Однако все люди, независимо от возраста или занимаемого положения, неизменно расступались и склоняли головы, завидя статного всадника верхом на могучем караковом жеребце. Тот воспринимал это как должное и время от времени отвечал на приветствия скупыми кивками.

Таргитай следовал к Северным воротам, лениво поглядывая по сторонам. Более «цивилизованные» южные и восточные соседи, да даже пару веков назад вышедшие из леса германцы считали скифов полудикими неотесанными варварами, живущими в землянках. Моющиеся под дождем, берущие в жены своих внучек, влачащие жалкое существование, сводящееся к инстинктам выживания и размножения, купающиеся в крови плененных врагов. Царь скифов не отрицал — некоторые из мифов имеют под собой основания. Но благодаря усилиям царского рода они остались в далеком прошлом. И теперь вчерашние неистовые кочевники по уровню жизни и развитию ничем не уступают хваленым эллинам, кичащимся своим культурным превосходством над остальными.

Но, в отличие от изнеженных философов, размякших за века мира и спокойствия, любой скиф мог мгновенно сменить плуг или гончарный круг на лук и встать на защиту своего дома, дав отпор любому захватчику. Ну или, чего греха таить, — хорошенько поживиться, пограбив ослабленных соседей.

Цель Таргитая лежала за пределами городских стен. Царь направлялся к древнему храму Папая — бога-всеотца, повелителя неба и прародителя царской династии скифов. Верховный жрец Акросас с утра прислал гонца с письмом, в котором попросил аудиенции.

Конечно, можно было потешить свое самолюбие и приказать старцу явиться во дворец лично, но царь не стал этого делать. И на то было несколько причин.

Во-первых, отец ещё с младых лет научил его ценить и уважать верных и полезных людей, а верховный жрец за семьдесят лет службы доказал свою преданность народу скифов.

Во-вторых, старик уже с трудом передвигался без посторонней помощи и ждать, когда он явится во дворец, можно было пару дней.

Ну и в-третьих, Акросас никогда не тревожил правителя по пустякам. Если вызвал, значит, хочет сообщить что-то действительно важное. Последний раз жрец увидел во Всевидящем зеркале руины разрушенной Фемискиры. Кто-то или что-то нанесло амазонкам сокрушительное поражение. Более того, воительницы либо все погибли, либо покинули Тавриду. А это значит, что земли полуострова стали лакомой добычей для скифов, которым давно уже стало тесно на восточном побережье Меотиды. Как говорится, владения лишними не бывают, так что пара тысяч скифских воинов уже находились на полпути к бывшим землям амазонок.

Стражники на воротах, завидев своего царя, поспешили почтительно склониться, а затем, не задавая лишних вопросов, засуетились, отворяя створки. Так что уже спустя полминуты, практически без заминок, Таргитай миновал рубеж крепостных стен и выехал за пределы Танаиса. Бросил взгляд на лениво текущую справа величественную реку и усмехнулся.

Прибыв в эти края пару тысячелетий назад, эллины по своему обыкновению принялись раздавать всему окружающему собственные названия. Не избежала этой участи и река, получившая имя Танаис. Не мудрствуя лукаво, точно так же они обозвали и город, который основали в ее устье. И прожили в нем несколько сотен лет, пока однажды скифы во главе с дедом Таргитая не вышибли пришельцев со своих законных земель. Реке вернулось привычное название — Дон, а вот город, уцелевший после войны, никто переименовывать не стал. И теперь даже коренные старожилы не могли с уверенностью сказать, откуда взялось такое название у места, в котором живут. Определенно, у времени есть своя толика иронии.

Проехав по широкой утоптанной дороге около двух километров, Таргитай приметил стоящий чуть в стороне дорожный камень. Время, дождь и ветер давным-давно стерли нанесенные на него слова на древнем языке, однако царь и без того знал, что здесь написано. Но все равно сделал зарубку в памяти, чтобы по возвращении отдать приказ освежить древнюю надпись, указывающую любому желающему дорогу к храму.

