Впечатление от этого места, усиленное мыслью о том, что здесь проходили сражения древности, заставляло быть более серьезным что-ли.

Дубравы величественных деревьев, в центре которых прятались поляны цветов, и река Днестр создавали источник неиссякаемого здоровья, который всегда привлекал отдыхающих и славился на много километров за пределами Молдавии.

Миша, гуляя с родителями по лесу в курортный сезон всегда встречал гостей из самой России, Украины, Белоруссии и других Советских республик. Все весело общались, гуляли и никто даже не думал, что некоторые местные люди, молдаване прежде всего затаили огромную злобу на своих братьев из соседних республик, особенно против русских.

До развала Советского Союза еще оставалось четыре года, но родители были чем-то встревожены, и он это понимал, происходило что-то нехорошее.

Примечательны некоторые случаи, которые Миша наблюдал и не смотря на свой маленький возраст неплохо понимал.

Как-то с отцом Миша отдыхал на берегу Черного моря в курортном городишке Затока, что в Одесской области. Проживали они в одной из баз отдыха принадлежащей одному из предприятий Советской Молдавии. Купались в море, обследовали величественную средневековую крепость Аккерман в городе Белгород-Днестровском, обедали в столовой, где все было бесплатно.

Особенностью было то, что в одном с ними домике жил человек, по национальности молдаванин, из Кишинева и уже тогда особо не желавший говорить по – русски.

Весь обслуживающий персонал должен был перед ним преклоняться, приносить ему еду, полотенца, он считал себя чуть ли не «домнуле», господином на молдавском языке. Он утверждал, что Молдавию всегда обижали русские, что молдаван не считают за людей, что когда-нибудь русским, евреям и некоторым другим все зачтется.

На самом же деле никто молдаван не обижал, ко всем в Советском Союзе относились одинаково, даже чересчур мягко к национальным республикам. Только потом стало понятно, что националисты хотели не равенства, а превратить все остальные народы в рабов.

Видя такое отношение к людям, к своему отцу, Миша решил наказать соседа.

Найдя в песочнице резиновую уточку, которая при нажатии издавала весьма противный звук, Миша дожидался, когда сосед засыпал и делал несколько «кря-кря». Мужчина просыпался и кричал прекратите, я выселю вас из домика и т.д.

Но Миша не унимался…

Маленький Михаил замечал, что в городишке, где он жил, постепенно, но, верно, стали менять руководящие кадры, заменили председателя сельсовета с руководителя болгарина на руководителя молдаванина, директора магазина, директора детского сада и других.

Даже на среднем и низшем уровне работающих людей всем открыто стали говорить – учите молдавский, еще не говорили румынский, язык, а то вам будет очень трудно жить.

Затем была разгромлена демонстрация людей на первое мая. Шла праздничная колонна людей, налетела толпа националистов вырвали флаги, порвали их, кто сопротивлялся получил кулаком в лицо, милиция уже тогда бездействовала. Стоит заметить, что в милиции кадры были в основном из молдаван.

Миша, стоя тогда возле дороги с мамой смотрел на разорванные флаги советских республик и говорил, – «что за дураки это сделали»?

Мама дергала Мишу за руку и просила молчать. Мальчик поднял один из сохранившихся флагов, кажется, литовский, забрал его домой. Отец помог приделать его на древко, и мальчик с гордостью ходил с ним по даче.

Да, насчет дачи, отец мальчика был председателем садоводческого товарищества, в котором была и их небольшая усадьба. Мишин отец, наполовину болгарин, наполовину молдаванин, практически не знающий молдавского языка, женатый на русской женщине, проживший всю жизнь в России, тоже не вписывался в чистокровные хозяева новой формирующейся националистической Молдовы. Он с нуля, добившись разрешения в Кишиневе, раскорчевал лес недалеко от Вадул-луй-Вод, в живописном месте на склоне небольшой горы, с которой открывался великолепный вид на поля вокруг, где паслись стада коров и овец местных жителей окрестных сел, протекающую речушку из окрестностей Кишинева и впадающую в Днестр. Провел электричество, водопровод, сделал дороги. Миша это хорошо помнил, так как чаще всего не ходил в детский сад, а днем и ночью ездил с отцом на самосвалах, тракторах, которые обустраивали местность под дачи.

