За следующие 5 минут она загрузила его таким объёмом информации, который он бы переварил за неделю, если бы искал самостоятельно. По-видимому, это было самой важной частью интервью, ведь фирме было не важно, на кого он там учится и чего хочет – главное, чтобы он не имел проблем с законом и был жадным до денег. Вот эту жадность менеджерка с грустными глазами сейчас и пыталась в нём разжечь.

За несколько минут на чистом листе бумаги нарисовалась замысловатая схема заработной платы. Каждый прямоугольник, квадрат и ромб означал какой-то определённый источник его дохода, но что они означали конкретно запомнить было невозможно. Дошло до того, что он стал чувствовать, будто они используют такой подход специально для запутывания претендента. И им это удалось. Исходя из путаной речи, Галактион сделал вывод, что его минимальный доход будет около 35000-40000 рублей, что с учётом его положения было очень даже неплохо. Он отдавал себе отчёт в том, что эти цифры могут быть и ниже, но опять же: это больше нуля.

– Вас устраивает такой доход? – спросила Лиля, закончив чертить последнюю геометрическую фигуру.

Галактион поднял глаза от листа бумаги и посмотрел на девушку. Он улыбнулся. Её было жаль, ведь он понимал, чем ей приходится заниматься. Только он не мог понять, понимает ли она своё положение или считает, что всё в порядке, и так всё и должно быть.

– Ну, в любом случае, это больше, чем ноль, – с кривой улыбкой сказал он.

Девушка тоже улыбнулась.

– Вы хотите зарабатывать больше, чем ноль?

– Ну, когда нет выбора, это тоже неплохо.

– Понятно. У вас есть какие-то вопросы по поводу заработной платы или самой работы?

Все его мысли об этом состояли из одних вопросов.

– Нет, мне всё понятно.

– Тогда благодарю за уделённое время, в ближайшие два дня с вами свяжутся. Если в течение этого срока вам не позвонят, это будет означать отказ.

– Понял, спасибо.

– Если вопросов больше нет, всего доброго.

Он взял рюкзак, и они покинули комнату для переговоров. Стоило бы взять ту бумагу, на которой девушка набросала зарплатную схему, но мельком поглядев на её каракули, он бросил эту мысль.

Этим же вечером ему позвонили и сообщили, что он принят.

В зал со стеклянными стенами вошёл здоровый парень, его тело покрывали татуировки. Толстыми пальцами он ловко открыл ноутбук и попросил остальных сделать то же. Заработал проектор, на стене появились изображения: схемы.

Во время обучения царила атмосфера свободы и доброжелательства. Тренер коротко рассказал о компании МТелеБи, изложил их принципы. Галактион слушал это как забавную сказку, ведь он понимал, что главным принципом коммерческой организации является заработок, а остальное – постольку поскольку. Он не возражал. В конце концов, он был здесь с той же целью. Ему казалось, что то же самое понимают его будущие коллеги, хотя по их лицам это не читалось.

Что бы не рассказывал тренер, о каких бы операциях, которые им предстоит делать с сим-картами, деньгами клиентов и техническими интерфейсами, он не говорил, везде красной нитью сквозило одно. Не заставить людей испытывать экстаз от того, в какой крутой компании они будут работать, нет. Это было не то зомбирование. Почти каждая фраза тренера заканчивалось фразой: «… зарабатываем две тысячи. Зарабатываем две с половиной тысячи. Зарабатываем пять тысяч двести. Круто, правда? Кайф.» Одной из главных целей обучения, а возможно и самой главной, было заставить глаза обучаемых светиться валютными знаками.

