приносить.

– Если у тебя были другие планы, я попрошу Серёжку закрыться пораньше.

Серёжа ― её муж, работающий в автомастерской. Хороший мужик.

– Нет планов. Сказал заберу, значит заберу.

– Спасибо, ― мне подносят свежесваренный Американо. ― Пей и беги. Занятия скоро начнутся.

– Подождут.

Там всё равно каждый раз после звонка творится вакханалия. От полноценного часа на урок отводится хорошо если половина времени. Остальное же ― маразм на маразме, маразмом подгоняемый.

Что я и говорил. Когда захожу в кабинет препода ещё нет, зато остальные на ушах стоят: в дёсна долбятся, электронными испарителями накачиваются, сэлфятся… Ай, задолбаешься перечислять. Много чести.

Прохожу мимо Саламандры, краем глаза замечая раздражённые черкания в толстой тетради на пружине. Кто-то не сделал домашку, ай-яй-яй. Уверен, как и большинство, но она, по-моему, единственная, кого это напрягает.

– Умножь числитель и знаменатель в полученной дроби на Х в квадрате, ― советую.

Не слышит. Но замечает.

– Что? ― вытаскивая из уха наушник, переспрашивает Алиска. Она с затычками постоянно ходит?

– Умножь числитель и знаменатель в полученной дроби на Х в квадрате.

– Так? ― неуверенно и в глубочайшей бессмысленности рисуют по клеткам.

– Так. А теперь раскрой скобку в знаменателе и возведи в квадрат в числителе, ― вот это ступор. Бегущей строки на лбу не хватает: что за дичь ты тут втираешь? Молча забираю у неё ручку, дописывая раскрытую формулу для заданной функции. На которую смотрят как на препарированную крысу.

– Какая бредятина, ― брезгливо морщат курносую носопырку.

– Всего лишь задачка за десятый класс.

– В алгебре я понимаю лишь таблицу умножения. Дальше лучше не соваться, чтобы не сломать мозг.

– Странно. А мне казалось, ты, типа, умная.

По крайней мере, насколько успел заметить: хорошистка по всем предметам и любимица всего преподавательского состава. Последнее очевидно по какой причине: потому что ведёт себя адекватно и уважения к старшим не лишена.

– Я просто отлично притворяюсь.

– Что ещё взять с блондинки, ― с усмешкой возвращаю ей ручку и ухожу в конец ряда. С последних парт открывается отличный наблюдательный пункт. Опять же, тыл прикрыт, обеспечивающий отсутствие шушуканий за спиной. Ну и вздремнуть можно спокойно, когда становится совсем тоскливо. В общем, сплошные плюсы.

А сегодня как раз один из тех аморфных дней, так как ночка выдалась насыщенной. Яна умеет скрасить одиночество, но с ней почти невозможно выспаться. Как лет в пятнадцать вкусила всю прелесть секса, так и отрывается на полную катушку. Ну и мне перепадает за компанию. Бонусы, так сказать, многолетнего знакомства.

Короче, теперь меня вырубает. Прям конкретно, даже финального звонка не слышу. Если бы мою парту случайно не толкнули, так бы и дрых. А ведь под завязку залился кофеином, но тот, видимо, уже настолько всосался в кровь, что не воспринимается.

Зевая, плетусь в мужскую раздевалку: если и парная физра не встормошит, то уже ничего не поможет. Хотя нет, очень даже поможет… Коротенькие спортивные шорты на Чижовой, например.

А девочка-то хоть куда: всё при ней. Попец, ножки, фигурка. И даже, ха, пирсинг в пупке из-под маечки выглядывает. Миленько. Эдакий безмолвный протест хорошей девочки, которая очень хочет стать плохой, но стесняется.

Хм. Почему я не обратил на болтающуюся висюльку внимания на прошлой неделе? А, точно. На предыдущем занятии она скромно сидела на лавочке. Это что же, в бассик она тоже пойдёт в четверг? Не, ну ради возможности посмотреть на неё в купальнике я прям даже сам туда дойду.

