Когда все расходятся по рабочим местам, Штерн, Летунов, новоиспеченная Летунова и я, остаёмся на небольшое совещание. И тут же вся формальность слетает с лиц присутствующих. Я немного тушуюсь от того, что стала частью близкого круга, но все улыбаются мне, говорят на равных, весело подшучивают и я расслабляюсь. Когда в конференц-зале появляется секретарь генерального с бутылкой шампанского и бокалами, мое настроение, итак зашкаливающее за отметку "мать моя женщина, кажется избушка, наконец повернулась ко мне передом", переходит в разряд "лучше не придумаешь".

— Нина! — притворно-грозно произносит Штерн.

— Что Нина? Пока вы ещё до дома доедете! — отмахивается она. — А возвращение дочери, тем более в компанию, требует немедленного празднования. И, кстати, давно пора ввести красивую традицию принятия на новой должности старых сотрудников. Да, Разумовская? — подмигивает мне царица всея офиса.

Нина Витальевна женщина удивительная. Знает все и всех. Держит под контролем все не рабочие процессы. Превращает всегда строгого генерального в добродушного отца-начальника. А главное, к каждому сотруднику относится как к родному человеку — со своим подходом и мягкими наставлениями. И хотя имеет свои женские особенности — разносит сплетни по коридорам конторы быстрее гепарда по пустыне — все ее искренне обожают. И я не исключение.

Каждому из присутствующих достается по бокалу игристого и мы в теплом, почти семейном кругу, отмечаем произошедшие за последние недели изменения. Дочь вернулась к отцу. Ловелас остепенился. Девушка с разбитым сердцем, наконец, счастлива. А Инна 33 несчастья получила шанс изменить свою жизнь. Каждый празднует свою собственную победу. И, хотя я не пью шампанское да и любой пузырящийся алкоголь, потому что он мгновенно ударяет мне в голову, сегодня позволяю себе немного поступиться принципами. Ведь все плохое уже позади!

Мы ещё с час занимаем конференц-зал, переходя с личных вопросов на рабочие и обратно. В какой-то момент Штерн, сам того не осознавая, говорит самую приятную вещь из всего, что я слышала:

— Марк Андреевич, что же ты прятал такой клад на опросах?

И я звонко смеюсь. Голова кружится то ли от пузырьков, то ли от счастья, уже не понять. Но мне так хорошо, словно меня поместили в игровую реальность и я прокачала своего персонажа до 70 lvl. Я улыбаюсь. Улыбаюсь все время, пока мы ставим задачи на последние недели квартала, пока перемещаю свои вещи на стол Катерины под странные взгляды коллег и даже когда в пустынном коридоре встречаюсь лицом к лицу с Хромовым.

В этот момент я не помню, за что его так ненавижу, не помню, что провинилась, и что он хочет меня наказать. Смотрю на его волосы, уже слабо отдающие зеленью, и улыбаюсь еще шире. Руки сами тянутся провести по ним рукой, закинуть непокорную челку назад, провести пальцами по затылку.

Он грубо хватает меня за запястья и заталкивает в закуток между серверной и переговорной.

— Во что ты играешь сейчас, Мандаринка? — тяжело произносит он.

— Я получила должность. Не хочешь меня поздравить? — подаюсь немного вперед всем телом. Так хочется сейчас его объятий и может быть даже…

Сама себе задаю вопрос — почему мы не в ладах? А мозг услужливо отвечает, что по каким-то совершенно глупым причинам.

— Как раз шел тебя поздравить, — коварно улыбается он. — Пошли, хочу, чтобы все это слышали! — тянет меня из нашего укрытия, но я сопротивляюсь.

— Нет, поздравь меня здесь, сейчас! — требую, прижимая ладони к его груди. Немного привстаю на мысочках, чтобы оказаться на одном с ним уровне и начинаю медленное приближение к его губам.

Неровно дышу, ощущая пульс, бьющийся набатом в моей голове. Сгораю от предвкушения, вспоминая каково это, ощущать его руки на своем теле. Мы ведь можем повторить все это. Да, я очень, очень хочу все это повторить!

Вижу его взгляд, прикованный к моим губам, чувствую биение сердца в своих ладонях, и просто не могу поверить, когда он наклоняется к моему уху и шепчет:

— Рано, Мандаринка. Я еще не наигрался.

А после берет меня за руку и тащит в кабинет, полный маркетологов.

