Которого здесь никогда не бывает!

Далее должен идти зловещий смех.

Впрочем, я не жалуюсь, напротив, получила здесь такую школу жизни, что точно не растеряюсь даже в самой сложной ситуации. Помнится, я была безумно польщена, когда оказалась в числе достойных, кому магистр Леннарт Коски предложил пройти практику у него в Заповеднике. Даже не испугалась его грозного взгляда, кривого носа (явно не раз сломанного в драке) и перспективы учиться до посинения.

Мне ли бояться свирепых лиц после дядьки-варвара и его соратников?

Когда архимаг, нахмурив свои густые тёмные брови, всё-таки произнёс моё имя после того, как объявил оценки за экзамен, я была готова запрыгать от счастья.

Еле сдержалась.

Дело было на пятом году обучения, во время летней сессии, которую я сдала на отлично. Кажется, тогда мы как раз и проходили курс о животных, ставших магическими в результате случайного воздействия Силы. Да, точно, непростая была тема, я даже осмелилась выдвинуть пару идей, которых не было в учебниках. Одну из них Леннарт аргументировано опроверг, а вот о второй обещал подумать.

Мне тогда было без пары недель семнадцать, и я жутко гордилась, что меня не осадили (а Леннарт мог, когда слышал откровенную глупость), а прислушались.

Магистр Коски долго смотрел на мою тощую фигуру, пытаясь понять, выдержу я его муштру или нет? Да и тот факт, что я девушка, его явно смущал. Обычно он брал в ученики только парней, но я оказалась слишком перспективным студентом. Во-первых, показала отличные знания и способность мыслить в нужную сторону. Во-вторых, не тряслась, глядя на его довольно специфическую внешность. Мало того, что нос кривой, так ещё и вечно хмурится, бороду, как попало стрижёт. Ну а в-третьих, Зика с Жориком у меня оказались настолько занимательными, более того, отлично ухоженными (и это сказало ему куда больше о моей любви к животным, чем любые слова), что он дрогнул.

И сделал исключение.

О, как я была рада удостоиться такой чести! Правда, в процессе практики десять раз успела пожалеть, что пошла, но потом двадцать раз осознала, что лучше и быть не могло. Потому что, несмотря на внешнюю суровость и некоторую эмоциональную отстранённость, магистр оказался совсем другим. Со зверями он преображался, становясь заботливым и невероятно любящим своё дело человеком.

Интересно, а если его начисто побрить и нос вправить, каким он окажется?

— Ай! — вскрикнула я, подпрыгивая на постели от того, что почувствовала укол острых иголочек в пятку.

Взбодрилась.

— Хватит валятьс-ся, иди спас-сай разумного, пока его эта тварь не сож-шрала, — сурово прошипела Зика.

Жорка, чьи колючки меня окончательно разбудили, укоризненно покачал цветочками.

Я устыдилась. Нет, и вправду, что-то я отвлеклась от дела. Надо вставать и идти спасать представителя главной части магических животных — того, кто изначально родился особенным. Ну, или претерпел радикальные изменения в результате целенаправленного воздействия магии.

Как правило, именно такие животные могли говорить либо делиться мыслеобразами. То есть обладали разумом куда более развитым, чем обычные звери или такие, как Гавик с Циви.

Скоренько натянув сапоги и накинув плотную кожаную куртку с металлическими шипами (самое оно для общения с Гавиком), я отправилась на звук.

— Что ты за тварь такая? — верещал чей-то уже изрядно охрипший голос.

Ага, раз есть силы членораздельно возмущаться, значит живой и в относительной безопасности.

— Гавик, ну-ка быстро отстал от разумного! — крикнула я грозно, подходя к месту несостоявшегося завтрака. — И вообще, ты на ужин сожрал полторы нормы, скоро пузо такое вырастет, что на дерево залезть не сможешь!

В ответ мне недовольно щёлкнули зубами.

— Ты мне поогрызайся, я тебе не Леннарт, быстро кашей без мяса накормлю! Десятью вёдрами. Будешь потом по дну пешком ходить, пока обратно не похудеешь, — пригрозила я, подходя к реке, на берегу которой раскинулась плакучая ива.

Взглянув на крону, в скудных рассветных лучах заметила странное существо. Практически на самом верху в то-оненькие веточки вцепилось нечто довольно компактное, пушистое и очень горластое.

