— А вы, собственно, по какому вопросу? — не унимается питбуль. Охрана, как в Кремле, честное слово.

— Музыкальная открытка! — бодро выдаю я, кивая на шарики в руках.

Тётенька медленно оседает обратно в кресло. Шуток, видимо, не понимает. Словно в замедленной съёмке тянется к телефону на столе и набирает там несколько цифр.

— Да, — разносится густой бас по приемной и в груди мгновенно теплеет.

— Владислав Павлович, тут к вам… — не успевает она договорить, как ее прерывают.

— Я же сказал, сегодня без записи никого не принимаю!

Приемную наполняют короткие гудки.

Хм, но я-то не все!

— Где его кабинет? — решительно спрашиваю я, делая шаг влево.

— Девушка, вы же слышали, — строго говорит питбуль и, судя по вздыбленной спине, готовится впиться мне в шею, если я сделаю еще хоть шаг.

Это она ещё просто не знает, насколько настойчивы могут быть девушки в желании отблагодарить мужчину!

— Ну, что ж! Тогда я спою прямо здесь! — я улыбаюсь, как мне кажется, самой кровавой улыбкой.

Ох, тетенька, сейчас ты пожалеешь, что не пустила меня внутрь, у меня ж голоса не просто нет, в прошлой жизни я наверняка была пожарной сигнализацией! Набираю побольше воздуха в лёгкие, вспоминая слова хоть одной нормальной песни, но как назло, проклятый мозг помнит только дурацкие ютубные шедевры. Ну, может оно и к лучшему!

О-ой как же ты красива

О-ой губы вкуса мандарина

О-ой дальше будет лучше

О-ой пата-патамушта

Глаза женщины буквально вываливаются из орбит. Она оглядывается, видимо, выискивая помощь, но, никто ее не спасет. Ха-ха! Терпи или пропускай! А теперь — танец!

Пата, пата, пата, пата, пата, патамушта

Это, это, это, это, это наши чувства

Люба, Люба, Люба, Люба, Любовь до безумства

Опасная ты штучка, взрывная как шипучка!

Локтями, локтями, танец маленьких утят отдыхает! Шарики над моей головой мечутся, как рой розовых пчел, подол платья ходит туда-сюда вместе с бедрами, которыми я самозабвенно кручу. И повторение на бис для женщины в предобморочном состоянии!

Пата, пата, пата, пата, пата, патамушта

Это, это, это, это, это наши чувства

Люба, Люба, Люба, Люба, Любовь до безумства

Опасная ты штучка, взрывная как шипучка!

Последние слова я ору, как кошка драная в мартовский период. Но танец свой не прекращаю. Я только вошла во вкус! Только разогрелась, когда сзади слышатся тихие аплодисменты. Я застываю и резко оборачиваюсь. Волосы попадают в глаза и рот и приходится их сплевывать, чтоб понять, кто стоит передо мной. Да ещё и шарики бьют по макушке.

Влад стоит, оперевшись плечом о стену, и беззвучно смеётся.

— Самая настоящая Шипучка! — тихо говорит он и протягивает мне руку. — Пойдем, а то ты Ларису Николаевну до приступа доведешь.

Я оборачиваюсь на питбуля — она, действительно, выглядит не очень. Наверное, в ее сторожевой карьере такие безголосые активные посетители впервые встретились. Ну что ж… с почином!

Делаю шаг к Владу и вкладываю свою ладонь в его огромную ручищу. По телу тут же пробегает дрожь, колени мгновенно слабеют. Это я при других такая громкая, а с ним мгновенно теряюсь и забываю, что сильная и независимая.

Он ведёт меня в свой кабинет, дверь которого находится в паре шагов от приемной. Я цепляюсь взглядом за табличку с именем и тут же начинаю хохотать. Медведь закрывает за нами дверь и вперивает в меня внимательный взгляд.

— Просто… — пытаюсь объясниться я сквозь смех. — Фамилия у тебя такая… огуречная!

Новая волна хохота накрывает, и я даже слегка сгибаюсь под ее напором.

Влад хмурит свои две лохматые брови, внимательно изучая мое лицо. Ах да, волосы! Я и забыла за всем этим квестом по попаданию к нему.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Несмело касаюсь волос пальцами, провожу по длине и, успокоившись, смотрю прямо ему в глаза.

