Ну вот опять. И все-то у них в этом мире позор. Проявить слабость – позор. Получить от женщины от ворот поворот – позор. Шагу не ступить без риска опозориться. Как они вообще здесь живут?

– Но я тебя не хочу, – зашептала я в ответ так тихо, как только могла. – Я передумала с тобой спать.

– Не надо спать, – эльф поднял на меня взгляд, и от беззащитного выражения на красивом лице сердце екнуло от жалости. Жалости, разбавленной изрядной долей брезгливости.

Не должен мужчина так унижаться. Где твоя гордость, приятель? Где чувство собственного достоинства? Это просто мерзко – валяться у кого-то в ногах. Как после этого тебя уважать? Ты мужик или кто?

– Если вы не желаете делить со мной постель, – продолжил эльф, – я могу сделать вам любовный массаж.

Заметив, как в нервной гримасе дернулся краешек моего рта, он поспешил исправиться:

– Или нелюбовный. Я мастерски умею разминать уставшие ступни.

А вот это удар прямо в яблочко. Всю жизнь в тайне мечтала о такой процедуре: вместо напряжения и свинцовой тяжести, вновь почувствовать в ногах легкость.

В общем, к своему стыду, я задумалась над предложением ушастого, а патлатый стервец опять начал давить на жалость:

– Прошу, Ваше Высочество, поставьте мне магическую печать, иначе ни одна женщина больше не выберет меня в ночь Полной Луны.

Магическую печать? Магическую!

Отлично. Теперь я знала, что метка ставится с помощью колдовства, а не зубами, и очень радовалась, что не успела поиграть в вампира на глазах у охре… очень удивленной толпы. Вот бы вышел конфуз, укуси я этого бедолагу за какую-нибудь часть тела. Представляю себе его глаза.

– Умоляю, принцесса. Не обрекайте меня на вечное одиночество.

Ничего себе у них наказание за позор.

Ну как после таких слов сказать «нет»? Ох уж это чувство сострадания и вечный женский комплекс спасительницы!

– Хорошо, хорошо я согласна.

Парень просиял и поднялся-таки с колен, а я поняла, что осталась один на один все с той же проблемой: как пометить свой приз.

И снова все смотрели на меня с ожиданием. Снова я оказалась под прицелом сотен внимательных глаз. Напряженная тишина давила на нервы. Теперь от меня зависела не только моя судьба, но и судьба другого человека. Тьфу, эльфа.

Может, обратиться к памяти тела? Получилось же во время поединка сотворить волшебство.

«Ахалай-Махалай, Трах-тибидох-тибидох, Крибли-Крабли-Бумс! Какие еще заклинания я знаю?»

Ни одна из этих сказочных фраз, разумеется, не сработала, зато память Алони подкинула мне интересную информацию. Девица в кожаных труселях – моя сестра. Родственница. А значит, должна быть на моей стороне.

Тут меня озарило. Я придумала, как выкрутиться.

Чего боялась эльфийка? Опозорить свою семью. Она так и сказала: «Дерись! Или хочешь опозорить наш Дом?» На этом страхе можно было сыграть.

Собравшись с духом, я отозвала Клорину в сторонку.

– Что ты тут устроила? – тут же наехала на меня сестрица и привычно скосила взгляд в направлении трибун. – Что за рахновы кривляния? Хочу не хочу, нужен не нужен.

Призвав весь свой актерский талант, я с притворной досадой заломила руки:

– Помоги, сестра. Не знаю, что случилось, но у меня не получается поставить метку. Видимо, всю силу израсходовала во время поединка.

– Как такое возможно? – брови Клорины сошлись на переносице, а выражение на лице проступило не подозрительное, а тревожное, из чего я заключила, что и правда нащупала болевую точку сестрицы Алони. Осталось надавить на эту болевую точку посильнее.

– Наверное, мне надо время, чтобы восстановить магию.

– Время? – Клорина закусила губу. – Все решат, что ты слаба. – И снова ее взгляд пробежался по толпе.

Я ликовала. Попалась! Сама прыгнула на крючок.

– Да-да, все решат, что я слаба. Этого нельзя допустить. Это опозорит наш Дом.

Клорина до треска стиснула зубы, даже желваки на челюсти вздулись.