Галактион умом понимал, что это, пожалуй, самый эффективный способ заставить людей работать, потому что все эти устаревшие методики, где людям объясняют, что они мол служат каким-то идеалам, хотя речь всегда о деньгах, безнадёжно неэффективны. Но это было мерзко. Рационально Галактион не мог объяснить, почему его тошнит от этих фразочек, от этих назойливых попыток впрыснуть в его подсознание неестественную жадность. Человеческое естество в нём активно боролось против того, чтобы его использовали как разъярённого быка, который бешено тянет чужой воз в погоне за обещанными жвачными полянами, которые в итоге достанутся не ему. С успокоением он видел, что эти крючки не цепляют и других, только их иммунитет основывается не на идеалистических представлениях о жизни, как у него, а на том, что остальные и так желали исключительно денег – их всё устраивало. Он воспринимал эту работу как временное прибежище – для остальных это был избранный жизненный путь.

– Продаёте человеку смартфон, делаете скидочку и в её пределах пробиваете ему другой товар, говоря, что это подарок. Делаете план, получаете с каждого проданного аксессуара 2%. Кайф? Кайф.

– А если не выполняем план? – спросила девушка.

– Ну, тогда не получаете деньги с продаж аксессуаров. Но такое редко бывает. Поверьте, там люди понимающие сидят, планы выставляют адекватные.

Галактион ожидал, что присутствующие переглянутся, но этого не произошло.

День следовал за днём. Они сдали первичные тесты, где от них пока требовалось знание фактических материалов, то есть название основных зон торговых площадок, некоторых технических программ и закассовой этики.

На второй неделе они вышли в залы и надели форму.

Было заметно, что кто-то надевал эту форму с гордостью, как признак достижения. Для Галактиона это было сродни постановке клейма. Психологически было очень некомфортно. Но главная трудность, которая его ждала – это совмещение всего этого предприятия с учёбой. Он практически не спал, пытаясь наверстать упущенные лекции по методическим материалам. Но в МТелеБи ему обещали гибкий график, так что он надеялся начать посещать лекции после конца обучения.

С Машей в этот период он почти совсем не виделся, только вечерами, когда он приходил с учёбы – не с той, что вела к познанию политологии, они виделись. Он делился своими сомнениями, говоря, что может стоило обо всём рассказать родителям и попросить денег на первое время. Видя его белое лицо и красные глаза Маша начала поддерживать его в этом мнении, но в нём проснулся какой-то упёртый полудетский максимализм. Однажды он сказал: «Я сам виноват в том, что деньги украли, нужно было лучше всё разложить, поэтому я должен нести ответственность». На это Маша возразила, что есть ситуации, в которых лучше пойти на компромисс, а то можно надорваться и потом уже ничего не сделать. Но он принял решение и перестал делиться сомнениями.

Помимо прочего его неприятно поразило психическое состояние сотрудников. У многих были невротические расстройства, но даже не это в первую очередь его разозлило. Галактион увидел, что сотрудники сами относятся к себе как к вещам.

Компания понимала отведённый законодательством обеденный час очень странно: сотрудникам давали полчаса непосредственно на приём пищи и три раза по десять минут в течение остального дня – видимо презюмировалось, что им нужно только покурить, чтобы привести себя в рабочее состояние. «Пищевые» полчаса сотрудники должны были проводить в крохотной каморке два на два метра, пялясь в свой смартфон, запихивая в себя холодной полуфабрикат, так как там не было даже микроволновки. Зайдя в первый раз в эту конуру, Галактион обнаружил внутри директора точки, которую им назначили тренером. Она сидела, согнувшись до колен на крохотной табуреточке, что-то смотрела на смартфоне, держа его одной рукой, а второй подносила пищу ко рту.

Ценности сотрудников были под стать отношению к ним компании. При появлении мало-мальски приемлемых заработков они покупали в кредит айфоны, девушки делали себе нелепые яркие маникюры, обкалывали и обмазывали лица различными препаратами, отчего становились похожими на чучела. И, похоже, что значительную часть этих людей всё устраивало. Единственными моментами, когда они открыто проявляли недовольство, были сложности с тугими клиентами, которые не хотели что-то купить или с тупыми клиентами, которые не понимали технической информации, необходимой для решения их проблемы. То есть единственным источником недовольства служили именно конкретные частные случаи с работой, а не условия труда.