Подцепляю полотенце, полностью блокируя свои похотливые мысли.

– Кажется, ты потеряла.

Огибаю стройную фигуру. Пальцы уже давно сжаты в кулаки. Мне нужно было забежать домой на пару минут. Взять карточку. Наличка закончилась.

Именно это я и сделаю.

Напоследок пропускаю локон ее стриженных под каре волос сквозь пальцы и выхожу из кухни.

Заберу карту и уйду. Меня ждут. Выдвигаю ящик стола в комнате.

Чувствую ее взгляд. Пришла следом. Постаралась завернуть этим полотенцем как можно больше частей тела. Теперь даже не краснеет.

– Чего? – бросаю через плечо, параллельно засовывая карточку в задний карман джинсов.

– Ты уходишь?

– Да.

– А я?

– Что «ты»?

Прохожу мимо нее, начиная торопливо зашнуровывать ботинки. Злюсь. Она меня бесит. Сейчас она очень-очень сильно меня раздражает.

– Куда идти мне?

– Можешь остаться на ночь. Квартира в твоем полном распоряжении.

– Я…

Дальше не слушаю. Хлопаю дверью, оказываясь на лестничной клетке. Ускоряю шаг, в какой-то момент просто перехожу на бег, иначе плюну на все и вернусь в квартиру.

Татка не девочка для развлечений.

Она не трофей. Не игрушка.

Твержу себе как мантру, но мозг уже угодил в ловушку собственного «хочу». Сегодня оно получилось довольно ярким.

Если сначала я воспринимал Азарину как младшую сестренку друга, то со временем координаты сместились. Она идеальная цель. Идеальная…

Легкие переполняет ледяной воздух.

Я никогда не курил, но почему-то именно сейчас адски хочется это сделать. Заполонить мозг грязным дымом и больше не думать, не представлять себе Азарину. Детально. Без полотенца.

Подошвы скользят. Сворачиваю к нужному подъезду, скатываясь с небольшого ледяного выступа, как с горки. Впечатываю ладонь в металлическую дверь, быстро набирая код домофона.

Поднимаюсь на восьмой. Двери лифта медленно расползаются, и в нос ударяет запах сигаретного дыма.

Пацаны курят на лестничной клетке. Ржут как кони.

– Вано, ты куда пропал?

– Так, мелкое недоразумение.

Заноза. Настоящая заноза.

Чувствую прикосновение чужих пальцев. По приторно-сладкому запаху духов сразу понятно, что это Кара.

– Я думала, ты уже не вернешься.

– Я вернулся, – прижимаю Карину к стене под ее тихие смешки. – Пошли отсюда.

Каре не нужно повторять дважды. Девочка сразу забегает в квартиру, перебирает ножками по длинному коридору, сворачивая в свою спальню.

Оказавшись за дверью, с размаха впечатываюсь в какой-то диссонанс. Кара, что шляется по ночным клубам, танцует стрип в кожаных прикидах, живет в розовых обоях и плюшевых зайцах.

– Миленько, – сарказм так и прет.

– Мы же пришли сюда не за разговорами, правда, Ваня?

Девочка снимает платье, обнажая в улыбке ровные белые зубы. Покачивает бедрами.

Дальше все идет по вполне накатанному сценарию. Сплошная механика. Полученное в конце удовольствие и никаких чувств. Чисто выпустить пар. С такими, как Кара, это удобно. Она ни на что не претендует. Для нее все это такая же мелкая интрижка, чтобы разбавить этот мутный вечер.

Застегиваю ширинку и, закинув футболку на плечо, иду на кухню. Именно оттуда доносятся основные звуки.

– ….такси вызвали, три машины…

– …конечно.

– Нас точно пропустят в клуб? В смысле всех?

– Пропустят, – закидываю руку Аньке на плечо.

– Токман, ты откуда такой «одетый»?

– Места знать надо. Ну что там? Едем?

– Ждем машины.

Не то чтобы собравшаяся здесь тусовка – мои друзья, скорее, ребята, с которыми можно весело и ненапряжно провести время.

Пьяная Кара заваливается со мной в одно такси. Пытается привлечь внимание, которое я совершенно не собираюсь ей уделять.

В клубе сразу теряюсь в толпе. Здесь обостряются инстинкты, и люди, с которыми я пришел, становятся лишними. Данная программа запускается не у меня одного. Это вполне естественный процесс.

