«Такой красоте ничто не сможет навредить», – вспомнила Амайя и снова залилась румянцем. Правда ли? Неужели она так красива?

Амайя, конечно, не раз слышала о своей красоте, но… не так. В глазах говоривших не было искреннего восхищения, какое было в глазах мага. До этого комплименты Амайя воспринимала как часть ритуала: их положено делать и их положено принимать.

Так вот, как оно бывает, когда по-настоящему…

И этот белый платок… Амайя достаточно бывала в магазинах, чтобы знать, сколько стоит такая вещь. А он вытер им грязь и выбросил.

Неужели маги так богаты, что разбрасываются платками стоимостью в золотой? Отец говорил, что не все, что очень многие – выходцы из очень бедных семей…

Из какой семьи он, ее маг?

Принесли чай и воду для ванной. Горничная помогла Амайе раздеться, сетуя на попорченное платье, и ушла. Амайя легла в горячую воду и расслабилась…

Когда она проснулась, вода была едва теплой. Амайя взглянула на часы и с удивлением отметила, что проспала больше часа. Выбираясь из ванны, девушка услышала шум на нижнем этаже. Потом до нее донесся голос матери и визгливые интонации де-Фраулли, пересказывавшей госпоже события дня.

«Все успокоиться не может, – зло подумала Амайя. – Тоже мне: великое событие. Пара капель грязи».

Леди Элинор тоже не придала событию столь большого значения, как компаньонка дочери. Все знали об эксцентричности и необузданности магов: столь дисциплинированных в занятиях магией и столь разнузданных во всем остальном, в конце концов, ничего ужасного с Амайей не случилось, разве нет?

К ужину приехал отец. К этому времени даже у де-Фраулли прошла новизна впечатления, она успокоилась, и сеньор де-Марсо не узнал о грязном инциденте с его дочерью. Он коротко выслушал отчет о потраченных на наряды суммах и коротко кивнул. Воспитание благородных дочек всегда было удовольствием недешевым.

Наступил совсем уже темный вечер. Амайя ушла в спальню, легла, но уснуть не могла. День выдался богатым на впечатления. Она ворочалась, перекладывала подушку, то сбрасывала одеяло, то укутывалась, и вот именно тогда, когда сон, казалось бы, готов был сдаться и уступить, раздался стук в окно.

Сначала Амайя решила, что ей показалось. Окно ее спальни располагалось на втором этаже и, пусть выходило в сад, но деревьев, по которым можно было добраться до окна, рядом не росло. Амайя подумала: ослышалась.

Но стук повторился.

Накинув на плечи покрывало, Амайя подошла к окну и обомлела. За стеклом на подоконнике сидела голубка. Точнее, по форме тела, крыльев, головы, эта птица напоминала голубку, но вот всем остальным…

Оперение птицы было серебряным с алыми росчерками, особенно густыми на крыльях. Глаза сверкали как бриллианты, да и сама птица светилась в ночи.

Магическая птица.

Амайя, боясь спугнуть волшебную гостью, осторожно растворила окно. Птица бестрепетно села ей на руку.

– Как тебя зовут? – спросила Амайя, скорее в шутку, а не всерьез, но птица внезапно ответила:

– Рене. А тебя?

Погода выдалась пасмурная. В такую погоду хорошо сидеть дома, укутавшись в плед, читая книгу. Пить чай. Музицировать. Танцевать.

Уж никак не ехать в парк на прогулку!

Это все недовольным тоном высказала Амайе де-Фраулли, едва лишь та заявила о своем желании прокатиться. В другое время Амайя уступила бы компаньонке, но этот раз был исключением. Ведь именно в парке, на широкой главной аллее Рене назначил ей свидание в два часа дня.

Никогда еще Амайя не одевалась и не причесывалась так тщательно. Мадам Триаль говорила, что ей идет синий цвет? Пусть так. Амайя одела васильковое платье. Поверх накинула кремовый плащ. Длинные черные косы Амайи горничная заплела и закрутила вокруг головы, закрепив шпильками с жемчугом.

Красавица? Что ж, сегодня она и впрямь была красавицей.

Моросил мелкий дождь. В опустевшем парке лишь стук копыт лошадей, запряженных в карету де-Марсо, нарушал тишину.

Амайя сидела у окна, делая вид, будто безмерно увлечена пейзажем за окном.

