— Не думаешь же ты?... Да, ну! Ерунда! В универе гефа под личиной выявили бы еще при входе в портал. Но проверить все же стоит. И учти, я это делаю толь ради твоего спокойствия! Сейчас посмотрим, какое кольцо выбрано Франу Кавецкую, выведем на экран его изображение, и ты увидишь, что просто перепутала перстни!

Едемский застучал по клавишам, а я затаила дыхание. Кавецкие достаточно неприятные люди, что отец, что дочь, но мне не хотелось верить в то, что невеста Кремера, с которой его связала магическая клятва, шпионит для гефами.

— Минутку, информация загружается…

— Ну, что там, Юр? — первой не выдержала Тана.

— Ничего не понимаю, — растерянно отозвался он. — Чертовщина какая-то.

— Не томи! — рыкнула Едемская, а я лишь нервно барабанила пальцами по спинке кровати.

— Если верить архиву, а ему нельзя не верить, потому что составлял его я, то Франу Кавецкую не выбрал ни один из артефактов хранилища!

— Что? — хором закричали мы с Таной.

— Нужно звать Фонтея. Причем, срочно! — решила я.

— Согласен! — больше Юрка со мной не спорил.

Фонтей появился достаточно быстро. Усталый, с залегшими под глазами тенями, небритый, в своем неизменном фиолетовом костюме, который сейчас не придавал ему шарма, а выглядел слегка неопрятным.

— Выглядишь паршиво, — тихо сказала я.

— Ну, ты тоже не королева на балу, — отозвался дед, и его глаза знакомо блеснули. Раз способен язвить, значит не настолько все печально. — Что там у нас неприятного? От твоих друзей не добьешься ничего внятного.

Ни Юрка, ни Тана с Элазаром уже не вернулись. Полагаю, старый хитрец хотел побеседовать с глазу на глаз и услал их с каким-нибудь поручением. Поэтому обстоятельно, описывая все мало-мальски важные детали, рассказала ему о кольце с рубином и Фране Кавецкой. Фонтей слушал внимательно, не перебил ни словом, ни жестом. И долго молчал, когда я уже закончила излагать.

— Нечто подобное я и подозревал, — наконец, изрек он. — Проблема в том, что Кавецкий, его дочь и еще несколько членов бывшего совета бесследно исчезли сразу после того заседания, на котором их проверяли. Ни одна магическая группа не смогла их обнаружить. Не исключено, что все пути ведут в храм, обнаруженный Марсием Кремером.

— А что ты думаешь на счет кольца?

— Теоретически, турроны, конечно, могли изготовить дубликат. Даже по магическому слепку, не имея перед глазами оригинала, могли. Проблема в другом, танталум — вещество капризное и для человека небезопасное. Лишь гефы могут пользоваться энергией душ в принудительном порядке, для людей же необходимо, чтобы эта самая энергия их приняла и захотела помочь.

— Именно поэтому устраивали отборы для магов, да?

— Совершенно верно, — кивнул Фонтей. — Но и позволять давно почившим магам садиться себе на шею совету не следовало. Кольца необходимо было приструнить и убедить служить во благо уже давно.

— Не у всех же столько сил, сколько у тебя, — пожала плечами.

— Ксения, силы можно объединять. Для этого существует весьма простенький ритуал, правда с одним, неприятным для магов, обязательным условием — необходимо слиться сознанием. А у каждой гниды из совета были свои скелеты в шкафу, которыми никто из них не пожелал делиться с ближним.

А я вдруг подумала, захотела бы я раскрыться перед кем-нибудь настолько, чтобы поделиться своими тайными мыслями? И пусть у меня не было там ничего преступного, но были мои мысли! Мои личные, интимные, пикантные мысли! Даже с Кремером я, наверное, не смогла бы этого сделать. Хотя… Только с ним и смогла бы, но при условии, что он бы поделился своими секретами.

— То есть, если турроны сделали для Франы подделку, чтобы увеличить ее силы, то из танталума, который изначально ее принял? — подытожила я слова Фонтея.

— Верно. Или… — он вздохнул.

— Или? — я разволновалась. Не знаю почему, но даже голос дрожал.

— Или Франа Кавецкая сама является турроном.

