Лето, июнь, тепло светит солнце. Все ехали на автобусе, меня вёз отец.

Мы стояли на пороге нашего корпуса и ждали пока весь отряд соберётся, чтобы пойти на концерт. Мы встали на ступеньки, я стоял на одну ступень выше парня, с которым успел подружится в этом лагре. В один момент мне стало, так на всё пофиг и от этого так легко, что я попытался залезть на этого друга, я закинул правую ногу, на его правое плечо, пока он стоял ко мне спиной.

– Стой – сказал я – я сейчас буду пытаться закинуть левую ногу

– Паша, блять – сказал он – нихуя не получится, я тебя не выдержу и мы упадём

Л уже начала смеятся и пытаться позвать какую-нибудь свою подружку, чтобы они посмеялись вместе.

Я понял, что не смогу закинуть ему вторую ногу, отпустил эту ситуацию и попытки повторить.

(Сейчас я попытаюсь описать особые чувства, которые меня потрясли в тот момент, но у меня вряд ли это получится, потому что описать такое очень сложно.)

– Паш – сказала Л

Я повернулся к ней, посмотрел прямо в её блестящие глаза. Её лицо приближалось к моему. В этот момент время для меня замедлилось, я видел, как каждый её волосок подёргивается. Моё сердцебиение участилось. Я смотрел в её глаза, один из них был более освящён светом со сцены, но из-за темноты зала, казался тёмно-серым. Её милое личико, очень медленно становилось всё ближе и ближе к моему, я подумал: «сейчас, что будет поцелуй?». Она приблизилась к моему уху и прошептала:

–Паша у тебя шнурок развязался

По моему телу прокатились тысячи молний. В голове разразился шторм. Я впал в оцепенение, но это было приятно. Всё это длилось как будто вечность. Я начал нагибаться, чтобы завязать шнурки. Она смотрела в мои глаза, как и я смотрел в её, в это мгновенье я почувствовал, что она чувствует тоже самое, что и я сейчас. Я почти дотянулся до шнурков, чтобы завязать их, почти прикоснулся к нему, как вдруг. Эффект закончился.

Я повертел головой, чтобы проверить в состоянии ли я себя контролировать, попытался проанализировать, что сейчас произошло, но получалось только: «Что…Что? Что?» Немного сориентировавшись, я опрокинулся на спинку стула.

Л немного посмотрела на меня и сказала:

– Паша, ты так и не завязал шнурки

– Что? – сказал я, посмотрев на неё

– Ты так и не завязал шнурки – сказала она мне в ухо, потому что музыка со сцены была слишком громкой

– А, да, щас.

Я завязал шнурки.

Как прошла следующая часть концерта, я не помню, как я дошёл до корпуса, я не помню, помню, это был летний вечер. Может быть, в точности и не вспомнить тех чувств, но ситуацию эту я не забуду даже после смерти.

(После прошествия лагеря и ещё какого-то времени я понял, что скорее всего я почувствовал то, что люди называют искрой или молнией между нами)

Лагерь кончился, пора уезжать по городам, по домам, по классам.

Тот комсомолец из Екатеринбурга очень расстроился поэтому поводу и разрыдался перед нашим автобусом, начал всех обнимать, а Лизе что-то долго говорил на прощание, как и мне. (Бедный чувак, у нас то только начиналась юность, а у него уже подходила к концу, тогда я этого не понимал)

Когда мы сели в автобус, Евген произнёс:

–Боже. Вот драму устроил

Я рассмеялся.

Раньше я занимался футболом, ходил на него три раза в неделю. После занятий в спортзале, я всегда приходил к своей бабушке, там я мог спокойно посмотреть аниме “Наруто” на ноутбуке дяди. А бабуля у меня словно божий одуванчик, вы же знаете таких бабушек, она всегда что-то мне готовила, у неё всегда были конфеты, она рассказывала мне историю и помогала, как могла с какими-то пробелами в школьных знаниях, но я всё равно всё забывал.

