Гастин по-прежнему не знал, что же должно случиться, хотя надеялся, что это событие унесёт его далеко-далеко от фермы, как и его давно пропавшую мать. Что же до мечтаний, они начались в первую же ночь, когда лежа в своей скрипучей кровати, он прочёл чарующие слова «Глубоководье, город больших приключений и тёмных дел» в дрожащем свете свечи.

— А вы бывали в Глубоководье, сэры? — спросил он модника и дварфа. Оба покачали головой.

— Глубоководье — не место для бедняка, — сказал Неральтан. — Я не отправлюсь туда без золота в карманах.

— Однако некоторые говорят, что именно там дварф или человек может наполнить карманы золотом, — добавил его низкорослый спутник.

— Нужно золото, чтобы делать золото, — сказал модник. — В конце концов, поэтому мы здесь.

— Тихо, — оборвал его Таппер, бросив на Гастина взгляд, который мальчик предпочёл не заметить.

Они преодолели поворот на дороге.

— Смотрите, сэры, наша деревня, — сказал Гастин.

Неральтан заморгал, рассматривая скопление зданий, окружающих расширение на дороге. Середину деревни отмечал крупный дуб, исполин древесной гордости, такой большой, что никто так и не придумал, как его срубить, так что дорога огибала его с обеих сторон, а деревня окружала дорогу.

— Что ж, — заметил Неральтан. — Я видал и поменьше. Будем надеяться, что кузнец знает что-то про мечи, а не только про хозяйственный инструмент.

Был уже поздний вечер. Прошёл закат, прошло обычное время, когда его дядя отправлялся в кровать, но три искателя приключений задержали их разговорами в таверне, настояв на том, чтобы оплатить их трапезу и кружку эля для его дяди взамен на рассказ о деревне и руинах выше по дороге. Гастин занимался в основном разговорами, а его дядя – в основном, едой и питьём. В конце концов дядя обмяк на своём стуле, легонько похрапывая у огня.

Гастину спать не хотелось. Его разум бурлил от историй, которые в свою очередь рассказывали незнакомцы — об украденных картах и утраченных сокровищах, о пережитом риске и полученных наградах.

— Ох, как бы я хотел отправиться на поиски приключений, — сказал он и покраснел из-за этого детского замечания. Чтобы скрыть свой стыд, он потянулся за куском хлеба у себя на тарелке, раскрошил его между пальцев и заставил исчезнуть во вспышке красных искр с несколькими звенящими нотами музыки.

Таппер встрепенул.

— Ну-ну, — сказал дварф. — Неплохой трюк. Большая часть мальчишек съедает хлеб, чтобы заставить его исчезнуть.

Гастин пожал плечами.

— Я просто развлекаю так детвору, — сказал он со всей гордостью мальчика десятилетнего возраста. Сколько себя помнил, он умел заставить небольшие предметы исчезнуть или поменять место. Такие фокусы заставляли вдову смеяться, когда она приходила, чтобы прибрать ферму, и она научила его, как сгибать слова и пальцы, чтобы добавить искры или пляшущие огни для эффекта.

— Хмм, — сказал Неральтан, наградив его пристальным взглядом. — А какие-нибудь другие трюки знаешь?

— Немного, — признался Гастин. — Могу заставить свой голос звучать из другого места.

Это предложение заставило воина Вервина вздрогнуть в его уголке, поскольку голос Гастина раздался у него из-за головы. Как и дядя Гастина, крупный воин задремал на стуле.

Модник и дварф рассмеялись.

— Здорово! Покажи ещё что-нибудь.

— У вас есть платок и монетка? — спросил Гастин. Для него это был относительно новый трюк, которому он научился, чтобы произвести впечатление на вдову.

Неральтан достал платок с кружевными краями из тайного кармана. Вервин протянул потёртую медную монету.

Несколькими взмахами руки Гастин протащил монету через ткань. Затем он поднял платок за край и встряхнул его – тот оказался пустым.

— Хмпф, — буркнул воин. — Ну и где мои деньги?

— Так ведь в вашем кармане, сэр, где они и были, — сказал Гастин.

Здоровяк сунул руку под жилет и снова достал медную монету.

— Быстрые пальцы? — спросил модник у товарищей.

