Затем слово взял Денис и сказал, что “Создатели” поддерживают меня, и отдают мне свой балл, но патронство оформлять не будут по одним им известным причинам. Этому не стоило удивляться, но странно, конечно, что люди, которые знают все об искусственности этого мира не берут в свои ряды еще одного посвященного. Возможно, здесь идет некая тайная игра. Моя связь с “Создателями” очень сильна, и, наверное, они просто хотят, чтобы я стал их шпионом. К этому нужно быть готовым. А еще я вспомнил слова Евы про то, что меня будут одалживать на разные операции.

А вот и она выступает. Говорила она недолго и весьма холодно. Ее поведение и речь разительно отличались от нашего дневного общения. Вот уж в действительности многоличная женщина. Ева сказала, что я представляю большой интерес для любой тайной службы, но за мной нужен глаз да глаз. Использовать меня можно и нужно, но не забывая, кто я такой. Также мне требуется вживить чип и, наверняка, не один. Это мне не понравилось, но я все равно ее поблагодарил. И, да, Ева сказала, что готова стать моим патроном.

Дальше следовала очередь Ксении, но тут генерал решил показать свое веское фи. Он выдал яркую тираду о том, что все вокруг слепы и не видят, насколько я могу быть опасен, что я не могу ничего дать их миру, и еще раз напомнил, что я должен быть уничтожен немедленно. Мартин попросил его успокоиться, иначе генерал покинет этот сон. Альберт плюнул под ноги и приказал отключить его. Уже тая в воздухе, он посоветовал быть мне осторожным на улицах, я в свою очередь только улыбался.

Мартин извинился передо мной за поведение генерала и пообещал, что проведет с ним воспитательную работу, но будет лучше, если я своими поступками докажу, что Линдеман ошибается.

И вот наконец слово взяла Ксения. Она была немногословна. Сразу же перешла к делу и сказала, что хочет стать моим патроном. Я поклонился и ей.

– Отойдем, Сергей Викторович, – Мартин подошел ко мне и взял под руку. Мы сделали несколько шагов, и над нами вспыхнул алый купол.

– Теперь нас не услышат? – догадался я.

– Именно. Вы сейчас стоите перед очень сложным и важным выбором, Сергей Викторович, – строго сказал доктор, – и мне очень жаль, что вам придется делать его наобум.

– Это точно. Это как выбирать машину в салоне, ориентируясь только на ее цвет.

– Инквизиция, скорее всего, не выпустит вас дальше Ватикана первые лет десять. Бенедикт очень подозрительный. И даже сам факт того, что вы прошли его испытания еще ни о чем не говорит. Вы нужны ему как оружие против сил, которых нет в нашем мире. Но это с одной стороны. С другой же вы получите доступ к секретным сведениям и артефактам церкви, но лет через тридцать.

– Мне не очень подходит этот вариант.

– Значит, красный цвет не ваш. Фиолетовая модель – это Ева Феншильд. Вас перевезут в Екатеринбург – главный центр Империи, где вы будете заниматься интересными расследованиями…

– Но только внутри самой Империи.

– Верно.

– Выходит, что мой выбор очевиден. Роковая черная машина. Правда, она часто и сильно дымит, но мы опустим этот минус, ибо водитель такой же, – усмехнулся я.

– Тогда вы все решили. Поздравляю вас, Сергей Викторович. Сейчас вы проснетесь, лишь затем, чтобы уснуть снова. Завтра у вас очень важный день.

– Мое Преображение?

– Скорее перерождения в вашем случае. Главное – не потеряйте рассудок от счастья.

– Вот еще чего! – буркнул я.

Завтрак мне устроили праздничный. Почему-то подали несколько сортов соленой селедки и лосося в разных маринадах, опять бутылку неизвестного мне светлого пива и корзину фруктов, в которой еще лежала плитка мятного шоколада. Селедка была неплоха – я умял ее с крекерами и пивом. Шоколадку я тоже слопал, а вот из фруктов мне приглянулся только красный банан.

После завтрака Грета подкатила коляску, но я чувствовал себя уже лучше, поэтому попросил трость. С ней я поковылял за медсестрой. Мы дошли до лифта, где меня уже ждал Олаф. Оказалось, что Мартин с нами не полетит. У меня резко закололо в груди, но я смог удержаться на ногах. Писк в ушах стал гораздо громче. От него даже мой симбионт завыл где-то внутри. Олаф быстро сунул мне под нос какой-то пузырек. Запах был настолько мерзкий, что я закашлялся. Прикрыл рот, а когда убрал руку то увидел на ней капли крови.

