Ну, что ж…

В любом случае, всё что не делается – делается к лучшему!

Осталось только процитировать Булгакова, несколько переиначив:

- «Никогда не читайте советских газет перед обедом… Читайте с утра – для поднятия настроения».

***

Затем у меня была встреча с тем капитаном-танкистом (ныне капитаном-госбезопасности и без пяти минут кавалером ордена «Красной Звезды»), с коим имел удовольствие законно репрессировать Хрущёва. О том, что он же убил Берию, я старался не вспоминать – помня о возрасте Реципиента, его не шибко богатырском здоровье и сердечно-сосудистых проблемах.

Сидя за письменным столом в своём кремлёвском кабинете, делаю приглашающий жест:

- Присаживайтесь, капитан. Разговор у нас с Вами будет долгим и, надеюсь - конструктивным, а в ногах правды нет.

Когда тот расположился на кресле напротив, некоторое время за ним молча наблюдал… Сразу бросилось в глаза, как тот с жадностью разглядывает книги в книжном шкафу.

Любит читать, стало быть - одно «очко» в своё копилку уже заработал.

- Представьтесь, пожалуйста: фамилия, имя, отчество и семейное положение. Происхождение меня не интересует: ибо среди представителей разных классов - хватает как порядочных людей, так и откровенных мразей… То же самое с партийностью и национальностью, добавлю.

Тот соскочив:

- Славин Пётр Алексеевич, холост, беспартийный…

Я слегка вздрогнул: «Славин» - фамилия советского диктатора из одной довольно примитивной (хотя и увлекательной для меня) компьютерной стратегии, из игрового мира «нулевых» годов. Правда, тот – просто «Славин», а этот вдобавок – «Пётр Алексеевич», как один из первых в мире космонавтов… Хм, гкхм: «что-то с памятью моей стало»…

Как первый в мире российский император.

Невольно уставившись во все глаза на потолок:

«Это – совпадение, или какой-то знак «свыше»?».

Подумав, я решил «забить»: если «им» что-то от меня надо – пусть вышлют методичку.

- …Про происхождение и национальность точно сказать не могу, так как сколько себя помню – детдомовец.

«Выживший, значит… Детдомовцем, может стать только самостоятельно выживший на улице ребёнок. Ещё одно «очко» стало быть».

- Ваше жизненное кредо, товарищ Славин?

С готовностью отвечает:

- Что такое «кредо» я точно не знаю… Но дядька Степан – завхоз детдома, что был мне за отца родного, учил пока жив был: «Не пей с кем попало, никогда не бери чужого и не спи со шлюхами и, никого не бойся». Стараюсь следовать этим правилам, товарищ Сталин.

С понимающей усмешкой:

- И потому до сих пор капитан?

Ему на вид где-то под тридцатник: другие уже полковники в его годы, а то и генералы.

Отвечает с юморком:

- Если учитывать, что до лета тридцать девятого года, я был всего бригадиром таксистов в Горьком - откуда меня как старшину запаса забрали для Освободительного похода на Западную Украину и, до сих пор не вернули – я сделал достаточно стремительную карьеру.

Недоверчиво хмыкаю:

- Герой, стало быть? А почему я не вижу орденов и медалей на геройской груди?

Разводит руками и, виновато:

- Так я же не при штабе «геройствовал», товарищ Сталин!

Понимающе улыбнувшись:

- Возможно, это и к лучшему. Да, Вы присаживайтесь, капитан – мы не в штабе, а я не начальник финансовой части.

Когда тот снова расположился в кресле, задаю главный вопрос и внимательно слежу за его лицом и особенно за глазами:

- Как, когда и при каких обстоятельствах, Вы познакомились с моим сыном? В Академии Генерального штаба, где учитесь?

Энергично вертит головой:

- Я не учусь в Академии! А с вашим сыном познакомился случайно.

«Стало быть он не дурак: в Академии Генерального штаба РККА – никого кроме дураков и встретишь, в этом я с Жуковым согласен… За редким исключением, конечно».

Во всех отношениях – замечательный чувачок, этот капитан!