Домой возвращаюсь уже утром.

Татка дрыхнет на моей кровати, в моей футболке, слегка прикрывшись одеялом.

Делаю несколько жадных глотков воды из бутылки с минералкой и падаю рядом с Азариной прямо в одежде.

Вырубаюсь мгновенно. Сон развеивается ближе к обеду. В нос ударяет едкий запах гари.

Морщусь, медленно открывая глаза.

Татка стоит прямо надо мной с поджатыми губами.

– Чего? – тру лицо ладонями.

– Я там, кажется, дно у кастрюльки прожгла, – вздыхает.

Тата.

Я так долго не могла уснуть. Терзала себя.

Он видел меня голой. Кошмар какой. Как вообще такое могло произойти? Это ужасно. Стыдно и неправильно.

В сотый раз переворачиваюсь на другой бок, зажимая край одеяла между коленями. Руку просовываю под подушку. В комнате темно и тихо. Нет даже привычного тиканья часов.

Сон не идет. Зато вот Токман возвращается и почти сразу вырубается рядом. Его все произошедшее не смущает.

Кажется, ему вообще по барабану.

Я лежу не шевелясь, пока полностью не удостоверяюсь, что он спит. Дыхание становится более глубоким и громким.

Ванька в отключке.

Медленно перекатываюсь на спину. Смотрю на него искоса. Видны лишь очертания.

В голову лезут мысли о прикосновениях. Таких мимолетных. Трогаю свой подбородок, тихонечко выдыхая.

Остаться здесь на ночь – ужасно глупая идея. Но что еще можно ожидать от кабацкой певички? Именно так меня окрестил отец в нашу с ним последнюю встречу.

– Скрипка – благородный инструмент. А ты? Кабацкая певичка! Посмотри, в кого ты превратилась.

– Это мое дело, папочка. Мое.

Я кричала ему это, захлебываясь слезами. Но разве генерала Азарина могло хоть что-то пронять? И плевать, что я его родная дочь.

Когда твой отец – генерал, а тетка – звезда советской эстрады и заслуженная артистка России, от тебя изначально ждут чего-то большего. Папа терпеть не может музыку. Но Агата убедила его, что скрипка – уникальный инструмент.

Поэтому, когда я свалила из консерватории, это мало кому понравилось. Папа был в бешенстве. А когда узнали, что пою за деньги в ресторане…

В общем, понимание и лояльность – это не про моего отца.

Может быть, из-за этого я и связалась с Егором. Мне была нужна поддержка, а он так красиво вешал на мои уши лапшу…

Приходил на мои импровизированные концерты, встречал среди ночи из ресторана после «смены». Заботился, говорил красивые слова, верил в меня. Ну или я все это себе просто придумала.

За окном начинает светлеть.

Токман до сих пор спит.

Лежу еще от силы минут десять и аккуратно вылезаю из-под одеяла. Переодеваюсь в свое платье, предварительно защелкнув шпингалет в ванной.

В животе урчит. Очень хочется кушать.

Проявляю наглость и заглядываю в холодильник. Там, конечно, негусто. Сосиски какие-то и каша. Вторая, между прочим, подозрительно пахнет, да и выглядит так же. Позеленела уже сверху.

– Да уж, Ванечка, – вздыхаю, засовывая свой нос в шкафчики.

Рис. Отлично. В холодильнике, кстати, я видела молоко. Закрытая коробочка с еще «живым» сроком годности.

Промываю крупу и заливаю ее молоком до середины кастрюльки. Ставлю все это дело на плиту и тихонечко прокрадываюсь в комнату, где спит Токман. Озираюсь по сторонам в поисках его телефона.

Мобильник валяется у дивана. Сжимаю его в руке и вышмыгиваю за дверь, плотно ее за собой прикрыв.

По памяти набираю номер Егора. Пока идут гудки, нервно притопываю ножкой.

– Алло, – Крутило отвечает заспанным и скрипучим голосом.

– Это Тата, я сегодня приеду за вещами.

– Слушай, все, что вчера случилось, недоразумение.

– Недоразумение?

Шиплю, а мои ноздри раздуваются в диком раздражении.

– Ты изменил мне в новогоднюю ночь, Егор.