— Ну, а еще?
— Спали в чистом поле, питались нерегулярно и чем придется, ночевали под открытым небом, — стал перечислять Иваныч, загибая пальцы. — Ели плохо промытые овощи и плохо прожаренное мясо... Хотя нет, мяса она вообще не видели, жили на подножном корму.
— Разве хоббиты едят мясо? — удивился я. — Я где-то слышал, что они родственники кроликам, а те, кажется, чисто травоядные.
— Кто тебе сказал такую чушь? — возмутился Иваныч. — Где мы и где кролики!
— Толкин, кажется, — неуверенно припомнил я. — А может кто-то другой.
— Не знаю никакого Толкина, — нахмурился Иваныч. — Да и вообще, откуда вы, жители полудикой и во всех отношениях отсталой планеты, можете что-то знать о величайшей и древнейшей из ныне живущих разумных рас? В вашем захолустье даже не одного самого завалящего эльфа не было, не то, что хоббита! Я уверен, будь у вас хоббиты с самого начала, они давно бы стали доминирующим видом. Потому что все дело в чем?
— В чем?
— В мозгах! — победно улыбнулся Иваныч и для наглядности постучал себя по лысой черепушке. Звук при этом, правда, был такой, как будто кто-то колотил палкой по пустому горшку. Однако его это нисколько не смутило, и он с самым важным видом продолжил: — Вот чем мы, хоббиты, выгодно отличаемся от всех остальных двуногих: интеллектом! Пусть мы физически слабее, но мы куда как умнее гномов, орков, эльфов и уж тем более вас, людей. Попомни мои слова, если доживешь: в будущем все остальные вымрут. Только хоббиты останутся, как самый жизнеспособный вид. И вот тогда вся вселенная окажется в тех руках, в которые ей изначально и суждено было попасть. То есть в руках хоббитов!
А вот это было для меня полной неожиданностью. Выходит, Иваныч не только плут и проныра каких еще поискать, но еще и мохнолапый шовинист. Ладно, хоть еще дождаться собрался, пока мы все сами вымрем, а не рвется помочь эволюции. Полунацист, если можно так выразиться. Какая низость с его стороны, простите за каламбур.
— Насчет жизнеспособности ты может и прав, — усмехнулся я. — А вот насчет всей вселенной, это ты погорячился. Очень сомневаюсь.
— Это почему? — надулся тот.
— В виду вашей малочисленности, — пояснил я. — Ну сам посуди: эльфов, хоть у них и есть определенные сложности с размножением, на самом деле пруд пруди. Об орках и гномах, я, конечно, свечку не держал, утверждать не берусь, но есть мнение, что там примерно как и у людей с этим делом все в порядке. Хвала Системе, ни от какой такой единственной богини как ушастые, мы в этом плане не зависим. А вот с вами полуросликами совсем ничего не понятно. Во-первых, ты вообще единственный, кого я знаю и встречал. Во-вторых, насколько я понял из твоих объяснений, необходимость вкусно пожрать и комфортно поспать является для вас чуть ли не единственным стремлением в жизни, и когда вы не можете делать ни того ни другого — это уже великий подвиг. Ну и последнее: ты вот рассказывал про дедов-прадедов и даже один раз про сына... Так вот... Г-м-м... Как бы это спросить? Короче, ни об одной вашей хоббитской женщине ты не упоминал. Ну, то есть, размножаетесь то вы каким способом, вообще? От прадедов что ли отпочковываетесь?
Иваныч не ответил. Да и вообще какого-то черта встал посреди дороги столбом, так неожиданно, что я об него даже споткнулся и чуть не полетел кубарем на пол. Только молниеносная реакция совершенного механического тела и спасла меня от этого конфуза.
— Насчет малочисленности это ты зря... — пробурчал хоббит и ткнул пальцем куда-то вперед. — На вот, полюбуйся.
Я поднял глаза. Надо сказать, что за последнее время я вообще начал привыкать при разговорах с кем-то, смотреть только вниз. Потому что, ну, сами понимаете, что Иваныч, что Анфиса, бывшие моими единственными собеседниками в последние дни, не отличались хоть сколько-нибудь приличным ростом. Разве что СуперИИ был примерно одной со мной комплекции, но, то было давно. И вообще он редкий гад, сволочь и не считается за нормального собеседника. А потому такая манера разговора, то есть когда на автомате ищешь собеседника взглядом где-то внизу, примерно как Гулливер в стране лилипутов делал, то есть глазами в пол, вынужденно начала входить у меня в привычку.
