Ближние подступы к Полоцку прикрывали сторожи, которые воеводы высылали «по дорогам, по Виленской, и по Березынской, и по Витепской, держати, в которых местех пригоже, верст по пяти, и по шти, и по десети от города». Тогда же, в качестве превентивной меры, русскими властями были разоружены коренные жители Полоцка. Воеводам предписывалось созвать их и «заповедь учинити, чтоб у них ни у какого человека ратного оружья не было, а у кого сведают или вымут, и тем быти в великой опале и в казни».
Несмотря на настойчивые требования командования об укреплении обороны городов, местные власти не всегда добросовестно относились к своим обязанностям. Их упущения не раз заканчивались самым трагическим образом. Так, в 1577 г. в результате неожиданного нападения поляки овладели замком Венден, в апреле 1590 г. отрядом черкас под командованием атаманов Дениса Селенского, Барана и Гусака был разграблен Воронеж и убит местный воевода князь И.А. Шебановский-Долгоруков, неосмотрительно впустивший днепровских казаков в крепость. В 1617 г. бежали из Вязьмы, оставив ее врагу князья Петр Пронский и Михаил Белосельский, в 1633 г. из-за небрежности воеводы Ивана Колтовского черкасы «на Волуйке изгоном город взяли, и людей многих побили, и языки поимали». С провинившихся военачальников строго взыскивали. Они должны были помнить о 61 ст. Судебника 1550 г. по которой «градскому здавцу» грозила смертная казнь. Впрчем, в большинстве случаев, за подобные провинности карали не так строго. Сдавшие в 1562 г. Тарваст воеводы Тимофей Матьяс Кропоткин, князь Неклюд Путятин и Григорий Еремеевич Большой Трусов были разосланы «по городом в тюрьмы, а поместья их и вотчины велел государь взять и роздать в роздачю», упоминавшиеся выше вяземские воеводы П. Пронский и М. Белосельский за малодушие также лишились поместий и вотчин, подверглись наказанию кнутом и ссылке в Сибирь. За более мелкие упущения воевод отчитывали, не стесняясь в выражениях, подобных отповеди, направленной оплошавшему воеводе Якову Милославскому в город Сапожок 1 августа 1623 г. Царь Михаил Федорович, возмущенный его упущениями, писал: «И ты дурак безумной, худой воеводишка! Пишешь к нам, что татарове к Сапожку приходят, и людей побивают и в полон емлют, а про то к нам подлинно не пишешь, в татарский приход сторожи у тебя и подъезды были ль, и для чего татары безвестно приходят, и для чего в те поры к нам не писал, как татары к Сапожку пришли?». Приведенный случай относится к южному участку русской границы, однако наглядно передает отношение властей к лицам, не сумевшим наладить оборону вверенного им города и уезда. Более непримиримо в Москве относились к воеводам, пытавшимся обмануть государя и его бояр. Примером тому служит дело бежецкого воеводы Максима Семеновича Языкова, предоставившего ложные сведения об отражении в 1618 г. литовского набега. Его сообщение о неприятельских действиях и о том, что «буто приходили литовские люди к городу (Бежецкому Верху. — В. В.), и приступали, и он де отсиделся, и литовских людей побил», опровергли служившие под его началом голова князь Андрей Иванович Морткин и Завьял Михайлович Милюков. В ходе проведенного в 1621 г. следствия их показания полностью подтвердились. В наказание за преднамеренный обман Михаил Федрович велел наказать провинившегося воеводу батогами «нещадно», «да жалованья у нево велел убавить».