Мне стало шибко интересно:

- Вот, как? «Случайно», говорите? Расскажите, как это было.

- Иду по Москве, в коей проездом из Карелии на Дальний Восток, любуюсь столицей нашей Родины – где ни разу не был… Вдруг - скрип тормозов, рядом останавливается такси, из него выпрыгивает какой-то лейтенант-лётчик: «Я сын Сталина, помогите мне освободить отца, которого арестовали люди Берии». Как я мог ему отказать? А потом мы с ним поехали в Академию…

- На этом достаточно.

Рассказа про убийство Берии, я могу не перенесть и тут же начать неконтролируемо звереть.

Вроде… Уверен, что не врёт.

Ибо, прожив столько лет «там» - я достаточно хорошо разбираюсь в людях. Да и моя прежняя профессия главы региональной ОПГ - как у «ошибающегося всего раз» сапёра: не распознал человеческую натуру – и вот тебя уже несут в деревянном «макинтоше», а вокруг играет музыка – которую ты не слышишь. А потом над тобой не синее небо - каменный памятник, на котором твоя же фотография и по годовщинам - чётные цветы, на которые не прилетит пчела…

Задаю вопрос, чтоб понять как разбирается в людях он:

- Как Вам показался мой сын?

Подумав, тот тщательно обдумывая каждое слово:

- Горяч, глуп… Но это пройдёт с возрастом. Склонен предаваться излишествам – спиртное, женщины. Но если прямо сейчас загрузить делом и ответственностью – выйдет толк.

В принципе, я согласен с такой оценкой этого юного балбеса – Василия Сталина.

Ну что сказать?

Без всякого сомнения сидящий предо мной человек - природно умён и, судя по карьере – обладает незаурядными качествами лидера…

Мимом таких людей проходить нельзя.

Смотрю ему в глаза и безапелляционно, как о давно уже решённом:

- Товарищ Славин! Дальний Восток отменяется, отныне будете служить при мне… Эээ… Ну, скажем «офицером для особо деликатных поручений». Официально же – в службе охраны Кремля. Подчиняетесь мне и только мне и, больше никому.

Осторожно спрашивает:

- В чём будет заключаться моя служба, товарищ Сталин?

Встав и неторопливо сделав вокруг стола круг, наблюдая за его головой – поворачивающей за мной, подобно корзине подсолнечника – за Солнцем, усаживаюсь на место, и:

- Злодейски убитый хрущёвцами генерал Власик – да будет вечной об нём память, создал спецслужбу для охраны первых лиц в государстве…

Ткнув себя пальцев в грудь:

- …Если быть точнее – лично товарища Сталина.

Помолчав, продолжаю:

- Но Вы как человек военный, должны понимать: лучший вид обороны – это нападение. И недавние события, когда даже НКВД во главе с товарищем Берией - аблажался по полной, тому лишнее доказательство.

Капитан удивлённо приподнял брови, но ничего не сказал, ничего не спросил. За него это сделал я:

- Почему, спросите? Отвечаю: НКВД – слишком неповоротливая структура! Чекисты могут справиться с вызовами - носящими общий и массовый характер, но перед узконаправленными - они спасуют. Да к тому же они вынуждены действовать хоть в каких-то рамках закона. А что делать когда есть «сигналы», например, но нет свидетельских показаний, улик, вещественных доказательств? Ничего нет, кроме вероятной угрозы государству?

- «Хватать и тащить»? А если потенциальная угроза исходит из окружения лица высокопоставленного? Напомню, что Николая Второго вовсе не рабочие с крестьянами свергали, а собственные генералы. Среди основателей РСДРП, тоже – нет ни одного «босяка», а одни лишь генеральские, да купеческие сынки – на коих ни один жандарм, не посмеет даже косо взглянуть без веских на то оснований.

Беру со стола бумажник Хрущёва и вынимаю из него несколько фотографий. Первая, что удивительно – портрет улыбающегося Ленина в кепке. Покачав головой, засовываю обратно, беру и перебрав фотографии хрущёвских выблядков, рассматриваю фото сожительницы покойного Поп-корна…