— Не стоит с этим медлить.

— Я вас услышал. Что-то еще?

— Пожалуй, это все. Я думал, наш с тобой разговор затянется надолго, но ты сегодня, на удивление, послушный, сдержанный и даже немного скучный. Можешь идти. — Правитель указал рукой на дверь, и Брайен, не думая задерживаться ни на минуту, вежливо попрощался и скрылся за массивной дверью.

Через несколько секунд к Правителю подошел один из приближенных к власти советников и поклонился.

— Я же говорил, что все эти поклоны — пережитки прошлого.

— Это мой способ выразить почтение и глубочайшее уважение.

И снова старческое лицо чуть не треснуло от лести в свою сторону.

— Его отношения со «светлой» плохо на него влияют. Раньше его внутреннюю тьму было прекрасно видно, сейчас я не знаю, как заставить его выпустить ее и при этом убедить, что он сам дал волю этому.

— Но «светлая» — отличный способ манипуляций.

— Все его чувства противоестественны, правитель не должен иметь подобных отвратительных качеств, подобного тошнотворного груза. Он больше не подходит на эту роль.

— Лучше него никого нет, вы сами это понимаете, Правитель. И чем больше сейчас в нем «света», тем больше потом будет «тьмы». Он превратится в машину для убийств и собственными руками прикончит жалкий, самопровозглашенный идеальным мир.

Ритмичный писк возле левого уха проник сквозь туман в моем сознании, возвращая мне чувства. Я попыталась поднять руку, но смогла лишь дернуть пальцем. В этот миг кто-то подбежал ко мне, и теплая ладонь накрыла мое запястье.

— Аврора, ты меня слышишь?

Я повернула голову в сторону и приоткрыла глаза, встречая огромный поток света. Вместе с белой вспышкой пришла и режущая боль. Я зажмурилась, тогда меня тут же спрятали в тени тела.

— Дэйв, это же ты? — шепотом спросила я, повторяя попытку разлепить тяжелые веки.

— Разве у тебя есть еще один классный муж на день?

— Да, это ты. — Я искренне улыбнулась от радости видеть его сейчас здесь и слышать знакомый голос, лишенный всякой загадки.

Он отвечал той же доброжелательной улыбкой, хотя глаза выдавали его настороженность.

Вопреки слабости и сильному головокружению, я немного приподнялась на локтях, а Дэйв тут же подставил под спину подушку, чтобы я смогла сесть.

— Что вообще…? Как я тут оказалась? — Последнее, что я помнила, как зашла в подъезд. Голова гудела от мыслей, и я сама всем сердцем хотела отключиться. Именно это и случилось.

— Сквозь сон услышал, как что-то ударилось об дверь. Пришлось встать и проверить. На пороге квартиры я обнаружил тебя без сознания. Утром вызвал скорую.

По всей видимости, потеряв сознание, я начала падать и неслабо ударилась об дверь лбом, затем затылком об пол. Как раз в этих местах скопились самые болезненные импульсы, пускающие свои корни в мозг.

— Почему ты упала в обморок? — Дэйв слегка наклонился ко мне, поправил одеяло и принялся разглядывать глаза, который сейчас больше походили на заляпанные стекла.

— Сама не знаю.

— Что-то произошло?

— Ты не представляешь, сколько всего произошло, — промямлила я.

Нащупав ушибленные места и убедившись в том, что никаких кровавых ран нет, я вновь посмотрела на мужа, лицо которого становилось все угрюмее, серьезнее и задумчивее.

— Все твои показатели в норме, Аврора. Должна же быть хоть какая-то причина.

В палату зашла женщина в белоснежном халате, с собранными в высокий хвост волосами и с безэмоциональным лицом компетентного врача.

— Аврора Брукс, — обратилась она ко мне, одним лишь взглядом отогнав в сторону Дэйва. — Как вы себя чувствуете?

— Нормально, если не считать головокружения и тошноты.

— Врачи не могут установить причину потери сознания на такое длительное время, так как ваш организм абсолютно здоров. Есть вероятность, что вы испытали стресс, шок, но вряд ли что-то могло напугать вас ранним утром, когда вы шли за стаканом воды.