Затем все участки были розданы людям, всем, и русским, и молдаванам, и евреям, всем.

Одним из охранников нового дачного поселка был молдаванин уже преклонного возраста из соседнего молдавского села. С виду он был сама добродетель, угощал всех вином, молдавской брынзой, свежими помидорками и огурчиками. Но на деле, как только дело доходило до какого-то конфликта, проявлялся его скверный характер националиста. Любая неприятность в его понимании означала лишь то, что в ней виноваты русские. Не уродилась пшеница виноваты русские, побило градом виноград, тоже русские поспособствовали, даже заразившись венерической болезнью от молдаванки с Кишинева – опять виноваты русские.

Миша даже был свидетелем как он кричал, что всех русских надо убить, выгнать из Молдавии и все равно убить. К сожалению, русские еще не понимали, что это не шутки, что все всерьез. Еще имея силу, единую страну можно было все изменить, тем более не все, далеко не все молдаване тогда еще были националистами, еще можно было все изменить. Но русские только смеялись и думали, что такие молдаване как тот охранник просто дурачки и боятся их не стоит.

Один Миша не дремал, он следил за охранником. Тот любил, выпив молдавского вина в теплое время года постелить фуфайку на лавочку, стоящую под деревом, поспать на свежем воздухе. Миша, говоря тихонько, – «ну гад, получишь ты сейчас за русских», – пока молдаванина не было на месте, подкрался к его лежанке и напихал очень острых колючек веток акации в фуфайку националиста.

Через какое-то время, Миша, играя у себя на даче с солдатиками услышал злобный крик молдаванина, – «сволочи русские, негодяи, я вас достану».

Миша, громко рассмеявшись побежал докладывать родителям о своей проделке.

Жаль, но один Миша не мог спасти республику от кровавого национализма.

Приближались девяностые годы. Разгул национализма продолжал набирать обороты. Родители Миши стали искать возможность уехать, они понимали, что ничего хорошего их не ждет в Молдавии. Попытки вернуться в Россию не увенчались успехом, так как страна уже практически не существовала, и никто из России уже не хотел ехать в очаг напряженности, которой стала некогда солнечная Молдавия.

Удалось найти обмен в город Дубоссары на левый берег Днестра, где местным людям удавалось сдерживать натиск национализма. Председатель сельсовета в Вадул-луй-Водах прямо сказал родителям Миши, когда те спрашивали разрешение на обмен жилья и переезд, – «повезло вам русские, что из Дубоссар надо забрать нашего человека, а то бы вы пешком, с одним чемоданом убегали отсюда в свою Россию».

Действительно, человек из Дубоссар, с которым происходил обмен жильем, был националистом, он один из немногих жителей Дубоссар, будучи молдаванином по национальности, ходил с румынским триколором по городу и кричал националистические лозунги.

Так что семье Миши где-то повезло, не смотря, на то, что они отдали свою великолепную трехкомнатную квартиру в новом доме в Вадул-луй-Водах и переехали в двухкомнатную в довольно стареньком четырехэтажном доме в Дубоссарах.

Сам город и местность вокруг него была не так красива, как в Вадул-луй-Водах, но тоже понравилась мальчику.

Как высказался В. Кочергин – «Дубоссары – древнейшее поселение. Оно возникло задолго до того, как стало известно в литературе».

В окрестностях города и в районе обнаружено свыше 150 памятников археологии, среди которых скифские курганы (в 1980 г. в одном из скифских захоронений обнаружена золотая гривна весом 815 гр. вождя скифского племени), памятники Трипольской и Черняховской культуры, раннего средневековья.