* * *
Западная и северо-западная границы Московского государства не оставались неизменными. В ходе победоносных войн конца XV — начала XVI вв. с Великим княжеством Литовским ее удалось отнести далеко на запад. К началу Ливонской войны она проходила по линии: Печенгский монастырь — Сердобольский острог — Корела — Копорье — Ям — Ивангород — Гдов — Псково-Печерский монастырь — Псков — Изборск — Остров — Красный — Опочка — Себеж — Заволочье — Невель — Велиж — Смоленск — Рославль — Стародуб — Новгород-Северский — Чернигов — Путивль. Все пограничные города являлись первоклассными крепостями, способными выдержать длительную осаду. Они имели каменные или дерево-земляные укрепления, имевшие определенные преимущества. Это обстоятельство подметил в свое время наблюдательный Гейденштейн, писавший: «Вследствие большого богатства лесного запаса у них (русских — В. В.) выстроены почти все крепости из дерева, из собранного в кучу множества огромных бревен, обыкновенно покрытых дерном; притом все крепостицы снабжаются больверками и башнями и кроме того окружаются искусственными рвами, если не было природных, валом и забором; вследствие чего эти строения не только не оказываются по виду некрасивыми, но до последней войны (Ливонской войны — В. В.), во время которой большая часть их была взята королем вследствие воспламенения от падавших бомб, считалось, что эти строения более безопасны для обороны и представляют большую выгоду, нежели каменные, так как, с одной стороны, таковое строение больше противится действию орудий, а с другой, если оно и пробито, то это не ведет за собой большого разрушения стены, что обыкновенно бывает с каменной постройкой». Не стоит забывать, что даже принадлежавшая тогда шведам мощная крепость Выборг до середины XVI в. с восточной и северо-восточной сторон была прикрыта дерево-земляными укреплениями, что не помешало ее гарнизону успешно выдержать все русские осады того времени.
Поражение России в Ливонской войне привело к потере нескольких важных городов на северо-западном рубеже, в том числе Ивангорода, Яма, Копорья и Корелы. Еще более существенными были территориальные потери Московского государства во время польско-литовской и шведской интервенции начала XVII в., когда под власть Швеции перешли Карельские и Ижорские земли, а к Речи Посполитой — Смоленские и Черниговские земли. Приграничными стали города: Кола, Кемский и Сумской остроги, Олонец[37], Ладога, Гдов, Псков с «пригородами», Великие Луки, Ржев, Вязьма, Брянск, Трубчевск, Мещевск, Севск, Рыльск, Путивль, Валуйки, позже Оскол, Усерд, Ахтырка. На некоторых участках рубежи отодвинулись далеко на восток, потеряны были крепости Корела (Кексгольм), Орешек (Нотебург), Ям-город (Ямбург), Копорье, Себеж, Велиж, Смоленск, Дорогобуж, Серпейск, Рославль, Стародуб, Чернигов, Новгород-Северский и др. На этих территориях остались и старые засеки, существовавшие на литовском рубеже в начале XVII в. Города, оказавшиеся на передовой линии, предстояло усилить и укрепить. Осуществляя необходимые мероприятия, московские власти не смирились с потерей западных и северо-западных территорий и не оставляли надежд на их возвращение. В ходе Смоленской войны отвоеванные западнорусские города вновь были прикрыты засечными укреплениями, серьезно затруднявшими действия неприятеля Так, во время нападения литовцев на невельские места в июле 1633 г. их путь преградила засека на Большой Усвятской дороге в 7 верстах от Невля. Здесь противника встретили русские ратные люди, разбившие врага и вынудившие его бежать назад к Усвяту. По условиям Поляновского мира России удалось вернуть Серпейск, остальные города «от литовской украйны» были возвращены Речи Посполитой. Построенные вокруг них засеки были разрушены. Отвоевать смоленские, черниговские и новгород-северские земли удалось лишь в годы русско-польской войны 1654–1667 гг. К этому времени относится попытка московских властей укрепить западную границу путем постройки новой засечной Черты, аналогичной южным линиям. В 1665 г. незадолго до окончания войны с Речью Посполитой комендантам порубежных городов были разосланы соответствующие инструкции. Об их содержании можно узнать из наказа опочецкому воеводе Петру Ивановичу Львову. «Учинить засеки» было приказано «от Лук Великих до Торопца, от Торопца до Ржевы Володимеровы, и до Белой, и до Вележа, и до Смоленска, а в другую сторону от Лук же Великих до Невля и до Опочки, и до Пскова»., Правительство попыталось разъяснить местным служилым людям грандиозность и новизну этой задачи. Воевода должен был объявить, «чтоб они того засечного дела себе в оскорбленье не ставили, для того [что] указали мы великий государь те засеки учинить милосердуя об них же, чтоб теми засеками неприятельских людей приходы одержать и [в] наши великого государя городы и в уезды их не пропустить, и их дворян и детей боярских домы и поместья и вотчины от войны уберечь и в расхищенье не дать. И они б, дворяня и дети боярские, одноконечно о том засечном строенье не оскорблялись, и крестьяном своим и бобылям то засечное дело велели делать для себя, с радостию и со всяким поспешеньем». С окончанием войны необходимость в строительстве сплошной линии укреплений отпала, и работы по возведению сплошной Черты на западной границе были свернуты.