Караковый жеребец послушно свернул с главной дороги и копыта приглушенно затопали по извилистой земляной тропинке. Таргитай много раз предлагал жрецам проложить нормальную, каменную дорогу, но упрямые служители богов всякий раз отказывались. Мол, тому, кто жаждет поклониться Папаю, плохая дорога — не помеха.

Тропинка вывела царя к древнему широкому оврагу с практически отвесными стенами. Он знал, что там, на дне, под слоем густого тумана, протекает быстрый ручей. Еще будучи мальчишкой, Таргитай спускался в самый низ, надеясь раскрыть какие-нибудь страшные секреты или найти сокровище. Но ничего, кроме ручья и россыпи человеческих костей, не нашел. Да и они появились там не после великой битвы или кровавого жертвоприношения. В овраге нашли свое последнее пристанище множество неосторожных дураков, не проявивших должной сноровки на узкой влажной лестнице, выдолбленной прямо в стене оврага.

Спешившись, Таргитай подошел к краю и осторожно ступил на покрытые темным скользким мхом ступени. Каких бы то ни было перил тут не было, так что, положив правую руку на влажную стену, царь начал осторожно, шаг за шагом, спускаться вниз, пока не оказался возле уходящего в глубь земли прохода. Привыкшие к возвышенной архитектуре эллины, наверно, смеялись бы до колик, увидев подобный «храм». Положа руку на сердце, Таргитай, будь на то его воля, тоже не отказался бы построить жилище богов где-то в более легкодоступном месте. Однако жрецы упорно твердили про заветы предков и наотрез отказывались выбираться из под земли. Так что царь махнул на них рукой.

Осторожно шагая по полутемному коридору, мрак в котором разгоняли лишь редкие, плюющиеся факелы, Таргитай то и дело ощущал, как по его телу пробегают легкие сканирующие чары. Которые впрочем, почти сразу отстали от гостя храма, признав в нем истинного скифа. Защитная система еще с тех дремучих времен, когда мирные годы значительно проигрывали в количестве военным стычкам. Еще его дед по просьбе жрецов вплавил в проход целую россыпь атакующих заклинаний, способных обеспечить «горячий» прием любому человеку, пришедшему в храм с дурными намерениями.

Внутри пещеры, стены которой были увешаны старыми потемневшими гобеленами, когда-то изображавшими сцены из мифов и легенд народа скифов, царил затхлый влажный воздух. Таргитай почесал нос, борясь с накатившим желанием чихнуть.

— Приветствую тебя, царь!

К Таргитаю подошел высокий молодой служитель Папая, чью худобу не мог скрыть даже бесформенный объемный балахон.

— Верховный жрец ждет тебя!

Парень очень старался говорить напыщенно и возвышенно, однако сделать это едва справившему восемнадцатилетие пацану оказалось не так-то просто. Впрочем, Таргитай не стал акцентировать на этом внимание. Лишь коротко кивнул, показывая, что они могут идти, хотя и сам прекрасно знал дорогу.

Пройдя широкий подземный зал насквозь, Таргитай подошел к неровному, выдолбленному прямо в камне дверному проему, завешанному плотной тканью, и, предупредительно кашлянув, отодвинул занавеску в сторону.

— Рад, что ты откликнулся на зов старика, Таргитай. Дай-ка я на тебя взгляну.

Акросас, древний старик, чей возраст в прошлом году перевалил за сотню, с трудом поднялся с плетеной подстилки, на которой только что стоял, преклонив колени. Поблекшие, но не потерявшие былой проницательности глаза цепко пробежались по царю.

— Да ты никак постарел, царь?!

Оба улыбнулись глубоко скрытой иронии в вопросе старца. Таргитай был в два раза старше верховного жреца, однако царский род вел свое происхождение от самого Папая, что давало некоторые преимущества. Например, долголетие. Таргитай уже пережил одного Верховного жреца, вот вот переживет второго и переживет еще минимум двух.

— Зачем ты хотел меня видеть, мудрый?

— Конечно же, чтобы открыть новости, мой царь. Очень важные новости.

Старик сделал приглашающий жест рукой, указывая на установленную в дальнем углу железную треногу с изящными, потемневшими от времени медными ножками. На ней покоилось широкое, чуть меньше метра в диаметре, серебряное блюдо.