— Но это невозможно! — выдохнула я. Даже не потому, что турронам не попасть в университет, а потому, что они бесполы, а она… У нее волосы и грудь… И она невеста моего любимого мужчины!

— Я тоже так думал до недавнего времени. Все изменилось, Ксния. Мир изменился, люди, отношения. Даже гефы изменились, и лишь я остался прежним. Теперь ощущаю себя старой, никому ненужной развалиной, которая не успевает меняться вместе со всеми теми, кто ее окружает… — И снова вздох. Горький, тяжелый такой.

— Развалина ты моя, — усмехнулась я, лукаво посмотрев на Элазара. — Обняла бы, да царапины еще слишком чувствую. Знаешь, даже если мир тебя не принял с распростертыми объятьями, то в нем все равно есть человек, который полюбил тебя всем сердцем.

— Да? — Он удивленно приподнял брови. — И кто же этот смертник, если не секрет?

— Это я, старая ты моя развалина!

Фонтей улыбнулся, даже лицо как-то вмиг посвежело. И тут я вдруг вспомнила один момент — до своего уничтожения, белый эллин держал в руках атефакт. Исходя из того, что вся армия гефов полегла, чаша должна была остаться на полигоне.

— Дед, я кое-что видела в руках у вожака иных. Вы ничего не находили на полигоне?

— Ты о чаше? — спокойно спросил он, а я кивнула. — Нашли мы ее. Только это не та, что была в хранилище. Чаша эллинов не забирает души, а очищает их от темных мыслей, чувств и эмоций. Ведь ими питаются эллины, энергия душ им нужна лишь для размножения, но не для жизнедеятельности, как турронам или морранам. Но внешне артефакты почти идентичны, ты права.

— Жаль! Найдись артефакт, это решило бы многие проблемы.

— Боюсь, что тот  артефакт берегут как зеницу ока. В условиях войны, чаша, извлекающая души, залог существования трех рас гефов. Ты больше не видела ее во снах?

— Я так уставала в последнее время, что и снов-то почти не видела, — виновато ему улыбнулась.

В дверь стукнули и тут же вошли. Юлка, держа в руках прикрытую тарелку, из которой очень аппетитно пахло блинчиками, застыла на пороге. Фонтей весь подобрался, и от его расслабленности не осталось и следа. Он старательно отводил от Жавуриной взгляд, а она поступала точно так же. Что-то здесь нечисто. Так могут себя вести или глупцы (коими никто из них не являлся), или влюбленные. А вот это уже было похоже на правду.

— Я, кажется не вовремя. Зайду к тебя позже, Ксю, — отмерла Юлка.

— Зачем же позже, Юлия, — поднялся Фонтей, надевая на лицо непроницаемую маску. — Я уже ухожу. Присаживайтесь!

Он любезно пододвинул ей стул, но Жавурина проигнорировала его жест.

— До встречи, — холодно попрощался Элазар и покинул палату.

Юлка выдохнула и уселась на стул, который ранее ей настойчиво предлагали. Теплую тарелку она водрузила на мои колени и велела:

— Ешь! С творогом, как ты любишь. Знаю я, как в этих больницах кормят, хоть в магических, хоть в человеческих.

Блинчики у нее всегда получались превосходные. Тонкие, ажурные, во рту таяли! Всегда была большая вероятность переесть, потому что остановиться вовремя просто не хватало сил. После целительских протертостей мне они показались амброзией — нектаром богов. Первый проскользнул незаметно, а вот уже размахивая вторым, я почти приказала ей:

— Рассказывай!

— О чем? — бесцветно откликнулась Жавурина.

— Что такого совершил Элазар, что ты на него так смертельно обиделась?

— Что? — удивленно спросила она. — На него? Да я на себя зла до чертиков! Места себе не нахожу! Кремер пострадал, ты чуть не погибла и все из-за того, что одна глупая девица мечтала о романтике, вместо того, чтобы думать о деле!

Ой… Такой тирады я не ожидала, поэтому так и застыла с не донесенным до рта блином.

— Что? — снова спросила она. — Рассказать про свой позор?

И я отчаянно закивала, потому что сказать сейчас, определенно, ничего не могла.

— Ну, слушай. Надо же выговориться. Надоело все в себе держать.

Она подскочила и нервно заходила по палате, я же куснула блин и чуть не подавилась, когда Юлка начала говорить.