Тапочка сидела, прислонившись к стене, и выглядела почти так, как будто с ней ничего и не случилось. У нее были черные волосы, длинные, дреды, подарок на окончание школы, который Тапочка сама себе сделала по приезде в Москву. Одежду она носила черную – от майки до ботинок. Ты готка, спрашивали ее. Нет, я в трауре. У меня родители умерли. В детали она не вдавалась. Не рассказывать же всем, что их убили. Потом она стала отвечать, что готка. На вокзале их хватало, выглядели беспризорными, кучковались стаями, словно не нашли других мест. Но тот дядька подошел именно к ней. Наверное, из-за футляра с аккордеоном, который она держала в руках, боялась, что украдут. Дядька решил, что она поприличней остальных. Такая вот особа, сотканная из черного тумана и музыки. Сам он ничуть не походил на бомжа, лицо интеллигентное и одет прилично. Сразу видно, что не бедняк, хотя одет был не по погоде легко – легкий плащ, синий костюм и кожаные туфли. Шарфа у него не было, и она рассмотрела белоснежную рубашку, подчеркивающую загар – не красный, как в деревне, а приятный, вроде как с моря приехал. Это Тапочка сразу отметила, поэтому и согласилась выполнить его просьбу. А потом оказалось, что он такой же псих, как и все бродяги на вокзале. Сказал, что его зовут дядя Лёня. Про паспорт он просто так спросил, даже смотреть не стал. Тапочка соврала, что ей восемнадцать, хотя ей только шестнадцать исполнилось. Он постоянно нервничал, оглядывался через плечо. Все время повторял, что у него есть для нее работа, словно боялся, как бы она не удрала. Ехать пришлось в Колшево, так что они сели в электричку, он купил два билета. Оттуда взяли такси, которое довезло их до самого дома. Тапочка тогда спросила, не там ли он живет, но он пробурчал что-то невразумительное.

Главная беда Тапочки, что она доверчивая. У неё в поселке Ореховом все друг другу доверяли, и ничем хорошим для родителей это не кончилось. Потом она приняла приглашение Веры Анисимовой, с которой они в Москве сняли квартиру на двоих. Вот и теперь она клюнула на ту же удочку, доверилась незнакомому человеку. Очень захотелось ему помочь. Вроде симпатичный человек и выглядел прилично, но какой-то дерганный. Сказал, что ему нужно в одно место поговорить кое с кем, но он предпочитает, чтобы при этом присутствовал свидетель, за это готов был заплатить. Спросил, при себе ли у нее паспорт. Поручение несложное, вот она согласилась. Не стоит осуждать человека, который хотел подзаработать. Они сошлись на пятерке. Если бы он заплатил десять тысяч, вряд ли она бы согласилась, потому что бешеные деньги за просто так не дают. А та сумма вполне ничего, за пятерку не убивают.

В Колшево у дяди Лёни была развалюха на окраине. Что удивительно, рядом ни многоэтажек, ни частного сектора – словно целый квартал снесли, а про этот дом забыли.

– Придется немного подождать. – Он показал горящее окно. – Вот тут спит хозяйка. Она в девять спать ложится, тогда и пойдем.

Внизу еще один огонек светился, еле-еле, но Тапочка разглядела. Дядя Лёня сказал, что там живет Фермер, он всю ночь не ложится.

– Из своей комнаты он не выходит.

– А если шаги услышит? – спросила Тапочка.

– Он знает, что я приду ночевать. А другие приезжают на выходные.

Дверь и правда оказалась открытой.

– Послушай, не обижайся, но тебе нужно принять ванну, очень от тебя псиной пахнет, – заметил дядя Лёня.

Еще бы, если ночевать на диване с собакой.

Дядька и не думал смеяться. Он выглядел безобидно. Он ей ничего не сделал.

Так что Тапочка заперлась в душе и час не выходила. Кран развалился в ее руках, но она нашла проволочку и починила. Все тут держалось на честном слове. Зато полотенец – целая стопка.

Дядя Лёня переживал, из-за дивана, который раньше тут стоял. Его на месте не было.

– Так и живешь среди ворья, – сетовал он.

Видно, у него тоже началась полоса невезения.

– Ты собираешься мне помогать?

Тапочка вспомнила, что на помойке видела какую-то рухлядь. Тот диван и есть.

