– Погнали, – сказал я и подошёл к повозке.
Кузов был заполнен сеном, на котором уютно расположились мужчина лет пятидесяти и молодая девушка. Девушка спала. Мужчина взял у меня рюкзак, положил его рядом, подал мне руку. Я запрыгнул внутрь, старик скомандовал лошади, и мы поехали.
– Боно, – сказал мужчина, протянув мне руку.
Я в недоумении еë пожал.
– Что это значит?
– Это моё прозвище – Боно. Сокращённо от бонобо, приматы такие. А у тебя какое прозвище?
– Не знаю даже, что и сказать. Обычно люди свои имена называют.
– А ты разве не в лагерь едешь?
– Какой лагерь?
– Ну этот, для тех, кто ищет просветления. Лагерь, в который нужно входить, позабыв прежнюю жизнь, и поэтому лучше придумывать себе прозвище вместо имени.
Боно сообразил, что я не понимаю, о чём он, и объяснил:
– Это дочь меня надоумила. – Он кивнул на спящую в сене девушку. – Пойдём, говорит, съездим. С людьми пообщаемся. Лагерь там, на берегу реки, никакого алкоголя, наркотиков и много умных людей. А я человек общительный. Вот и согласился.
– Далеко этот лагерь находится? Сколько там вход стоит? Мне бы воды попить, а то у меня кончилась. Может, у них есть.
Боно достал из своего рюкзака бутылку воды и протянул её мне.
– Без воды мы ничто, – сказал он.
– Спасибо.
– Мы вроде приехали почти. Проживание там бесплатное. Я так понял, что это просто лагерь для людей с разными интересами. Я бы даже сказал, с не совсем традиционными интересами.
Дочка Боно проснулась и приподнялась. В её чёрных густых волосах застряло сено. Она была настолько красивой, что мне показалось, будто я сразу в неё влюбился.
– Здрасьте, – сказала она, посмотрев на меня.
– Доброе утро, – ответил я, хотя дело двигалось к вечеру. – А какое у тебя прозвище?
Она сначала засмущалась, а потом сказала:
– А я ещё никому не говорила.
– Мне говорила, – сказал Боно.
– Я имею в виду, что не представлялась так перед незнакомцами. Я Роза.
Она протянула мне руку.
– Красивая, но с шипами? – спросил я, пожав хрупкую ладонь.
– Нет. Просто когда мы с папой придумывали прозвища, мы проходили мимо магазинчика с цветами. Я увидела розы и решила взять такое прозвище.
– А почему «Роза»? Почему не «Магазин» или «Тротуар»?
Роза с удивлением посмотрела на меня.
– Не знаю, – ответила она, пожав плечами. – Мне так захотелось. А у тебя какое прозвище?
– Никакое.
– Не придумал, значит.
– Ты не поняла. Это и есть моё прозвище. Я Никакое. Да, теперь я Никакое. Ты Роза, это Боно. Весело мы едем на этой прекрасной карете. Кстати, Боно, потому что вы где-то встретили бонобо?
– Нет, – ответила Роза. – Просто папа биолог и решил так пошутить, наверное. Это я его назвала Боно, потому что Бонобо мне кажется глупым.
– Ты что, родная? – улыбнувшись, вмешался Боно. – Вместе с нами едет Никакое, теперь прозвище «Бонобо» не такое глупое.
Старик высадил нас у тропы, ведущей в лес, а сам поехал дальше по просёлочной дороге. Мне было интересно узнать, что это за лагерь для «просветлённых», и я отправился с Боно и Розой. По дороге я узнал, что Роза с недавних пор работает врачом, сейчас у неё отпуск, и она захотела провести его необычным образом, посетив этот лагерь. А Боно решил составить ей компанию.
– Что вы надеетесь там узнать, в этом лагере? – спросил я.
– Ничего, – ответила Роза. – Мы просто путешествуем. Ты ведь тоже туда направляешься?
– Я принял это решение совсем недавно.
– Вот и мы его приняли так же, как и ты. Только немного раньше.
Я не стал признаваться, что в первую очередь её красота затянула меня в этот лес, где я стал кормом для комаров. Я отгонял назойливых кровопийц и любовался тем, как плавно Роза шла. Я не мог отвести взгляда от её облегающих штанов, а вернее, бёдер (задницы, короче).