Кстати, Гавик, даром что не особо разумный, предупреждению внял: скоренько сполз по стволу вниз и шмыгнул в воду. Насколько вообще может скоренько сползти и шмыгнуть взрослый крокодил.

— Господи, куда я попал? — принялся завывать неизвестный зверёк, при этом почему-то не спеша двигаться к более толстым веткам.

За них ведь явно удобнее цепляться.

— Можешь спускаться, гавиал сейчас тебе не страшен, — поспешила успокоить я неизвестного гостя.

Правда, умолчала о волках, которые сегодня в особом настроении, но раз уже утро, они должны успеть перебеситься и завалиться спать.

В теории.

— Я не могу! — истерично вскрикнул мохнатый. — Если я отпущу сейчас ветки, то просто свалюсь вниз.

Как назло, подул ветер, ещё больше раскачивая пышную крону ивы.

— Тоже вариант. — Шагнула под дерево, примериваясь, как бы поточнее встать. — Отцепляйся, я тебя поймаю.

Судя по возмущённому взмявку (а, похоже, этот зверёк принадлежал именно к породе кошачьих, хоть и был мелковат для той же рыси), отцепился он вовсе не добровольно. Новый, ещё более сильный, чем прежде порыв ветра вынудил его последовать моему совету.

По идее, раз он из кошачьих, такое падение не должно было причинить ему вреда. Они же всегда приземляются на четыре лапы. Но я не стала отходить, у бедной животинки и так стресс.

М-да, приземлился он, конечно, неаккуратно (точнее притиньятился), расцарапав мне лицо.

— Втягивай когти, пока не отдала тебя Гавику, — прошипела я сквозь зубы.

Правда, воплощать угрозу в жизнь не спешила. Понимала, что зверюшка испугана, не особо себя контролирует. Кто же она такая? Откуда тут взялась?

Ладно, это потом, сейчас надо всем успокоиться, а ещё лучше поесть.

— Ты молоко любишь?

— Во всех его проявлениях, — подал голос неурочный гость. Когти, кстати, втянул. — Мясо с рыбой тоже.

— Пойдём, посмотрим, что там у нас есть.

Глава 3. Барсик

Земля. Чуть ранее вышеописанных событий.

— Кошачий Бог, если ты существуешь, помоги! — надрывно молился Барсик, ходя из угла в угол клетки, куда его запер один сумасшедший учёный.

Сумасшедшим он был только с точки зрения Барса (Барсиком он себя перестал считать с тех пор, как охмурил свою первую кошку, а уж когда обрел дар человеческой речи, и подавно!), в целом же нормальный мужчина. Томографию ему сделал, ЭЭГ и прочие процедуры. Анализировал словарный запас, рефлексы, строение челюсти и многое другое. Ничего криминального с точки зрения человека.

Но не вольнолюбивого кота!

— Я не могу этого больше выносить! — стенал кот, пробуя в очередной раз на зуб стальной прут решётки. — Сначала хозяйка посчитала, что в меня вселился дьявол, теперь этот дурацкий учёный, в молоке мочёный, пытается разгадать, откуда я звуки извлекаю!

Изо рта.

Кошачьего, да, но из него, родимого.

Утомившись, Барс лёг на пол, тоскливо взглянул в сторону входной двери. Нет, спасти его могло только чудо, ибо даже если он вдруг сможет одолеть металл прутьев, то открыть электронный замок у него точно не получится. Окно тоже наглухо закрыто.

— И понесло же меня в этот дурацкий поход, — проворчал кот после того, как попил водички.

Взопрел он, ибо шерсть тёплая, в лаборатории не холодно, а нервы и вовсе ни к чёрту. А ведь как хорошо было раньше: носился по округе, дрался с котами, бегал на свидания с кошками, мурчал под хозяйским боком, после того, как его накормят. Славная была жизнь, пока внук Клавдии Степановны — Митька — не решил, что с друзьями из частного сектора ему теперь скучно. Взял да и собрался в поход вместе с одноклассниками, с которыми день-деньской переписывался в своём телефоне. И кота с собой забрал, чтобы «проветрился».

Сам Митька жил с родителями в центре города, Клавдия Степановна в пригороде, откуда можно было легко пойти в тайгу, укрывавшую своей зелёной шубой Уральские горы. То тут, то там «шубу» прорезали каменные вершины, маня покорить их, оставить на них след о своём пребывании.