— Не смей, — начинаю повышать голос, но тут же замолкаю и концентрируюсь на силе внутри себя, — не трогай меня своими руками. Ты достаточно сделала, когда я была не в состоянии издать и звука, сейчас все иначе. Клянусь, если все твои слова окажутся ловушкой, ты станешь первой в списке тех, кому я буду мстить.

Бэйли продолжает упрямо смотреть в мои глаза и даже не меняется в лице.

— Ты давно отреклась от «светлого» мира. Пойми, если бы в твоей жизни не произошли все эти вещи, ты была бы солидарна со старой версией меня. Дай мне шанс объясниться.

— Хорошо, — решительно говорю я. Мне было не сложно выслушать ее, тем более когда я знаю, что она все равно моя единственная надежда. Либо я ухожу, и тест оказывается у кого-то с твердой позицией насчет «темного» мира, либо пытаюсь найти хоть что-то разумное и честное в словах Бэйли и получаю союзника.

Бэйли с облегчением выдыхает и собирается с мыслями.

— Как я уже и говорила: мне удалось увидеть твою маму, немного последить за ней. Пока ты была здесь, она то пыталась забрать тебя, то настаивала на полном уничтожении из твоей памяти «темного» мира. Они погубили ее, убили, стерли в пыль все, что ее наполняло. И если раньше они оправдывали подобное «излечением от тьмы», то сейчас они просто отбирают «безупречных светлых» и превращают их в своих марионеток. Без причин, без поводов создают кучку людей, ненавидящих «темных» сильнее, чем обычные «светлые». Они забрали моего сына, сейчас он только и говорит о том, как хочет уничтожить мир «темных». Они убили его душу.

Все ее слова были пропитаны болью, страданиями материнского сердца. Она старается держаться, но когда замечает, как смягчаюсь я, сама дает слабину. Ее глаза наполняются слезами, она не дает им упасть и продолжает говорить:

— В их базе есть Джой, твоя подруга. — Меня тут же охватывает ужас. Я сразу хочу задать свой вопрос, но Бэйли опережает меня, отвечает сама: — Нет, она пока что точно не входит в их планы. Беременных они не трогают. Но ты должна будешь за ней присматривать, потому что в любой момент после родов ее могут…изменить.

Нет, нет, нет, только не Джой. Только не это солнце. Она не заслуживает того кошмара.

И стоит мне лишь на секунду задуматься о том, через что проходят «безупречные светлые», как слезы начинают бежать по щекам. Я не могла это сдерживать, потому что, черт возьми, все, что сказала Бэйли, полное сумасшествие! Я не сомневалась, что мой мир жесток и пропитан гнилью. Но для меня стало неожиданностью, что теперь «безупречных светлых» отлавливают без причин, как паразитов.

Те, кто сидит в правительстве, уже заигрались. Только люди это не куклы, с которыми можно творить все, что вздумается!

— И присмотрись к своему брату.

— Алекс?! Он не…

— Может. Но это еще не подтверждено.

Мне надо уйти.

Мне срочно надо оказаться рядом со своей семьей.

С этими мыслями я пятилась в сторону двери.

Господи! А я же до последнего хранила веру в то, что у «светлого» мира есть надежда. Я в собственной голове избегала всего, что касалось мамы, и хотела сторониться ее. Знала же, что она прошла через подобные муки, но закрывала на это глаза.

Думала, что и так сойдет. Что проблемы «светлого» мира пройдут стороной. Глупо было кидать все на произвол судьбы.

— Аврора, только не надо сейчас кидаться в крайности.

Она права. Нужно откуда-то взять хоть каплю самоконтроля, которая не позволит мне натворить глупостей.

— Я хочу помочь тебе, так как чувствую свою вину. Твоя ситуация особенная, и если они узнают о том, что лечение было бесполезным, они просто убьют тебя. Им не нужны неприятности.

Конечно, опять я одна сплошная неприятность. Ненавижу! Все внутри кипело, нервы натягивались до предела и были готовы лопнуть.

Все из-за моей тупой эмоциональности, которая туманила разум. Я должна была научиться справляться хотя бы с подобными разговорами, с угрозами, с ПРАВДОЙ! Но слишком сложно подавить панику, справиться с истерикой, когда каждая клеточка твоего тела напряжена и нуждается в избавлении от энергии.

