— Найджел… в 1275 году, зеркало, такое большое? Помнится, в те времена у них не было стеклянных зеркал. Оно должно быть из серебра, или, по крайней мере, посеребренное.

— Вот именно! — сказал Найджел. — Цельное серебряное зеркало пяти футов в поперечнике. А у Волшебницы Шалота было зеркало, не так ли? Не для того, чтобы разглядывать себя, а для того, чтобы смотреть на мир снаружи, чтобы она могла плести гобелен жизни в Камелоте, не глядя непосредственно на него!

Кэти присоединилась:

— Ох, ну просто восхитительно, — сказал Марк. — А теперь, сколько, по-вашему, понадобится времени, чтобы его откопать.

— О… несколько недель, — сказал Найджел, — возможно, месяцев. — Мы же не хотим повредить его, не так ли. Нам нужно будет огородить этот район, поставить в известность полицию и Британский музей, не так ли?

— Нет, Найджел, не так, — сказал Марк.

Моргая, Найджел медленно встал:

— Марк, нам придётся! Эта башня, это зеркало — они могут изменить всю концепцию артурианских легенд! Они являются археологическим доказательством того, что Волшебница Шалота, была не просто вымыслом, и что Камелот действительно находился здесь.

— Найджел, это замечательная идея, но наши перерасходы она не оплатит, не так ли?

— Я не могу понять, — сказала Кэти. — Если это зеркало Волшебницы Шалота и, притом, подлинное, оно может стоить миллионы.

— Да, может. Но не для нас. Найденные клады принадлежат правительству её величества. Кроме того, мы работаем по контракту на совет графства, и эта земля нам не принадлежит. Поэтому наши шансы получить долю практически равны нулю.

— Ты хочешь, чтобы мы снова его закопали, и забыли о том, что нашли? — уставился на него Найджел. — Мы не можем этого сделать!

— О, нет, — сказал ему Марк. Он показал на ажурные лозы на верхушке рамы. — Мы может пропустить здесь пару цепей, так ведь, и воспользоваться Рэндж Ровером, чтобы его вытащить.

— Что? Это может нанести  непоправимые повреждения!

— Найджел, — всё, что случается в этом мире наносит   непоправимые повреждения. В этом вся суть истории.

К ним подошла Кэти.

— Неприятно говорить, Марк, но думаю, что ты прав. Мы нашли эту башню, мы нашли это зеркало. Если доложим об этом, то нам не достанется ничего. Ни денег, ни славы. Ни даже упоминания в газетах.

Нахмурившись, Найджел долго стоял над металлической рамой.

— Что скажешь? — спросил его Майк наконец. Уже начинало темнеть, и по рву стелился промозглый туман.

— Ну, тогда ладно, спиздим её, — сказал Найджел. — Вытащим эту херовину наружу.

Марк вел «Рейндж Ровер» через луг, пока не добрался до острова Шалот. Он включил все прожекторы, передние и задние, а затем они с Найджелом прикрепили к металлической раме буксирные цепи, обернутые их в рваные футболки, чтобы максимально защитить молдинги. Марк медленно повел «Рейндж Ровер» вперёд, шины вращались в коричневой волокнистой грязи.

Найджел, как истеричная домохозяйка, кричал:

— Осторожнее! Осторожнее!..

Уже стемнело, когда зеркало удалось вытащить. Они присели рядом с ним на корточки и посветили фонариками. Декоративные виноградные усики были сильно погнуты буксировочными цепями, но других явных повреждений не было. Поверхность зеркала была чёрной и пятнистой, как большой синяк, но в остальном оно, кажется, пережило свои семьсот лет, лишь слегка окислившись. Оно было двадцати сантиметров в ширину и пятидесяти семи сантиметров в высоту, а толщиной более трех сантиметров. Зеркало было таким тяжелым, что они еле подняли его.

— И что мы теперь будем делать? — спросила Кэти.

— Очистим. Затем переговорим с парой дилеров и узнаем, сколько за него можно получить.

— А как же Шалот, — спросил Найджел. — Этот остров — всё будет утеряно.

— Такова история Британии, Найджел. И ты не в силах её изменить.

Они погрузили зеркало в багажник «Рэндж Ровера» и уехали обратно в Уинкантон. Марк снял небольшой таунхаус на окраине, поскольку так было гораздо дешевле, чем семь недель оставаться в отеле. Простой дом с плоским фасадом был выкрашен в грязно-розовый цвет. На заднем дворике стояло деревце вишни, одинокое и обнажённое.

Они взяли зеркало с двух сторон; кряхтя, занесли его в гостиную и приставили к стене.

— Чувствую себя преступником, — сказал Найджел.

— Не стоит. — Марк зажег газ и энергично потер руки. — Чувствуй себя англичанином, защищающим свое наследие.

Тем вечером Марк заказал еду навынос в «Уинкантон Тандури» на Хай-стрит, и они ели грибной бхаджи и карри «Мадрас» с курицей, по очереди счищая семь веков грязи.

Найл включил на своем СД-плейере «Лучшее Мэтта Монро»:

— Простите… мадригалы я с собой не взял.

— Не извиняйся. Это почти средневековье.

В первую очередь, они облили зеркало теплой мыльной водой. Затем Кэти, стоя на кухонном стуле, вычищала все декоративные детали на верхушке рамы зубной щеткой и ватными палочками. Человеческая голова по центру зеркала, с которой Кэти соскребала грязь, постепенно оказалась женской, с высокими скулами, раскосыми глазами, и волосами, заплетёнными в сложные косы. Ниже подбородка располагался свиток с единственным словом: «Ламия».

— Ламия! — сказал Найджел. — Так греки называли Лилит, первую спутницу Адама, ту, что была до Евы. Она потребовала таких же прав, как у Адама, и потому Господь изгнал её из Эдема. Она вышла замуж за демона и стала королевой демонов. — Найджел коснулся женских губ, которые едва заметно улыбались. — Ламия считалась самой невероятной соблазнительницей, которую только можно себе представить. Всего одна ночь с Ламией и пфф! — на человеческую женщину ты больше никогда не посмотришь.

— В чем подвох?

— Она высосет из тебя кровь, вот и всё.

— Ты опять говоришь о моей бывшей.

— Поэму под названием «Ламия», написал Джон Китс, так ведь? — сказала Кэти.

— Верно, — ответил Найджел. — Чувак по имени Ликий встретил Ламию и безумно в неё влюбился. Проблема в том, что он не знал, что она проклята Богом. «Была она сильфидою злосчастной, возлюбленною демона прекрасной иль демоном самим?»[3]

— Проклятая, — сказала Кэти. Как Волшебница Шалота. Может это один и тот же человек.

Несомненно, женское лицо на зеркале было красивым, но и коварство в нём тоже чувствовалось.

— В Ламии действительно было нечто загадочное, — сказал Найджел. — Пьющая кровь чародейка, она всё же была способна на глубокую и искреннюю любовь. По словам Ликия, она даровала ему «сотню жажд».

— Прямо как этот «Мадрас» с курицей, — сказал Марк. — В холодильнике есть еще пиво?

Кэти еще долго продолжала вычищать зеркало, после того, как Марк и Найджел устали этим заниматься. Они сидели в креслах, пили лагер, ели чипсы и наблюдали, как Кэти постепенно обнажила круг блестящего серебра, достаточно большой, чтобы отражать её лицо.