Как оказалось, дядя Лёня недаром беспокоился. Сейчас он сидел перед ней и не шевелился. Тапочка сразу поняла, что он неживой. От него пахло особенно, сырой землей.

А ведь она отлучилась только на десять минут, потому что он попросил поискать этот чертов диван. Итальянский, кожаный. Вещь дорогая – а выбросили. Диван Тапочка нашла. Он оказался там, где ему и полагалось, на помойке. Кожу на нем содрали, не иначе, как что-то искали.

Она пришла сказать, что нашла его диван, а дядя Лёня уже мертвый. Она послушала, сердце не бьется. Руки у нее испачкались в крови, натекло из раны на голове. Кто его убил, выяснять не собиралась. Не больно весело рыскать по руинам. Дом, хоть и большой, а сплошная развалина. Его давно пора ломать. А этот дядька. что умер, называл его особняком. Похоже, очень им гордился. Сказал, заодно переночуем, тут много свободных комнат. Нет, Тапочка не стала бы тут ночевать. К тому же убийца прятался неподалеку. Хорошо, что она в черном, не заметно.

Ухо у Тапочки чуткое, даром, что слух музыкальный. Вокруг возня, шепоты. Вздыхал кто-то. И это не собаки, которые в дом через окно лазают. Тут наблюдатели посерьезней. Надо поскорей уносить ноги. Но прежде она хотела получить свою плату. Мертвец обещал, что она хорошо заработает. Так что уходить без своих пяти тысяч она не собиралась.

Из денег нашлась та самая пятерка, которую ей обещали, и пара сотен. Негусто. Еще какие-то бумаги. Книга «Игры, в которые играют люди». Запомнила название. Еще распечатка. Статья про девочку. Запомнила имя.

Часы на запястье дорогие, она потрогала, под браслетом белой полоски не оказалось. Понюхала кожу, она сохранила запах косметики. Вот вам и средиземноморский загар. Часов она трогать не стала. Все равно не продать. Сразу сцапают.

В этом дворе хватало укромных мест, куда можно спрятаться, но она не стала рисковать. Ведь и дядя Лёня прятался, а смотрите, что с ним случилось.

Пора было уносить ноги. К себе в Томилино Тапочка явилась, как ни в чем не бывало. Вера спросила ее, нашла ли работу. Не стала разочаровывать, сказала, кое-что наклевывается. Это хорошо, сказала Вера, потому что комната ей самой понадобится. Она решила разводить собак. Производитель ей достался задешево. Агрессивный очень, вот его и выбраковали.

На кровати у Тапочки лежала собака, которую привела Вера. Джек доберман. Тапочка попробовала согнать его, но тот оскалил зубы. Пришлось лечь рядом. Не на полу же спать.

Следующую ночь она решила провести в Колшево. Дядя Лёня обещал, что там найдется свободная комната, вот она и воспользовалась его приглашением. Дом она отыскала без труда, он тут один такой. Вчера убитый показал, как залезать через окно. «Тут есть собачка Дикси, у нее свой ход есть. А где она пролезет, там и ты». Этот ход Тапочка сразу приметила: одно окно на первом этаже заколочено фанерой, которая неплотно прилегает. А утром ее взяли прямо на вокзале. Видно, кто-то дал ее описание.

Полицейский остановился и сказал:

– Ты здесь была вчера, верно? Тебя два барбера видели.

Точно. Она зашла в парикмахерскую, там два бородача балду пинали в пустом зале, Тапочка сказала, что ей в туалет, потому что на вокзале закрыто, но её выгнали. Надо же, запомнили. Да еще полиции настучали.

Когда Тапочку спрашивали, знакома ли она с Леонидом Голиковым, она отрицательно мотала головой. Один раз она разоткровенничалась с полицейским на вокзале, и закончилось это тем, что ее потащили в отделение. За то, что она стала играть на аккордеоне.

– Ты не наша, не колшевская, – сказал он. – Школьница?

А Тапочка окончила одиннадцать классов, просто рано в школе пошла.

В Колшево сроду никто не играл на аккордеоне. Так что этот полицейский схватил ее за руку, чтобы не сбежала. В Ставрополе с ней не обходились подобным образом.

– Стой! – заорал он, но Тапочка мотнулась на электричку.