Всё, пора брать ее тепленькую. Пришло время сказать то, к чему я аккуратно подводила с самого начала.

– Надо спасать наш Дом от позора. Давай ты поставишь на эльфе мою метку, а я притворюсь, что сама это сделала? Сможешь провернуть это незаметно?

Пока Клорина напряженно молчала, я удивлялась сама себе: «Надо же какой план придумала». И в который раз за вечер меня охватило чувство гордости. Теперь – за собственную находчивость.

Оказывается, я не только вкусные пироги умею печь – у меня и мозги неплохо соображают.

– Ладно, – вздохнула сестра Алони. – Попробуем.

От ее слов я едва не захлопала в ладоши, как ребенок, обрадованный конфетке.

* * *

Получив метку, Исилен попрощался со мной загадочной фразой: «До часа Луны», и ушел. Просто взял и ушел, словно и не был моим подарком.

Впрочем, я не расстроилась, хотя и рассчитывала на массаж ступней. Главное, ситуация разрешилась наилучшим образом: все остались живы, здоровы и никому не грозило вечное одиночество.

Может, тут и неплохо, в этом их Лунновиле.

В приподнятом настроении я вернулась в свои покои и только там, в тишине и спокойствии, поняла, насколько вымоталась за эти пару часов. Я чувствовала себя мертвой от усталости, просто выжатой, как лимон. Словно каток и бульдозер станцевали на моем теле машинное танго.

Мягкая кровать показалась мне райским облаком. Я знала, что ради собственной безопасности надо скорее осваиваться в чужом мире, изучать его культуру, законы, а кроме них, еще и биографию бывшей хозяйки моего тела, но конкретно в эту минуту с трудом держала глаза открытыми. Очень хотелось спать.

И я заснула, едва добралась до подушки. Просто вырубилась. Закрыла глаза, а в следующую секунду открыла их в новом месте.

Это была больничная палата. Белые стены, медицинские приборы, на мониторах – кривые диаграммы. И тело на кушетке, оплетенное трубками. Мое тело!

Я! Это была я. Даже под кислородной маской я узнала свое лицо, сильно похудевшее и мертвенно бледное.

В синей казенной сорочке, с загипсованной ногой я лежала в окружении капельниц и выглядела так жалко, что хотелось разрыдаться. Как же жутко было смотреть на себя такую!

Я любила это тело. Красивое, отточенное диетами и домашним фитнесом, служившее мне верой и правдой больше тридцати лет, сейчас оно казалось изломанным, кукольным. Неживым.

Значит, я не погибла – впала в кому, а мою душу по странной прихоти богов перенесло в другой мир? Во сне же я смогла вернуться на Землю и навестить свою опустевшую оболочку?

Только сейчас я поняла, что парю под потолком и смотрю на все как бы сверху, а затем увидела свои руки – призрачные, будто сотканные из тумана.

В этот момент дверь в палату открылась. Вошел Олег. И не один. С Лидкой!

Как он мог! Как он мог заявиться ко мне в палату со своей шалашовкой! Совсем у моего бывшего мужа нет совести.

Возмущенная, я облетела предателей по кругу в надежде, что они почувствуют мое присутствие, а главное, мой праведный гнев, однако Олег и Лидка продолжали стоять возле больничной койки как ни в чем не бывало.

Так странно было ощущать себя призраком. Почти так же жутко, как смотреть на свое бессознательное тело со стороны.

– Как это случилось? – прохрипела мерзавка, которую я когда-то считала подругой. На лице у нее застыло какое-то кроличье, испуганно-тупое выражение. Только сейчас я заметила, что у Лидки неправильный прикус и передние зубы сильно выдаются вперед.

– Там был свидетель, – ответил Олег, комкая в руках одноразовую медицинскую маску. Одна закрывала его лицо, другую он терзал в руках с такой силой, что почти порвал. – Говорят, она бросилась под машину.

– Неужели?.. – ахнула Лидка, закрыв ладонью распахнувшийся рот.

– Да нет, – скривился Олег. – Просто выскочила на дорогу. Испугалась.

Он был взъерошен, мой изменник-муж. Его обычно гладко прилизанные волосы торчали торчком. То ли растрепались под шапкой, то ли он часто, нервничая, запускал в них пальцы.