И вот я поднял взгляд и уперся им в еще одного хоббита, преградившего нам путь.
Что характерно, одет новый представитель этой, вне всякого сомнения, гордой и достойной расы был так же несуразно. Что это у них национальная фишка такая? Непонятно. Правда, в отличие от Иваныча, который был прикрыт старой оборванной хламидой, этот щеголял в черном комбинезоне размеров на пятнадцать больше чем нужно. Но примечательным было даже не столько схожее неумение выбирать одежду, сколько лицо незнакомца.
— Иваныч, а почему ты раньше мне не говорил, что все хоббиты на одно лицо? — спросил я. — Ну посмотри, он же вылитый ты! Только гораздо моложе.
— Папа? — неожиданно вздрогнув, удивленно спросил незнакомый хоббит.
— Ваня!? — офигел Иваныч.
— Какого черта ты тут делаешь!!!??? — в один голос заорали оба.
Глава 21
— Ага, а это — Иван Гордеевич, значит, собственной персоной, — догадался я. — Тот самый, для которого приходилось лучшие игрушки воро... э-э-э... доставать?
— Триста лет меня никто не называл этим именем, — молодой хоббит презрительно сплюнул себе под ноги. — И я бы очень хотел, чтобы так оно оставалось и впредь. Для вас... для всех... в том числе и для тебя, мой глубоко неуважаемый папа, меня зовут — Большой Джо. И вы оба запомните это на всю оставшуюся жизнь. Впрочем, это недолго. Тебе, Гордей Иванович, я вышибу мозги так скоро, как сумею. О! Как долго я этого ждал! А тебе, дылда, вслед за нам, если только рыпнешься.
Я не заметил, как и когда в руках мохноногого парнишки оказались здоровенные револьверы, калибром с приличную гаубицу и наверняка весом ей же нисколько не уступавшие. Впрочем, держал их низкорослый и щуплый паренек вполне уверенно. Можно было не сомневаться, что пользоваться ими он умеет и угроза применить оружие по назначению вовсе не пуста. А потому и рыпаться я, разумеется, не стал. Не то, чтобы выстрел из пистолета меня сильно пугал, но было интересно, чем все это закончится.
— Так что же ты не выстрелил сразу же? — спокойно, будто и не смотрел в щербатое дуло, спросил Иваныч. — Чего тянешь? И зачем столько пафоса?
— Спросить хотел кое-чего, — пояснил тот. — Очень важный для меня вопрос. И я буду тебе признателен, если ты перед смертью на него ответишь.
— А если не отвечу?
— Проживешь чуть меньше, только и всего, — пожал плечами молодой хоббит. При этом оба пистолета ни дернулись даже на долю миллиметра, как будто были намертво впаяны в само пространство. Захотелось поаплодировать искусству Ивана. Судя по всему, стрелком он был действительно отменным. И от внимания хоббита-отца этот факт тоже не ускользнул.
— Хорошие у тебя стволы, — переключил тему Иваныч. — Кажутся мне весьма знакомыми.
— Прадедушкины, — пояснил хоббит-сын. — Надеюсь, про свойства этих малюток напоминать тебе не нужно?
— Семейная реликвия! — гордо пояснил Иваныч, слегка обернувшись ко мне. — Начисто игнорируют всякую защиту. Будь то броня, какой угодно толщины и состава, изощренные магические и сверхмощные энергетические щиты, сверхчеловеческая скорость и любые отражающие скилы, вплоть до самых что ни на есть божественных — все это шелуха. Пуля из дедушкиного револьвера чихать хотела на любые преграды.
— Ты забыл об одной почти незначительной мелочи, — хищно ухмыльнулся хоббит-сын. — Каждый выстрел любой из этих малышек всегда находит свою цель.
— Это верно, — кивнул Иваныч. — Пуля непременно прилетит туда, куда ее выпустила рука стрелка. Хорошее оружие. Лучшее в Системе. С ним только одна проблема: обе пушки очень капризные, почти никого не слушаются. Многие достойные хоббиты брали их в руки, но укротить на моей памяти так никому и не удалось.
— Как видишь, у меня получилось, — криво усмехнувшись, сказал Иван. И эта усмешка ничего хорошего никому из нас не обещала.