Весьма «оригинальную» историю придумал Дэйв. Я на секунду отвела глаза в его сторону, отметив, что он все так же задумчив, и вновь посмотрела на врача. Женщина активно что-то записывала в карточку, анализируя данные на мониторе.

— Не хотите рассказать, что же все-таки произошло?

— Меня замучила жажда. Я лишь хотела выпить воды, но на кухне у меня резко закружилась голова. Больше я ничего не помню.

Губы женщины образовали тонкую полосу, а брови сдвинулись к носу, образуя на лбу морщинки. Она в последний раз пробежалась глазами по записям, стерла с лица некую злость из-за невозможности добраться до истины и дежурной улыбкой подбодрила меня.

— Ваш муж должен лучше присматривать за вами. Вы знали о своей беременности?

Вместо шока, который я должна была сыграть на отлично, я выдала с потрохами страх и ужас.

— Не стоит так переживать. — Снова она, холодная, почти неживая, любезная женщина, пытается вдохнуть в меня спокойствие. — С вами все в порядке. Но надо будет сдать анализы, сделать томографию головного мозга и встать на учет. У вас пятая неделя беременности, вам полагается регулярно посещать врача гинеколога. С учетом, что вы склонны к внезапной потери сознания, назовем это так, посещения должны быть частыми.

Нет, нет, нет. Я в панике начала бегать глазами по палате и пытаться восстановить собственные слова. Я говорила Ребекке, что не сдамся, так какого черта у меня мороз по коже от того, что мне неизбежно придется сообщить всем о ребенке и встать на учет.

Это означало, что отмотать ничего нельзя. Исправить ничего нельзя. А ведь в укромном месте, среди моих геройских мыслей, было одно здравое решение — аборт. И неважно, чего хочу я или Брайен. Это могло спасти нас от смерти, а ребенка от жизни, которую я даже представить себе не могла.

Если ребенка вообще взяли бы в качестве подопытной крысы. Велика вероятность, что с ним бы распрощались еще в младенчестве.

Теплые руки коснулись моих щек. Я и не заметила, как начала плакать.

Дэйв подошел ко мне, стер с лица дорожки слез, попытался успокоить. Мои губы задрожали в попытке прошептать «светлому» о своих страхах.

— Я все понимаю, не надо, — сказал он мне, оберегая меня от нелепости сболтнуть чего-нибудь лишнего.

Врач понаблюдал за всей этой картиной, сделал еще одну запись и сказал:

— Завтра у вас встреча с психологом. Эту ночь вы проведете в больнице.

Улыбка. Кивок. С гордо поднятой головой, словно спасши меня от гибели, женщина вышла в коридор.

И тогда я надломилась в очередной раз. Нельзя было ничего говорить, нельзя было показывать свои эмоции. Чувствовала, словно за мной следит миллион глаз. Внутри билась в истерике. Снаружи сидела с мертвенной бледностью и красными глазами.

Ты должна быть сильной. Ты обещала себе и ребенку.

— Никто не знает, что ты в больнице, я не стал звонить. Если ты хочешь увидеть своих родителей, то я могу их привезти.

— Нет, — я категорично покачала головой. — Им лучше не знать об этом.

— Может, Джой?

— А смысл? Здесь все равно невозможно поговорить. И тем более она тоже беременна.

— Но я не могу с тобой сидеть весь день. Мне нужно съездить на работу хоть на какое-то время.

— Не волнуйся, я уже давно не нуждаюсь в няньке. — Я улыбнулась достаточно фальшиво, что самой стало тошно ото лжи.

— Ну да. Ты каждый раз именно это и доказываешь.

Усмешка слишком сильно выбивает из легких воздух, и кажется, что меня сейчас вывернет наизнанку. Я резко сажусь на край кровати, из-за чего перед глазами темнеет, а затем хватаю какую-то емкость, любезно протянутую Дэйвом. Но в итоге я лишь скривилась от рвотного позыва.

— Все еще не нужна нянька?

— Я не хочу напрягать Джой. У нее своих дел полно.

— В плане беременности и токсикоза она, как никто другой, поймет тебя. И плюс с ней время пролетит незаметно, она кого угодно заболтает. — Дэйв забрал у меня из рук пустое подобие тазика, помог лечь обратно, чтобы голова не закружилась сильнее. — Тебя нельзя оставлять одну, слишком много факторов может навредить тебе.