Закрываю глаза и представляю то, что ждет меня после кошмара, визуализирую каждый миг, наполненный счастьем. И жизнь, которую я хотела, стоила испорченной психики, стоила всех трудностей, которые есть и будут на пути. Удивляюсь тому, как бурлящая кровь затихает, как тело расслабляется. Мне удалось взять себя в руки. Но для этого пришлось отрубить все, что связывало меня с жалостью, сочувствием, страхом.

Чувства и эмоции делают меня уязвимой, а это совершенно не то, что мне было необходимо.

— Сейчас я не вижу иного выхода, кроме как довериться тебе, — говорю я, слегка похлопывая пальцами по лицу, чтобы охладить щеки. — Но если ты меня подведешь…

— Не подведу, я не хочу, больше помогать правительству в его делах, — строго сказала она, подстегивая скорее себя, а не меня. Потому что ее уверенность не передавалась мне.

— Почему ты просто не уйдешь?

— Они не отпускают своих сотрудников.

Если бы в моем сердце было укромное место для еще одной порции боли, которую я должна буду сдерживать, я бы позволила себе сочувствие и понимание к этой женщине. Но прощение она вряд ли заслуживает.

— Тогда приступим?

Ночь сегодня была светлее, чем обычно. Или я начала видеть еще лучше? Мы шли с Брайеном в сторону подвала, чтобы встретиться с Ребеккой. Она должна была рассказать о чем-то.

— И что в итоге, ты переделала тот тест?

Я рассказала Брайену во всех деталях о сегодняшнем дне. Не упустила даже каплю собственных чувств и эмоций. Он внимательно и чутко все выслушивал, задавал вопросы и помогал мне разобраться в том, что я сама плохо понимала.

Помогал принять правду.

— Да, я все переделала с ее помощью. Но мне все равно не спокойно.

— А ты разве когда-нибудь бываешь спокойной?

Я нахмурилась и покосилась в его сторону, на что он ответил крепким сжатием в своей руке моей ладони.

— С тобой мне спокойно, — отвечаю ему.

— Потому что в этот момент я не спокоен, — смеется он, и тут же получает от меня легкий толчок в бок. — А если серьезно, то тебе точно не надо волноваться. Ты же беременна.

— Беременность прибавляет волнения, разве нет?

— Нет, ты что, я спокоен.

— Дай угадаю: потому что не тебе рожать?

— Ты слишком хорошо знаешь меня, Аврора.

— Я слишком хорошо знаю твои шуточки.

— У меня еще огромный запас подколов, дорогая, не думай, что я выложу все карты в один момент.

— Не сомневаюсь, — закатываю глаза, а Брайен опять смеется над моей гримасой. Это талант, переворачивать серьезные разговоры в игру и полностью избавлять меня от нервоза.

Брайен останавливается и притягивает меня в свои объятия. Целует макушка, гладит спину и просто обволакивает своей заботой меня, уязвимую и крайне эмоциональную особу.

— Постарайся не лезть в дела «светлого» мира, во все эти заварушки с «безупречными светлыми», хорошо?

— Как я могу не лезть в это, если меня они окружают? Если я сама под угрозой. — Брайен еще крепче обнимает меня на этих словах. — Довериться Бэйли, как она того и просит?

— Если бы я знал решение, давно бы его озвучил. Не ходи к этой Бэйли без Дэйва хотя бы. Только ему доверяю.

— Стоп-стоп, — я отодвигаюсь от Брайена и с хитрой улыбкой смотрю на его размытое и скрытое тенью лицо. — Только Дэйву?

— Мы с ним закадычные друзья.

— Ну да, — теперь моя очередь слегка посмеется. — Смешная шутка.

— Я не шучу, — грубо говорит Брайен. — Без него ни шагу не делай из квартиры, поняла меня?

— Предлагаешь мне быть заложницей собственного дома? — Он кивает в ответ. — Ну раз тебе от этого спокойнее…

Да уж, никогда не думала, что дойдет до подобного. Но Брайен говорил слишком серьезно и строго, я даже не думала перечить и заявлять что-то насчет свободы выбора.

— Мне не сделать ничего в «светлом» мире, поэтому прошу тебя минимизировать риски, чтобы я меньше переживал. Иначе я заберу тебя к себе.