Нет, убивать его прямо сейчас, я, конечно же, не собираюсь. Едва ли это разумно. Подожду, посмотрю, что он собирается делать дальше. И для начала все же попробую поговорить.

— Сейчас я приглашу нашего директора по работе со сверхами — Анну Ивановну, и она вам все расскажет-покажет, — учтиво улыбается Элле Елецкий как ни в чем не бывало. Выдержке Верховного можно только позавидовать, его лицо ни на миг не выдает тех мыслей, что я только что услышал.

Елецкий окидывает ребят дружелюбным взглядом, что-то быстро набирает на пэку и прикладывает палец к уху, но прежде чем начать говорить, спрашивает:

— Я ведь правильно понял, вы все сверхлюди?

— Вообще-то, нет, — смущенно говорит Саня.

— Ну это ведь пока что, — многозначительно улыбается Елецкий, — у вас ведь наверняка есть потенциал, — он резко становится серьезным и уже кому-то другому говорит: — Анна Ивановна, будьте любезны, подойдите к моему кабинету, тут для вас работа есть. Уверяю, вашей радости не будет предела. Да-да, новые сверхлюди. Да, не один, а целых четыре, точнее, три с половиной. Все сами все увидите и узнаете, только подходите.

Он завершает разговор и, натянуто улыбаясь, снова окидывает ребят взглядом, явно намекая, что на этом разговор окончен и пора бы нам покинуть кабинет.

Я, честно говоря, и сам хочу поскорее отсюда убраться, но подопечные почему-то не спешат уходить.

Элла с подозрительностью смотрит на Верховного, она и во время разговора довольно долго сверлила его взглядом, затем резко подается вперёд и говорит:

— Один вопросик, пожалуйста.

— Слушаю, — Елецкий поворачивается к ней всем туловищем.

— Вы ведь этих ребят видите в первый раз. Верно? И я все никак не возьму в толк: если вы незнакомы, какие у вас могут быть секреты?

— Никаких секретов, — буднично отвечает Елецкий. — Просто обсудили одну важную вещь, которую мне сообщили ваши друзья. Лучше спросите у них, а у меня, знаете ли, дел невпроворот. Недавно случилось ЧП в Домогоровском колхозе, одному из рабочих руки оторвало из-за неисправной техники. Нужно разбираться.

Краем глаза Вована замечаю напрягшуюся Саньку, но больше меня настораживает не это. Я вижу, как она колеблется.

— На самом деле, — неуверенно подает голос Санек, — этому рабочему оторвало руки из-за дрона со взрывчаткой. И случилось это потому что ваш глава колхоза сдавал один из списанных ангаров бандиту, и он там прятал оружие.

Ну и зачем было это рассказывать? Хорошо хоть хватило мозгов не сказать, что и мы непосредственно к этому причастны.

Перемещаюсь в Саню, чтобы она еще чего лишнего не сболтнула. На этот раз я меняю тело без препятствий.

— Откуда у вас такая информация? — мрачно интересуется Елецкий, требовательно глядя на Саню.

И тут, как пить дать, он уже намылился использовать свое внушение, чтобы выпытать у нее все сведения.

«Молчи, ничего не рассказывай. Мы не можем ему доверять», — говорю я.

Саня послушно кивает и, ничего не объясняя, встает из-за стола.

— Этот ангар принадлежал правой руке Андрея Чащовского, который сейчас под следствием, — деловито говорит Вова вместо Саньки.

Да что ж, вашу мать, с моими подопечными происходит?! С такими друзьями и врагов не надо.

— Как звали этого человека? — требовательно интересуется Елецкий.

— Константин Дементьевич Угарев. Он погиб в начале лета в бандитских разборках, — как на духу, выпаливает Вова.

Неужели Елецкий за те несколько минут моего отсутствия умудрился настолько обработать моих подопечных, что они готовы ему все секреты выложить? Нет, я очень надеюсь, что он все же как-то ментально на них воздействовал, а не они сами так тупят.

Нет, так дело не пойдёт. Нужно уводить их отсюда, а уж после я устрою им допрос с пристрастиями.

«Уводи наших отсюда немедленно, — велю я Сане. — Этот Верховный мне очень не нравится. Лучше держаться от него подальше».