А там и в самом деле было красиво. Посвежевшая зелень, омытая дождем, ярко выделялась на фоне серого неба. Вода на листьях скапливалась в большие капли, и они падали, срываясь вниз, сверкая всеми цветами радуги. Темнели мокрые стволы.

– Амайя, сыро. Поедем домой, – в третий раз попросила де-Фраулли, не замечающая красот природы. – Я продрогла вся, да и ты простудишься.

Амайя молча покачала головой.

Из бело-серой мороси справа, где к широкому тракту примыкала тропинка, появился всадник. Капюшон черного плаща скрывал его голову, но Амайя узнала лошадь, и сердце в груди екнуло. Вчера она вовсю разболталась с волшебной птицей, забавной игрушкой. Забыв, что говорит на самом деле с молодым магом. Теперь же не знала, куда смотреть, и лицо ее снова покраснело от смущения.

Не глупостью ли было согласиться на свидание?

Но раздумывать было поздно – всадник выехал на главный тракт, догнал карету и поравнялся с ней со стороны окна Амайи. Скинул капюшон, и перед Амайей и возмущенной де-Фраулли предстал вчерашний маг.

– Дамы! Добрый день! – расплылся он в широкой улыбке. – Мадемуазель, – сидя верхом, он тем не менее ловко поклонился де-Фраулли, – вчера я был груб с вами. Я очень переживал и молил Создателя дать мне возможность извиниться перед вами, и вот, вот он, мой шанс! Спешу представиться: Рене Бланкар И попросить прощения. Простите меня за вчерашнее происшествие, я не хотел.

Огорошенная де-Фраулли благосклонно кивнула. Галантная речь пришлась ей по вкусу, компаньонка ощутила себя в привычной стихии светских раутов.

– Какая сегодня замечательная погода, не правда ли? – продолжал маг. – В парке очень красиво. Вы не возражаете, если я немного прокачусь рядом с вами? Так в моем дне будет в два раза больше красоты.

Амайя встревоженно взглянула на Мэй. Та, к облегчению Амайи, улыбнулась:

– Не возражаем. Если вы и дальше будете вести себя так же галантно. Я Мэй де-Фраулли, а эта молодая леди – Амайя де-Марсо.

Маг поехал рядом с каретой, подстраиваясь под ее скорость. Амайя с любопытством поглядывала на него, изучая.

Мэй смотрела на мага с неменьшим интересом.

– Скажите, месье Бланкар, вы давно учитесь в Академии?

Рене пожал плечами.

– С детства. Попал туда совсем мальчишкой.

– Вероятно, вас приняли за какие-то особые таланты?

Маг рассмеялся, Амайя отметила, что смех у него громкий и искренний.

– О, мадемуазель, вы не представляете! Я воспитывался в доме магистра Абеляра, он один из руководителей Магического Оплота. Однажды он вошел в комнату, а там я. Левитирую хрустальный кубок, подаренный магистру за особые заслуги. После этого он решил обезопасить от меня свой дом и отправил учиться в Академию.

– Магический Оплот, такое интересное название… Знаете, мы ведь приехали из столицы, и там много магов, но я никогда раньше не интересовалась, где и чему они учатся, а теперь вот, нате, живем прямо рядом с вашей академией! – Мэй говорила вроде бы неспешно, но Амайя и слова вставить не могла в речь компаньонки. А та, казалось, завладела вниманием мага, ни крошки не оставив Амайе. – Знаете, нас предупреждали, что Браст далеко не спокойный город, и предупреждали, в основном, из-за ваших воспитанников!

– Что вы говорите, – вскинул брови маг. – Мадемуазель де-Марсо, неужели вас тоже напугали рассказы про необузданных колдунов?

– Я их не слышала, – улыбнулась Амайя. – Отцу дали должность тут, и мы уезжали из столицы без оглядки на слухи. Папа говорил, что это очень перспективное место, тут он возглавляет целое министерство, так что мы приехали бы вне зависимости от того, одна тут магическая академия или десять.

– О, нет, десять академий ни один город не выдержит! – расхохотался маг. – Хотя знаете… Возможно, жителям бы понравилось. Маги бы сбивали друг другу цены, и жители бы пользовались нашими услугами почти задаром.

– Ваши услуги, вероятно, дорого стоят? – перехватила разговор де-Фраулли.