Пробежка на свежем воздухе, разминка, волейбол ― прогретые мышцы благодарны, спору нет, а вот общее состояние не очень. Охота уже поскорее закончить и завалиться куда угодно, лишь бы в горизонтальной плоскости. Что светит нескоро, мне ещё в няньку играть.

Нет. Сон откладывается до лучших времен. После душа обнаруживаю в оставленном в шкафчике раздевалки телефоне пропущенные от Костяна. Сразу перезваниваю, правда приходится выйти в общий и на удачу почти пустой коридор. Замираю у панорамного окна, уставленного горшочными пальмами и фикусами.

– Я уже думал, отбой. Чего трубу не берёшь? ― сквозь механическое тарахтение раздаётся на том конце. Кто-то, судя по всему, в метро или подземном переходе.

– Не слышал.

– Ты не слышал, а я не нагрешившая девственница у монастыря, чтоб ждать ответа. Просто скажи, ты в деле?

– Само собой. Когда, где и во сколько.

– Сегодня. В десять. Арена на Промышленном.

– Сколько?

– Ставка полтораха. Дальше сам знаешь: как повезёт.

Знаю. Иногда так везло, особенно по началу и неопытности, что Нора забирала меня из больнички переломанным и почти заново собранным.

– Принял. Десять. Арена на "Промышленном", ― закрепляю результат, надеясь, что всё правильно расслышал, потому что слышимость в динамиках на редкость паршивая, и отключаюсь, собираясь вернуться в раздевалку, но нос к носу сталкиваюсь с Чижовой, вынырнувшей из-за декоративной колонны. И давно она там ныкается? ― Да я тебе понравился, смотрю. Аж по пятам ходишь.

– Вот уж точно. Где мне ещё найти эксгибициониста, шныряющего по школе голышом, ― снисходительно кивают на мой внешний вид. ― Полотенчико поправь, а то свалится.

– Какое полотенчико? А, ты про это, ― как бы невзначай задеваю заправленный хвостик и, обмотанное на поясе, оно распускается окончательно. Ловлю с ленцой, давая возможность хорошенько всего себя осмотреть. ― Упс. Извиняйте.

– Извиняю.

Сама невозмутимость. Думал, скромная девочка запунцовеет от смущения, а она стоит с античным спокойствием. Ни один мускул на миниатюрном личике не дрогнул. Каждый день что ли члены мужские разглядывает?

– Теперь твоя очередь, иначе нечестно, ― запахиваюсь обратно, так и не дождавшись оваций. Что за неуважение? Я оскорблён.

– Неубедительный довод, ― Алиса подходит ближе, вытягивая вперёд серебряный крест, который я всегда ношу, перекинутым за спину. ― Попробуй как-нибудь снова, но чтоб поэффектнее вышло. А то не воодушевляет, ― сочувствующе похлопывая меня по ещё влажной после душа груди, отвешивают вербальную оплеуху и уходят, довольные собой.

Ля. А у кое-кого, оказывается, колючий язычок. Вот вам и Саламандра. Не за него ли прозвище своё получила?

***

Система проведения любительских подпольных боев предельно проста: оставляешь нужному человеку заявку при наборе и ждёшь вердикта. Рано или поздно позовут: хилых как пушечное мясо; тех, кто помощнее ― для зрелищности. Если участвуешь не первый раз и наработал некий рейтинг среди публики ещё и лично будут приглашать, чтобы повысить коэффициент интереса.

Ставки – двигатель боев. Зритель может попасть сюда только за оплату входа. Это один из способов отбить подобное мероприятие. Спонсоров в теневом спорте не существует, а на прямых трансляциях заработать не представляется возможным. Тотализатор так же приветствуется – это ещё один источник доход, и немаленький.