— Нравится? — тихо спрашиваю я. И впервые мне действительно важно услышать ответ.

— Нравится, — низко говорит он, протягивает руку, касается пряди у самого лица, пропускает ее сквозь пальцы.

У меня сбивается дыхание и подскакивает пульс. Он же сейчас не о волосах, да?

— И мне… очень, — прикрываю глаза, пытаясь совладать с электричеством, раскатывающимся по венам. Открываю их и встречаюсь с темными графитовым взглядом.

— Настоящая Шипучка, — тихо продолжает он. — Сладкая и с пузырьками. Стоит немного потрясти — и взорвется фонтаном брызг!

Он снова начинает смеяться — низко и хрипло. И я вместе с ним.

— Я не виновата! Она не хотела меня пускать!

— А просто позвонить мне, чтоб я вышел, не догадалась?

— Это слишком просто, — бубню я. Ибо, ну, не догадалась под влиянием момента!

— А ты не ищешь лёгких путей, — еще шире улыбается он. — Надо сказать, что аниматор из тебя, что надо. Такого развлекательного шоу я давно не видел.

Он отходит к столу, отодвигает кресло и садится в него. Прикладывает кулак ко рту, словно пытается не сказать лишнего и осматривает меня медленным взглядом с ног до головы. Совсем, совсем не так, как делала его секретарь! От того взгляда мне хотелось лишь язык ей показать, а от этого, растечься лужицей прямо на этом широком столе.

Влад останавливает свой взгляд на шариках, все еще бороздящих просторы вселенной над моей головой. Его брови снова сходятся на переносице. Кало! Помним про Кало!

— Это мне?

— Ага, благодарность за спасение.

— "Время тебя не пощадило…", "Капец, ты дед"… Мда, благодарность что надо! — глухо выдает он, опуская взгляд на рабочий стол.

— Ка…какой дед? — несмело переспрашиваю я.

Влад поднимает ладонь вверх и очерчивает пространство над моей головой. Я задираю голову в самом плохом предчувствии.

— Капец… — подтверждаю надпись на одном из шаров. — Я не обратила внимание на надписи, честно! Просто схватила первые попавшиеся и…

Пытаюсь оправдаться, но вся романтика момента явно испарилась.

— Ну, конечно, не обратила, — выдыхает Влад.

Эй, ты чего, Медведь? Принял все слишком близко к сердцу?

Делаю решительный шаг к его столу, хватаю канцелярский нож и в пять четких движений избавляюсь от своей ужасной ошибки. Хлопок, хлопок, хлопок. Вот бы и с остальными разобраться так же!

Влад ошарашенно смотрит на меня и ошметки резины, приземляющейся на пол его идеального кабинета. Откидывается в кресле и начинает смеяться. Глубоко и громко. Заразительно. Я смеюсь тоже.

Дверь кабинета распахивается, и на пороге оказывается взмыленный питбуль из приемной. Она смотрит на своего шефа затем на меня и снова на шефа.

— Все… нормально? — неуверенно спрашивает она.

— Не беспокойся, Лариса Николаевна, меня здесь не убивают. Только ранят, — снова широко улыбается Медведь, впиваясь в меня сверкающим взглядом.

Секретарь молча закрывает дверь. Бедная, должно быть столько стресса, сколько за сегодня, она не испытывала еще ни разу за свою сторожевую карьеру.

Я огибаю стол и приземляюсь на его краешек, отодвигая бедром кипу папок.

— А хочешь узнать, почему твоя фамилия такая смешная? — болтаю ножкой туда-сюда, привлекая внимание Медведя.

— Удиви меня, — шепчет Влад, не сводя взгляда с моих коленей.

[1] Влад Соколовский — певец

Влад Бумага — блогер

Влад Кадони — телеведущий

Глава 21. Чужие руки на моей свинке

Влад

— Пата, пата, пата, пата, пата, патамушта… — заводит она вновь.

Но уже совсем не так, как делала это в приемной, не пронзительно высоко, словно гвоздем по стеклу. А низко и хрипло, почти сексуально. В купе с раскачивающейся ножкой и коротким подолом ее воздушного платья — это действует на приток крови к определенному месту, и нет, совсем не желудку.

Ладонь сама движется в направлении ее острого колена, пальцы сами принимаются наглаживать мягкую кожу. Шипучка затихает и глубоко втягивает воздух.