– Похоже, доктор, вы ошибались, – сказал я, – процесс распада моего тела идет куда быстрей.

– Не волнуйтесь, Сергей Викторовия, мы успеем.

Лифт вывез на крышу, прямо к посадочной площадке, где нас уже ждал серебристый и компактный транспорт. Он очень был похож на самый обычный дрон, с четырьмя винтами, просто увеличенный до размеров вертолета. Стеклянная дверь открылась, и меня проводили внутрь. Звукоизоляция внутри была потрясающая. Я даже не услышал, как загудели винты. Машина поднялась в небо, а я прильнул к окну, чтобы насладиться видом Осло. Однако вертиберд слишком быстро набрал нужную высоту, и все здания слились в серые квадратики.

– Мы летим в другую лабораторию? – спросил я у Олафа.

– Все верно. Процедура Преображения весьма сложная штука. Ее проводят лишь в нескольких клиниках по всей Империи. Сейчас мы летим в Стокгольм.

– Так и думал, что именно в Швеции должна быть подобная клиника. Норвегия все-таки мелковатая страна для подобного, – усмехнулся я, – гребаный лосось!

– Не переживайте больше на счет красной рыбы, – рассмеялся доктор, – теперь вы не скоро увидите Норвегию. Уверен, что Ксения отвезет вас как-можно подальше от этого места.

– И вы так легко отдаете меня ей? – удивился я.

– Она ваш патрон. По факту она будет отвечать за ваше воспитание, а следить будут все сильные мира сего.

– Значит, мы будем с вами видеться?

– Возможно, – уклончиво ответил Олаф, – но все зависит только от уровня вашей ассимиляции. Если вы быстро и без проблем вольетесь в новое общество, то наше вмешательство может и не понадобится.

– А есть какой-то шанс, что я погибну во время Преображения? – спросил я.

– Да, – Олаф был предельно честен, – к сожалению, такие случаи бывали в нашей практике, но обычно умирают престарелые. Примерно в пяти процентах случаев. Вы не подпадаете в их категорию. С молодыми все проходит хорошо. Обычно…

– Но я не обычный.

– Да, поэтому может случиться что угодно. Поверьте, мы вызвали самых опытных хирургов и ученых. Ради вас пришлось приостановить работу остальных центров. Пятеро высокопоставленных клиентов остались недовольны переносом их Преображения.

– Мне должно быть стыдно? – усмехнулся я.

– Нет, конечно. Просто знайте об этом.

– Я признателен вам за ваши попытки спасти мою жизнь, но буду считать это благодарностью за доставку Софии, – выкрутился я, – не люблю быть должным кому-либо.

Олаф промолчал. Он точно офигел от моей наглости. А что? Разве я не прав? Эти ребята очень хотят сделать меня обязанным и взывают к моему чувству благодарности, только вот я его не ощущаю. Меня вообще не должно было быть в этом мире, о чем я не раз уже говорил. У меня осталась куча дел дома. Рагни, конечно, не согласен со мной. Симбионт вообще считает, что я должен радоваться. Мне выпал уникальный шанс начать все по-настоящему с белого листа. Не просто уехать в другой город, страну, а реально попасть в иной мир. Но как-то подозрительно на меня все дары сыпятся. Хотя возможность умереть совсем нешуточная, и это вряд ли можно назвать подарком.

– А если бы я попал сюда в возрасте лет шестидесяти? – вслух подумал я.

– Думаю, что мы бы ничем не смогли вам помочь, – ох уж этот Олаф. Мне кажется, он слишком честный для той должности, что занимает. Или он все-таки не тот, за кого себя выдает.

– А в Москве есть такая клиника? – спросил я.

– Нет, только в Екатеринбурге.

– Выходит, что столицу перенесли?

– Все верно. Это было тяжелое решение, но столица должна быть как можно дальше от досягаемости вражеских ракет. Когда шла Европейская война, мы чуть не потеряли Санкт-Петербург, а Москва очень сильно пострадала от ракетных ударов. После этого было принято решение о переносе столицы на Урал.