Наше совместное появление волей-неволей приковывает к себе внимание. Ещё бы — высоченный блондин тащит за руку коротенького главного маркетолога. Останавливается в дверях, оглядывая присутствующих с лёгкой полуулыбкой на лице, которую мне хочется сфотографировать, так она ему идет, и говорит:

— Ну что, клоака, поздравляю! Теперь у вас полный комплект. И начальник и чудесный главный специалист. — Девчонки смотрят на него скептически, а по моему телу проходит теплая волна благодарности. Он ценит меня, поддерживает. Как прекрасен этот мужчина! Как я могла этого не замечать! — И да, дорогая, — обращается он уже ко мне. — Я проверился, хламидии у тебя не от меня.

Слова, произнесенные весело и легко, бьют по сознанию хлестко и больно. Дымка радостного опьянения растворяется в ту же секунду. Реальность того, кто мы с Хромовым друг другу на самом деле, накатывает удушающей волной. Илья — скот — Геннадьевич разворачивается, и с явным удовлетворением от того, какого эффекта добился, выходит из кабинета.

А я, оглушенная его ответным ударом, стою неподвижно посреди кабинета, полного людей с презрительным взглядом. Унизил, так унизил. Скот.

— Так вот КАК ты добилась этого повышения. — Брезгливо доносится знакомый голос.

Оборачиваюсь на блондинку, ловя по пути шокированные взгляды коллег, и понимаю: уступлю ей сейчас, меня так и будут гнобить. Собираю в кулак все свое красноречие, выпрямляю спину, ехидно улыбаюсь и парирую:

— Бесит, что у тебя не вышло?

Кононова замирает, не ожидая такого ответа. Но потом надевает маску хладнокровия и цедит:

— Да мне просто гордость не позволила так унижаться!

— Ага, мы все слышали, как ты на днях "не унижалась" перед ним. — Рисую в воздухе кавычки и слышу несколько приглушенных смешков вокруг нас. — И если ты достаточно умна, заткнешься и примешь поражение молча.

— А иначе что? Нажалуешься подружке? — не унимается Кононова. — Наверное, еще и она замолвила за тебя слово перед папочкой. — Презрительно улыбается, сидя на столе и покачивая ножкой. — Недооценила тебя, Разумовская. А ты все рассчитала…

— Судишь всех по себе? — не сдаюсь я. — Так вот. И это касается всех, — Обвожу взглядом кабинет, по паре секунд останавливаясь на каждом из присутствующих. — Вы меня реально недооцениваете. Хотите работать спокойно: объявляем перемирие, смиряемся с ситуацией и ведём себя профессионально. Нет, что ж, к войне я готова и вооружена. — Двусмысленно улыбаюсь, не определенно указывая рукой на дверь. — Подумайте об этом до завтра. Всем кто готов вести себя по-взрослому, протягиваю оливковую ветвь, вернее, мандарин дружбы.

Открываю верхний ящик стола и указываю глазами на оранжевые фрукты.

— У всех, кто принимает мое предложение, завтра на столе рассчитываю увидеть мандарин из моего стола. У кого не увижу, — пожимаю плечами. — Так тому и быть.

По окончанию своей, как мне кажется, гениальной речи, гордо выхожу из кабинета, дабы привести свои чувства в порядок. Ох, Хромов, ох, мстительный мерзавец. Не думала, что будет отвечать мне той же монетой. И смешно, что фантазии на большее не хватило, и обидно, что так топорно посмешищем выставил, и, вроде как, испытываю облегчение. Если это все, на что он способен…не так уж и страшна его месть.

Улыбка победителя снова расцветает на моем лице. У меня все получится. Конечно, получится! И никакой скот с глубокими серыми глазами и обольстительной улыбкой мне не помешает.

Глава 19. О, дружище

Илья.

Семь раз отмерь, один раз отрежь. Семь килограмм мандарин купи, один съешь сам, потому что идиот, и они ассоциируются у тебя с рыжей неадекватной девчонкой, а ее ой, как хочется прикусить!

Долбанутая краска так полностью и не сошла с волос, но теперь хотя бы меня не провожают косые взгляды. Холодильник ожил, кофе с загадочными допингами на столе больше не появлялось, а трансвестит забыл дорогу к моему дому, слава тебе, яйца! Странное чувство ожидания томится в груди, адреналин сметает последние мозги, и я заказываю особый "подарочек" Мандаринке, а заодно размещаю одно задорное объявление.