— Парень ко мне даже не приближался, — заметил воин.

Троица пристально уставилась на Гастина.

— Так как ты это сделал? — спросил Таппер.

Гастин пожал плечами.

— Я всегда умел делать разные фокусы, — признался он.

— Парень вроде тебя, храбрый парень, — начал Неральтан, — может очень сильно нам помочь.

Гастин подался вперёд на стуле, желая услышать, что скажет модник дальше.

— Оставьте его в покое, — сухой голос дяди, грубый и громкий, напугал их всех. Дядя проснулся и был недоволен. – Больше никаких историй. Больше никаких трюков.

Он тяжело опустил руку на плечо Гастина. Одним рывком он стащил мальчишку со стула.

— Мы идём домой. Держитесь от нас подальше. Держитесь подальше от мальчика.

— Дядя!

— Сэр, — начал Неральтан, последовав за ними в сумерки за дверью таверны. — Уже стемнело. Позвольте нам заплатить за ваш ночлег. Мы не желали ничего дурного и, возможно, сумеем прийти к какому-то выгодному…

— Нет! — крикнул дядя Гастина, устремившись вниз по дороге и потащив за собой раскрасневшегося мальчика. — Никаких историй. Никаких фокусов. Больше ничего!

Только после того, как была пройдена половина пути до фермы, рука его дяди расслабилась достаточно, чтобы Гастин смог высвободиться.

— Я хотел послушать, что они скажут, — запротестовал он, чувствуя небывалую храбрость, потому что свет луны был слабым, и он едва различал глубокую гримасу недовольства на лице дяди.

Дядя резко развернулся, схватил его за плечи и встряхнул точно так же, как фермерский пёс тряс крысу, когда ему удавалось поймать одну.

— Не подходи к деревне, пока чужаки не уйдут. Если они подойдут к тебе, не разговаривай с ними. Не смотри на них.

— Но…

— И больше никаких дурацких заклинаний! – проревел дядя. — Сколько тебе можно повторять? Никакой магии!

— Я делаю только самые простые, чтобы рассмешить людей, — возразил Гастин.

— Хватит! — кричал дядя. — Больше никаких путешествий в деревню. До тех пор, пока не научишься себя вести.

Им уже была видна ферма. Собака, разбуженная криками дяди, принялась хрипло лаять. Фермер развернулся и закричал на пса, чтобы тот заткнулся.

— Завтра я сожгу книжки твоей матери, — сказал он уже тихим, более спокойным тоном, повернувшись обратно к племяннику.

— Нет! — Гастин бросился бежать от дяди, устремившись к сараю, где по-прежнему хранился сундук матери.

— Включая этот бестолковый путеводитель, который ты носишь за пазухой! — закричал вслед дядя. — Не думай, что я об этом не знаю! Больше никаких дурацких сказок, парень, никаких трюков! На этот раз я серьёзно!

Наверху в сарае Гастин набил изношенный заплечный мешок доверху бумагами, свитками и книгами матери. Он не хотел ничего оставлять для дядиного костра.

Вниз по лестнице он спускался с большей осторожностью, чем поднимался наверх. Двор фермы был погружён в тень. Старый пёс заёрзал, замолотил лапами в каком-то сне про охоту, и зазвенел цепью, когда Гастин прокрался мимо, но не проснулся. Даже во сне он узнал шаги мальчика.

Гастин вышел за ворота и преодолел немалое расстояние, прежде чем остановился и задумался, куда же ему идти. В деревне его все знали. Дядя станет искать там в первую очередь.

Трое искателей приключений говорили о том, чтобы вернуться в руины, как только починят меч воина. Кто знает, куда они отправятся после этого? В Глубоководье, о котором он всегда мечтал, или в другое, не менее величественное место. Конечно же, им пригодится смекалистый парень, парень вроде него, который знает несколько волшебных трюков, способных помочь им в путешествиях.

Гастин свернул с дороги, следуя по тропинке, которая вела в руины. Будучи усталым и заметив ночные тени, шепчущие в высокой траве, он решил не отправляться в руины в одиночку. Место этого он опустился на мох в корнях дерева и свернулся калачиком вокруг мешка, набитого бумагами матери.