— Пойдёмте, ребята, — с несвойственной ей нерешительностью, говорит Саня. — Не будем отвлекать Юрия Романовича.

— Стоять, — хищно тянет Елецкий. — Сначала все подробности про ангар.

И вновь это неукротимое желание немедленно рассказать ему все, что он желает. Я даже не сразу понимаю, как Санек открывает рот и начинает тарахтеть, как заведенная, выдавая Елецкому все подробности. И ладно бы один Елецкий, тут ведь еще и Стриж, которая слушает все, с жадностью внимая каждое слово.

И какого черта этот Елецкий, имея такую способность, еще не вывел партию Жизни в лидеры? Хотя, несмотря на безотказность его внушения, не распознает воздействие этого самого внушения разве только ребенок. Уж очень оно ощутимое. И вряд ли это кому-либо понравится.

Когда Саня прекращает рассказывать, Елецкий ей с благодарностью кивает:

— Спасибо за информацию, я обязательно приму меры. — Затем он поворачивается к Элле и говорит: — А вам, Элла, советую не задавать вопросы и не лезть во все это. Ради вашей же безопасности. Просто забудьте. Это такая чушь, что вообще не стоит внимания, — сейчас он не приказывает, а действительно дает совет.

В ответ Элла хитро улыбается и кивает, мол, а как же, уже разогналась.

Елецкий вздыхает и добавляет:

— Не знаю, как им удалось уговорить вас вступить в нашу далеко не привлекательную для сверхлюдей партию, но, если это что-то незначимое — лучше бы вам отказаться от этой затеи. Я конечно очень был бы рад видеть вас в наших рядах, но боюсь, что вы сбежите от нас при первой же возможности. Мы не можем вам предложить то, что вам давала партия Прогресса. У нас нет партийного жилья, нет больших премий и полного обеспечения, нет современной охранной системы, да и самой охраны тоже нет. У нас нет денег даже на то, чтобы сделать ремонт в штабе. Понимаете? Я почему-то даже более чем уверен в том, что вы очень скоро выйдете из партии и вернетесь в Прогресс. Так может тогда и вовсе не стоит вступать?

— Я сама как-нибудь разберусь, — стервозно улыбается ему Элла.

Ничего себе завернул. Нет, ну что за Верховный такой?! Он что, нарочно пытается похоронить свою партию? Мне начинает казаться, что именно этим он и занимается. Но кое в чем он прав, и это я действительно не предусмотрел. Нет ни единой гарантии, что Элла останется в партии после того, как мы убьем Банши.

Нужно это продумать.

Для себя решаю, что раз Елецкому партия не нужна, значит партия ничего особо не потеряет без него. А я как бы собираюсь ее развивать, и Элла нам в этом деле однозначно пригодится.

В дверь робко стучат, и на пороге возникает Лена:

— Там Нюра пришла, — говорит она, но заметив неодобрительный взгляд начальника, тут же пристыженно исправляется: — Анна Ивановна, то есть.

Без лишних слов и прощаний все покидают кабинет Верховного. Мне общаться с этой директоршей по работе со сверхами ни капли не хочется. Сейчас меня больше волнуют подопечные.

«В туалет быстро, — говорю Сане, — и остальным намекни».

Она кивает и сразу же обращается к секретарше:

— А где тут у вас уборная?

— В конце коридора направо, — учтиво отвечает Лена.

Но позвать остальных с собой Саня не успевает, потому что на пороге появляется весьма экстравагантного вида дамочка немного за пятьдесят.

— Здравствуйте, мои дорогие! Неужели это свершилось и к нам потекла молодая кровь?! — чуть ли не нараспев, голосом вокалистки народного ансамбля восклицает радостно Анна Ивановна.

Хотя, здесь я согласен с Леночкой, Нюра ей подходит куда больше.

Нюра одета в длинное просторное платье в красных маках, в ушах у нее крупные красные серьги, а волосы заплетены в косу вокруг головы на манер венка. На директора сверхлюдей она ничуть не похожа, скорее на сельского тамаду.

— Элла! Не могу поверить, — радостно всплеснув руками, восклицает Нюра. — Вы — лучшая из сверх женщин партии Прогресса и решили перейти к нам! Это просто праздник какой-то!

Пока она обсыпает Стриж комплиментами, Санек дергает Сему за рукав и тихо, но с нажимом говорит: