В панике обращаюсь к Поскрёбышеву:

-  Александр Николаевич! Срочно проводите Виктора Николаевича в туалет – пока он мне рабочее место не заблевал.

Сороку-Росинского увели, Кржижановский вставляет гуттаперчевую челюсть, братья Бонч-Бруевичи переглядываются, Розалия Самойловна смотрит как на врага народа…

А до Мехлиса видно только дошло:

- Какие «мысли», какая «квантовая теория», какое «будущее»… Что за бред?

Вдруг, враз переменившись в лице он стремительно соскочил и лапая пустую кобуру:

- Вы… Вы… ТЫ(!!!) - двойник товарища Сталина, засланный разведками капиталистических стран! А настоящий товарищ Сталин погиб вместе с товарищами в подземелье!

Вспомнив, что ему даже застрелиться нечем, он попытался прорваться в секретарскую, вопя во все гланды:

- Так вот что это было! Диверсия!

Мехлис напрасно дёргал ручку двери: она была предусмотрительно заперта снаружи по моему приказу – чтоб никто не смог сбежать. Тогда он схватил стул и ломанулся было к окну – с твёрдо на писанным на лице намерением разбить стекло и сигануть со второго этажа…

Но положение спас Косынкин, выхватив табельный «ТТ»:

- Сядьте на место, товарищ Мехлис! Сядьте!!! Иначе я прострелю Вам ноги!

В этот раз он не сплоховал, молодец.

Тот нехотя послушался, но выглядел далеко не лучшим образом – я немало на своём веку покойников перевидал краше его нынешнего и, обеспокоенный Виноградов щупал его за запястье - пытаясь таким образом найти пульс. Потом сунул ему за щеку какую-то пилюлю.

В общем, моё признание в попаданстве и в этот раз было каким-то скомканным, хотя водку вроде не пил и к артисткам лёгкого поведения ехать не призывал…

И как это у других получается?

Пришёл и, только сказал: «Я из будущего» - как все тебе тут же начинают жоппу шершавыми языками лизать…

Чёрной завистью завидую, блин.

***

Когда обратно привели педагога-новатора, народ (да и я признаться) уже немного успокоился и уже не только с недоумением, страхом или ненавистью посматривал на меня… Но и с изрядным любопытством.

Поинтересовавшись здоровьем Сороки-Росинского и Мехлиса и, получив от последнего сквозь зубы что-то вроде «не дождёшься, вражина», я начал:

- Товарищи! Если бы я был иностранным шпионом, или вообще – врагом Советской власти – разве я бы сделал заявление, что я не Сталин? Наоборот, я бы изо всех сил старался «косить» на него… Сами то подумайте!

Не услышав возражений – по крайней мере вслух, продолжил:

- Давайте работать в таком формате: я расскажу вам про будущее, отвечу на интересующие вас вопросы по нему, а потом сделаю каждому из вас предложение – от которого уверен, вы не сможете отказаться.

Спустя какое-то время Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич, обращаясь к профессору Виноградову:

- А что говорит в этом случае медицина?

Тот с полным понимаем озабоченности, уверенно отвечает:

- Если Вы про психиатрию, то Иосиф Виссарионович абсолютно здоров и находится в твёрдом уме и ясной памяти. Хотя и перенёс совсем недавно мини-инсульт.

Михаил Дмитриевич Бонч-Бруевич:

- Товарищи! Давайте, наконец его выслушаем… Может тогда поймём в чём дело.

После этих слов все пятеро уставились на меня, а Розалия Самойловна, с холодной усмешкой:

- Ну, товарищ Сталин или как там тебя… Рассказывай про будущее! Только правду и только правду: я брехню за версту чую.

Не отводя взгляда от её колдовски-чёрных - отнюдь не поблекших с возрастом глаз, отвечаю:

- Всё как есть расскажу, кроме моих настоящих фамилии, имени, отчества и дат ваших смертей, конечно…

Стараясь не смотреть в сторону Мехлиса – который в «моей» истории умер немногим раньше Реципиента, тыкаю большим пальцем себя в грудь:

- Поверьте на слово: очень тяжело жить, считая каждый прожитый день… Гитлеру не пожелаешь!

Землячка перебив:

- А когда ты сам умрёшь?

Не люблю таких вопросов, ибо знаю одну историческую байку, в которой вслед за ним - «предсказателю» прилетело топором в лоб и ехидное: «А вот и неправда – ты умер сегодня, прямо сейчас!».

Личное оружие в комнате охраны забрали, но даже мужиков не обыскивали и, тем более - не залазили под юбку единственной даме…

Держась настороже, кивнув на портрет на стене, требую уточнить:

- Я, или товарищ Сталин?

Та смешавшись:

- Ээээ… Товарищ Сталин.

На автомате выдаю:

- В «реальной истории» товарищ Сталин скончается пятого марта 1953-го года.

Та, помедлив:

- А ты?

- Второго октября 20…-го года.

Мехлис, скривившись как от зубной боли:

- Бред!

Но на него зашикали оба Бонч-Бруевича разом:

- Пусть расскажет! А там будет понятно – бред это или нет.

Ставлю условие, глядя в упор на Мехлиса:

- Чур, только не перебивать. Выслушайте и потом можете задавать любые интересующие вас вопросы… Договорились?

Любопытство не порок, а присущая всему живому функция организма – способствующая выживанию… Правда не всегда. Очень часто – совсем наоборот, но тем не менее… А высшая форма организма – к коей относится каждый человек, смерть как хочет узнать «что там за горизонтом» - про будущее то есть.

Поэтому тот даже с нетерпением:

- Договорились… Начинайте уже!

Избегая что-либо упоминать про лично свою - бурную событиями и нелицеприятными фактами биографию, я начал вкратце – очень вкратце рассказывать дальнейшую историю, вплоть до момента своего переноса:

- Итак, товарищи: 22 июня, ровно в четыре утра…

***

Уже в первой половине моего рассказа о грядущем, Лев Захарович уронил голову на подставленные ладони… Мне даже показалось, что он плачет и невольно вспомнился Маяковский:

«Если бы

выставить в музее

плачущего большевика,

весь день бы

в музее

торчали ротозеи.

Еще бы – такое не увидишь и в века!».

Сказать по правде и мне пока в диковинку.

Как будто на полжизни постаревшая, Землячка сидела неестественно прямо, неподвижно, плотно сжав губы, остекленевшими глазами глядя в какую-то невидимую точку прямо перед собой… Как окаменевшая Лотта – увидевшая творившееся в родном Содоме и Гоморре безобразия.

Остальные впрочем – немногим лучше, особенно Сорока-Росинский - услышавший число жертв ленинградской Блокады…

Мне их стало жалко: а не перестарался ли я?

Но я всё-таки продолжал и закончил такими словами:

- …Таким образом, товарищи, две крупнейшие республики бывшего СССР - сцепились с собой в многолетней кровопролитной войне, на потеху всему прогрессивному и не совсем человечеству. У меня всё: чем закончился этот самый большой цирк под открытым небом и куда уехали главные клоуны – я без понятия.

Закончив, я при полном молчании, прямо с горлышка жадно допил остатки воды в графине и, напророчил:

- Уверен не ошибусь, если предугадаю что первым будет вопрос про меня. Точнее, как мой разум оказался в теле товарища Сталина… Так ведь?

Кржижановский, первым придя в себя:

- Конечно, так!

Не став особо мудрить, я бесхитростно ответил:

- Я по этому поводу ничего сказать не могу, ибо сам не знаю. Сидел за компом и вдруг, бац… Я – СТАЛИН!!!

Поскрёбышев подтвердил:

- Я в этот момент находился рядом и могу подтвердить: случившееся было полной неожиданностью для… Для…

Кржижановский подсказал:

- Для человека из будущего. 

Кивнув благодарно, Поскрёбышев продолжил:

- Он выглядел растерянным, не понимающим где находится и как сюда попал…

Украдкой бросив на меня взгляд:

- …Правда, довольно быстро освоился.