Ощущение, что гитара – это продолжение твоей руки, а звук исходит из тебя, будто ты колдуешь волшебной палочкой, и выдаёшь мощный, громкий и пронзительный звук, тут то и понимаешь, что музыка – это магия, волшебство, которое творит сказки и отправляет в другое пространство, в космос, в рай или в ад. В тебя входят вибрации из этого мира, они проходят сквозь тебя и ты начинаешь колебаться на их частоте, таким образом ты их переводишь, чтобы людям было проще их понять. Ритм и мелодия влюбляют, убивают, занимаются с тобой сексом, дарят оргазмы и окрыляют, это спасение, воскрешение. Я бы мог прожить без любви, если мне оставят только музыку, как хорошо, что это всё одно и тоже.

По приезду я ходил и разглядывал разные дома, большие и маленькие, старые и новые, широкие улицы, милые трамваи. И как же здесь много машин, ненавижу машины, грязные, пыльные, шумные, страшные, отвратительные, большие и маленькие, цветастые и серые, вечно бибикающие, пыхтящие, пугающие, тупые, сука, машины.

Так как магазин находился в центре, здесь было полно сраных не отёсанных, одетых в чёрное мерзких во всё плющих, маленьких и больших, пьющих и курящих, орущих и смеющихся, позёрствующих, ублюдских подростков.

– Вот тристо рублей.

– Дааа – реплика мамы

– Ну, чё не зря же ехали, давай брать

– Хорошо, но ты точно пойдёшь на гитару?!

– Да, точно-точно, пойду

Я так тряс головой, что на её лице читался страх, удивление и беспокойство за моё психическое здоровье, это было на уроке ИЗО, так я познакомился с жанром метал-кор.

После школы я продолжал ходить на гитару, я слишком погрузился в изучение нот и разучивание разных народных мелодий и поэтому забыл, что я вообще-то хотел найти девушку.

Около кабинета гитары, я заметил, как две девчонки трутся у двери и одна явно тащит другую, я понадеялся, что они идут записываться на гитару. Я зашёл в кабинет, начал пролистывать нотную тетрадь, заметил, что кто-то вошёл, по голосу понял, что это те девочки, но смотреть не стал, а то подумают, что я только их тут и жду, но так и было. Теперь я думал не о нотах, а о том старше они меня или нет.

Я сел за гитару, девушки были справа от меня, я пытался учить мелодию, но мне мешала мысль, "нужно на них посмотреть" и оценить, я пытался себя остановить «я ведь и так на них посмотрю во время перемены, хватит, хватит, стоп», но те позывы всё-таки брали верх. Я решил «ладно, я повернусь на секунду они и не заметят, они что-то там должны учить, и смотреть в тетрадь, ладно, всё, поворачиваюсь» я повернул голову направо, а одна девочка смотрела прямо на меня, получилось, что мы встретились взглядами. Непроизвольно, я улыбнулся, резко повернулся обратно «блять, да, что ты творишь то нахуй, это разве на секунду!? Ещё и улыбнулся вот придурок! Но лицо, вроде, приятное, так быстро посмотрел, что и не понял, какая разница, теперь она точно поймёт, что ты урод, да, ладно, она и до этого могла, меня видеть, всё, всё, всё, ты всё проебал, долбоёбина» (Вы заметили? Этот голос внутри, который только обзывает, никогда не говорит Я, он всегда говорит ТЫ) я выдохнул и начал учить мелодию.

Настало время перемены, я вышел и сел на своё кресло, заткнул уши наушниками, врубил металл и смотрел в пустой холл, где иногда проходили люди, они тоже вышли и спустились по лестнице вниз «ну, вот видишь, ты никому не нужен, так что продолжаем жить».

Они поднялись обратно, с какими-то шоколадками и соком, сели на кресла рядом со мной, и я почувствовал, что кто-то тыкает пальцем меня в плечо. Я выткнул один наушник.

– Привет – сказала она

– А? А, да, привет – это большая проблема резко переключится с тяжёлого металла в наушниках на обычный разговор. Я выключил музыку на телефоне, вышел из приложения, но не погасил экран.

– Меня К зовут, а это Верон

– Вероника! – послышалось с кресла за ней, она повернулась налево к этой девочке

– Да, блять, Верон, какая нахуй Вероника, Верон, понимаешь!?

– Вероника – перебивая друг друга говорили они – Вероника, Верника, ты запомнишь когда-нибудь?