Я не осознавал, что иду по лесу будто ослик, следующий за подвешенной перед его наивным носом морковкой. Эффективные стратегии соблазнения мне были неизвестны, поэтому я полагался на случай, ждал подходящей возможности познакомиться с Розой поближе.
– Пап, только ты там не говори никому про свою новую идею, – не оборачиваясь, сказала Роза.
– Что за идея? – спросил я.
– Идея о нашей примитивности, – ответил Боно. – Вернее, о примитивности наших взглядов. Вот есть теория эволюции, и многие ошибочно полагают, что, согласно ей, люди произошли от обезьян. Но эволюция – это процесс развития всего живого на земле. Не только людей и обезьян. Люди не хотят понимать эволюцию, поскольку им просто лень разобраться в ней подробнее. Если им скажут по телевизору, что это вздор, они поверят. Потому что так проще. Лишь единицы откроют книги и начнут изучать этот вопрос.
– А в чём идея-то? Что мы тупые?
– Это даже не идея. Это просто шутка. Шутка о том, что мы всего-навсего просветлённые обезьяны, которые научились давать звёздам имена и выдумывать себе особенную судьбу, которую эти звёзды нам якобы уготовили.
– Почему просветлённые обезьяны? Почему не умные обезьяны? Или учёные обезьяны?
– Потому что умная обезьяна – это приспособленная обезьяна, которая выживает, питается и размножается. А просветлённая обезьяна ищет чего-то большего.
– Ты просто не понимаешь смысла просветления, – вмешалась Роза.
– А ты понимаешь?
– Нет. Я пока ещё не стала просветлённой. Но мне кажется, что просветление не имеет ничего общего с обезьянами.
– Это какая-то дискредитация обезьян. Получается, обезьяны не могут стать просветлёнными?
– Не знаю. Я же не обезьяна.
Лагерь был разбит среди деревьев, которые тянулись к небу плотной стеной. На поляне стояло множество палаток, между которыми бегали дети, и несколько просторных шатров, в которых собирались люди и что-то обсуждали. Возле костра сидела молодая девушка и жарила овощи на сковороде.
– Присаживайтесь, – сказала она, увидев нас.
Я положил рюкзак и сел на него.
– Тоже новенькие? – спросила она.
– Мы тут заблудились, – ответил я. – Мы лётчики-испытатели, проверяли работу нового летательного банана. Банан, к сожалению, упал.
Девушка обворожительно улыбнулась.
– Я Агами, – представилась она.
– У меня нет прозвища, – сказал я. – Оно никакое. Что значит Агами?
– Это такая птица, – вмешался Боно. – Некоторые называют её синей цаплей.
– А вы разбираетесь в птицах? – удивилась Агами.
– Не только в птицах, – ответил Боно. – Вообще я биолог.
– А я Роза. Его дочка.
– Очень приятно. Вы присаживайтесь, у меня сейчас овощи дожарятся, я вас угощу. Что-то я много приготовила. Много овощей съесть сложно, а мало овощей не сытно.
– Нужно просто что-то мясное съесть, – порекомендовал Боно.
– Я решила попробовать отказаться от мяса.
– Вы знаете, что есть забавная разница между животными и растениями.
– Какая?
– Говоря простым языком: животным нужно двигаться, чтобы раздобыть себе пищу, для этого они используют мышцы, а растениям двигаться не нужно, они питаются энергией солнечного света. Фотосинтез. Если бы у помидоров были мышцы, они бы боролись за право не попасть в эту сковородку. Растения тянутся к солнцу, мы тянемся к мясу.
– Можно и без мяса прожить. Говорят, это полезно.
– Можно, если не напрягаться слишком сильно. Если машина стоит в гараже, не нужно тратиться на бензин. Трудно найти людей, отказавшихся от мяса среди шахтёров или строителей, потому что их работа требует огромного количества энергии.
– Папа, хватит читать лекции, – вмешалась Роза. – Давай палатку разбивай.
– Всё нормально, – сказала Агами. – Мне даже интересно.
Мы расположились вокруг небольшого костра. Солнце спряталось за облаками. Боно и Роза сразу же принялись устанавливать палатки. Я же с этим не спешил. Я наконец мог отдохнуть и не думать о том, куда двигаться дальше. К тому же моя дешёвая палатка выглядела скорее как смятый кусок ткани, выброшенный кем-то. Если бы мимо неë проезжал мусоровоз, её бы точно бросили в кузов к остальному мусору. И меня вместе с ней. Поэтому останавливаться у дороги было небезопасно.
